Когда герцог вернется
Шрифт:
Новый толчок.
По правде говоря, ей это уже совсем не нравилось.
А вот ему, похоже, очень хорошо. Его лицо преобразилось от наслаждения. Исидора провела рукой по его скулам, но тут он сделал такой резкий выпад, что она, слегка вскрикнув, инстинктивно подняла колени.
Как ни странно, это немного помогло.
В горле Симеона что-то заклокотало, как будто он умирал. Она улыбнулась.
— Исидора… — заговорил Козуэй. — Ты… Ты…
— Да? — попыталась она помочь
— Я не могу больше сдерживаться. — Казалось, его голос был полон страдания.
— Неудивительно, что женщины так любят постельные развлечения. Так и должно быть, — успокаивающим тоном проговорила она.
Стоило ей чуть шевельнуться, он вскрикивал, поэтому она снова выгнулась. Ей так было гораздо удобнее. Если она будет двигаться, он потеряет над собой контроль. Впрочем, подумалось Исидоре, именно этого она и хотела. Тут Симеон чуть отодвинулся и вцепился в ее бедра с такой силой, что она испугалась, что на них наверняка останутся синяки, приподнял ее и рывком дернул на себя.
Нет, он точно не владеет собой.
Из его груди рвались хриплые крики, его тело ритмично двигалось, словно он много лет назад освоил все движения этой любовной пляски.
У Исидоры такое теплое, нежное тело, такое шелковистое, готовое принять его… Он не в состоянии ждать дольше. И все же у него такое чувство, как будто он сейчас взлетит.
Исидора с готовностью приподняла бедра, встречая его плоть. Глядя на нее, Симеон подумал, что ему хочется впиться зубами в ее плечо, словно он не человек, а неистовствующий хищник.
Запах Исидоры, ее точеная фигурка, ее смех, звук ее голоса, то, как она прикасалась к нему без страха и стыда, — все это перенесло его в какой-то иной мир. Его глаза почти застила черная пелена, когда он наконец дошел до финиша в этой безумной, дикой скачке. Он рванулся вперед еще раз и, откинув голову назад, зарычал, как человек, не знающий покоя, как лев, одолевший своего врага.
Глава 33
Вдовий дом
3 марта 1784 года
Симеон очень медленно возвращался к реальности.
Его тело покрылось потом, он тяжел дышал, словно совершил долгую пробежку, и был счастлив, как никогда. Исидора закрыла глаза, и он с наслаждением рассматривал ее: чуть раскосый разрез глаз, маленький нос, сливочного оттенка кожа. Она потрясающая. И принадлежит ему. Импульсивная, вспыльчивая, чрезмерно эмоциональная — да, но она — его судьба.
Иногда очень даже неплохо подчиниться собственной судьбе.
— Тебе было больно? — поинтересовался Симеон, вспоминая, что жена его тоже была девственницей. Скатившись с Исидоры, он вопросительно посмотрел на нее.
Она открыла глаза.
— Нет, ни капельки, — ответила она. — А тебе?
— Нет, но мне не говорили, что мужчины тоже могут испытывать боль.
— И даже неприятно не было, — проговорила Исидора, приподнимаясь на локтях и осматривая свое тело.
Симеон проследил за ее взглядом. У Исидоры самое изящное, самое нежное тело, какое он когда-либо видел.
— И крови не было, — с облегчением вымолвила Исидора, снова падая на кровать. — Только несколько синяков на бедрах. Так что скажешь?
Симеон никогда не обладал большим искусством правильно выражать свои мысли. Ну как объяснить словами, что он испытал такое наслаждение, что ему казалось, будто кожа у него живая, будто он знает ее тело, как свое собственное, будто он прозрел после долгих лет слепоты и увидел мир во всем его великолепии?
— Мне понравилось, — сказала Исидора.
Что ж, это хорошо. Симеон лег на спину, понимая, что если он немедленно не отведет от нее глаза, то снова подомнет ее под себя. При мысли об этом его плоть шевельнулась.
— Конечно, я бы не хотела заниматься этим каждый день, — продолжала Исидора, — но, судя по тому, что я слышала, люди не так уж часто это делают.
Симеон повернул к ней голову.
Исидора смотрела на него, причем довольно робко.
— Ты не против того, что мы наконец закрепили наш брак, Симеон?
Непохоже, чтобы Исидора была потрясена, занимаясь с ним любовью. По сути, когда он сейчас задумался об этом…
Не то чтобы он очень много знал о женском теле. Ведь он обычно избегал фривольных разговоров. Но кажется, Исидора не получила большого удовольствия.
Что, если ей не захочется снова делить с ним ложе?
Нет, это неприемлемо.
Симеон составил план и воплотил его в жизнь в одну секунду.
— Мы оба еще не очень большие умельцы в любви, — проигнорировав ее вопрос, произнес он, приподнимаясь на локте.
Исидора недоуменно заморгала.
— Правда? — спросила она.
— Конечно.
— Я подумала…
— Нам надо практиковаться. Ведь ты не захочешь оказаться в проигрыше, не правда ли?
Честно говоря, он ожидал, что она ответит с большим воодушевлением.
— Не думаю, что я оказалась в проигрыше, — промолвила Исидора. — Да и ты тоже… А чего ты ожидал?
— Большего, — сказал Симеон, хотя и не понимал, что от занятий любовью можно получить еще больше ощущений, чем получил он. — И это все потому, что мы еще начинающие.