Когда город спит
Шрифт:
— Одного человека трижды за день? — каперанг сказал это совершенно спокойно, но Глафира Прокофьевна, за много лет совместной жизни изучившая значение малейшего оттенка в голосе мужа, подняла глаза от вышивки, пристально посмотрела на Георгия Николаевича и, не сказав ничего, снова занялась делом.
— Где же вы его видели? — спросил Георгий Николаевич.
— Конем мы походим сюда… Хотя нет, постойте, дайте подумать. А, была не была… Первый раз встретил у ворот нашего дома, потом, когда выходил из конструкторского бюро, — он
— Ваш конь может наделать мне хлопот. Пешку беру. Посмотрим, как теперь вы выйдете из положения.
— Без особых затруднений. Шах.
— Этот вариант я предусмотрел. Ухожу от шаха.
Несколько минут игра продолжалась в молчании, прерываемом только короткими возгласами: «Так!», «А вот так!», «А мы его сюда», — и односложными замечаниями женщин, занятых вышивкой.
— Да, — грустно сказал инженер. — Сдаюсь. А всему виною тот конь. Не надо было им шаховать. Сегодня вы из четырех партий три выиграли.
— Не огорчайтесь. Давайте лучше чай пить.
— Не возражаю.
Пока Глафира Прокофьевна с помощью Аси накрывала на стол, беседа продолжалась.
— Выработать в себе постоянную внимательность к окружающему не так сложно, как вы думаете, — сказал каперанг. — Нужна определенная система и тренировка. Чем привлек ваше внимание человек, о котором вы только что рассказывали?
— Ничем особенным. Когда я в первый раз его увидел, то подумал: могу ли я, как вы, например, угадать профессию первого встречного? Вгляделся в него получше, стал определять, что он собой представляет.
— И что определили? — улыбнулся Марченко, — улыбка очень шла к нему.
— Мужчина лет под сорок. Одет в потрепанный военный костюм, — инженер невольно стал подражать манере каперанга говорить короткими фразами. — Значит, демобилизованный. На ногах ботинки с обмотками. Значит, бывший солдат. Офицеры ботинок не носят. А дальше, как ни ломал себе голову, догадаться больше ни о чем не мог.
— Но были у него свои приметы, характерные черты?
— Нет, физиономия неопределенная, роста среднего.
— Поношенный военный костюм, — повторил Mapченко. — Ботинки с обмотками? Коричневые или черные?
— Не помню.
— На голове пилотка?
— Тоже не заметил.
— Короче говоря, — сказал Марченко, — вы по-настоящему не рассмотрели ничего. Сейчас на улицах можно видеть сотни людей в военных костюмах и ботинках с обмотками вместо сапог. Поэтому-то вам показалось, что вы снова и снова встретили одного и того же человека.
— Вовсе нет, — чуть обиженно возразил инженер. — Не настолько уж я рассеян. У бюро был именно тот, кого я видел утром: в том же костюме, шел так же неторопливо, засунув руки в карманы.
— Ага, вот выясняется конкретная деталь. Ходит неторопливой походкой. Держит руки в карманах. Но почему вы так уверены, что в трамвае оказался опять он?
— Я ведь внимательно рассматривал его в первый раз,
— Вы настоящий Шерлок Холмс! — с насмешливой интонацией воскликнул Марченко. — Сколько примет рассказали! Среднего роста. Черты лица без особых изъянов или других примет. Одет в старый военный костюм. На ногах — ботинки с обмотками. Ходит неторопливой походкой. Руки в карманах. Курит не папиросы, а сигареты. Держит сигарету в углу рта. Неплохо.
— Неужели я все это вам рассказал? — искренне удивился Борисов.
— А кто же еще?
— Действительно, я оказался зорче, чем думал.
— Вы сами опровергли свое утверждение о моей необыкновенной наблюдательности. Я вижу то, что и все люди, но умею систематизировать наблюдения и делать из них выводы. Сначала для этого требуется определенное усилие. Потом входит в привычку, совершается автоматически, незаметно для самого себя.
— Побежден, сдаюсь. В споре, как и в шахматах, вы одержали верх. Хотя то, о чем мы говорили сейчас, наблюдательность, так сказать, самого низшего сорта. В настоящем чекистском деле требуется гораздо более сложная и тонкая.
— Конечно, я показал вам простейший пример. А бывают гораздо более трудные.
— Что и говорить!.. Однако мы засиделись, пора и честь знать! Спокойной ночи. Прощайся, Ася.
Проводив гостей, Глафира Прокофьевна подошла к мужу:
— Что, Егор, неспроста все это?
Марченко успокаивающе прижал к груди голову жены:
— Ничего, Глашенька, не волнуйся.
Капитан первого ранга направился к себе в кабинет, снял телефонную трубку:
— Дежурный? Говорит Марченко. Передайте, чтобы завтра в десять тридцать ко мне явился лейтенант Бурлака.
5. Встреча
Предварительно взглянув на часы, которые показывали ровно половину одиннадцатого, Иван Бурлака, франтоватый флотский лейтенант, щеголяющий безукоризненно сшитым форменным костюмом, ослепительным блеском накрахмаленного воротничка и выдраенных пуговиц, постучался в дверь кабинета Марченко.
— Разрешите войти, товарищ капитан первого ранга?
— Пожалуйста. Садитесь.
Опустившись на стул, лейтенант вопросительно взглянул на своего начальника. По нахмуренным бровям, сердитому взгляду каперанга Бурлака сразу понял: Марченко чем-то недоволен.
Мгновение в комнате стояла тишина.
— Как провели вчера свободный вечер? — спросил Марченко.
— Отлично, — неуверенным тоном ответил лейтенант. Стариковски-брюзжащие нотки в голосе Георгия Николаевича укрепили уверенность Бурлаки в том, что Марченко не в духе. О причине недовольства Бурлака пока мог только гадать.
— На пляже, наверно, были? Купались?
— Так точно, товарищ капитан первого ранга. — Иван начал понимать, в чем дело.
— Хорошо выкупались?
— Так точно, товарищ капитан первого ранга.