Когда господствует серость
Шрифт:
Когда начались штурмы, Эвер заявил, что считает нужным участвовать непосредственно в их отражении, а не множить число людей, убитых за своё мнение или даже просто подвернувшихся под руку. Дире подумал, что, в принципе, не нуждается сейчас в юридической поддержке после расстрела подозрительных лиц (если для повышения шансов на удержание города надо ещё поубивать бессудно людей, то история его и так оправдает), так что Эверу должность поменяли.
Когда Эвер шeл к Дире, ему было не вполне понятно, зачем юрист в такой рискованной ситуации, зачем кого-то расстреливать или сажать, когда они скоро все умрут. Но оказалось,
Дире вначале приказал Эверу идти переговорщиком к повстанцам. Но Эвер заявил:
– Посмотрите в глаза тем, кого я привёл сюда, в центр. Мы потеряли нескольких своих в боях за дом, но убили мятежников больше, чем потеряли сами. С момента, как мы выпрыгнули из окон дома, мы не потеряли никого. Скажите им в глаза, что мы прорвались сюда, чтобы сдаться. Посмотрите на их реакцию. И да, по закону я имею право не подчиняться такому приказу. Во-первых, против нас банда, во-вторых, я готов умереть за короля, это лучше позора. И почему этим должен заниматься я, а не Вы?
– Ты хоть знаешь, что из себя представляет твой любимый король? Пялится тупыми глазами, рядом прошмандовки его стоят, он им периодически: "Балет" или "Ко мне", ну или всем: "Обманууули". Он и его дегенераты войну с Кини, положа руку на сердце, проиграли, да и эту проиграют, потому что на розовой планете живут. Они даже не пытались нам помочь, теперь наше положение безнадёжно. А ты должен идти, потому что ты юрист, единственный юрист. Если ты сможешь сторговаться на беспрепятственный выход со знамёнами, то прекрасно. Не сможешь, есть ещё одно дело. Как бы я не уважал Круна Датту, без него мы бы ни одного штурма не отбили, у него есть проблемы с оценкой обстановки. Он своего сына притащил, говоря, что его мальчик должен увидеть избиение черни, это уже когда нас окружили. Теперь непонятно, что с Гуницем Даттой делать. Потому что ребёнку сидеть как-то опасно будет. Так что его надо попытаться вытащить. Он сын человека, которому я обязан многим. Если бы у меня был сын, то Крун бы тоже сделал всё возможное, чтобы его вытащить. Я допускаю, что ты хочешь сорвать переговоры, но допустим, ты их сорвешь, допустим, я тебя расстреляю и ты избежишь позора. Они начнут равнять замок с землёй, им это удастся, потом руины начнут брать. Всё равно люди начнут сдаваться, но кто-то окажется в руках у прошмандовки Кантроне и её отморозков. Я не знаю, что с ними будет. Так что исполняй приказ.
На дрожащих ногах шeл Эвер на переговоры, проклиная себя. В его голове бродила мысль: “Йорхем хочет свалить ответственность с себя, чтобы во всех смертных грехах обвиняли меня”. Ещё больше он стал бояться, когда его привели в один из занятых повстанцами домов и глаза Эвера увидели, что с другой стороны переговоры вёл Хермер Пеммер собственной персоной.
Этого сторонника порядка Эвер ненавидел больше, чем даже шлюху Гле Кантроне. Эвер это аргументировал так: “Кантронович хотя бы аристократического происхождения, а этот – сын торгаша, пронизанный торгашеством, апеллирует к традициям, но сам является наследником традиций низменных, пошлых”.
Эвер испуганно представился, Хермер даже не стал представляться, лишь ухмыльнулся и, Эверу показалось, что Пеммер подумал: "Зассал Йорхем, отправил юнца, а ведь когда с Кини резались, выглядел смелым и радикальным, почти как я". Но вслух этого не говорил, а то переговоры сорвутся, пока-что перспективы прекрасные.
Когда испуганный собеседник, говорящий с лёгким акцентом гe, начал пытаться убедить Хермера дать возможность свободного выхода для защитников города, Хермер сразу пресёк подобные идеи. Если бы он позволил выйти со знамёнами, Свул Земм без проблем раскатал бы Пеммера на выборах.
В принципе, собеседник неплохо, даже очень хорошо, знал право. Хермеру это нравилось, он нуждался в лояльных юристах.
Когда, видя саркастическое отношение к себе, Эвер вдруг бросил:
– Вы понимаете, что по всем законам вы не лучше банды?
Хермер спокойно ответил:
– По нашим – лучше. И вообще у нас есть это, как его, право на восстание, – а потом добавил. – Что Вы думаете про короля?
Эвер отказался отвечать.
Дальше Эвер, преодолевая отвращение и унижаясь, пытался выпросить выход из города для маленького Гуница Датты:
– Подумайте, а если бы это был Ваш сын? Ему всего двенадцать.
У Хермера Пеммера перед глазами встала Гле Кантроне, недавно просившая о том же самом, так что он резко ответил:
– Ребёнок, взявший оружие, не может получать поблажки. Чтобы не было подобных проблем, не раздавайте детям огнестрел. Но вообще, вы просите дать выйти со знамёнами, отпустить кагоньку маленького, сделать то, сделать сe, так много требований. В отличие от вас я человек простой и не наглый, у меня всего в принципе требование только одно – безоговорочная капитуляция. Я больше скажу, если документы сжечь хотите – ваше дело, я же не дикошарый какой-то. Ещё больше скажу – кто хочет застрелиться, целая ночь есть, ваше право, мозги кочкать не буду. Смотрите, как мало требований и как много возможностей. По рукам?
Деваться Эверу было некуда.
Хермер и Эвер согласовали время выхода из замка. Утро следующего дня.
Также Хермер гарантировал дополнительную защиту Дире Йорхему, всему его штабу, всем командирам крупных подразделений, включая Круна Датту, Эверу Кюнну как переговорщику, а также маленькому Гуницу Датте (но он шёл тут как приложение к папе). Они должны были все выйти и сдать оружие раньше остальной части гарнизона. Почему Пеммер решил предоставить дополнительную защиту особо не значимому Эверу? Как-то больно человек походит на идеального пеммериста, вот такого, каким Пеммер желал видеть всех своих сторонников, так ещё и наличие юридического образования, столь дефицитного среди верных Пеммеру людей, добавляло желания хоть как-то задобрить Эвера.
В старинный замок Эвер шёл, ощущая себя трусом и неудачником. Неудачником – потому что он не смог договориться на свободный выход даже для Гуница Датты. Трусом – потому что он вдруг понял, что ему страшно от мыслей о самоубийстве (которое всё же он планировал совершить), хотя суицид его после договорённостей не принесёт вреда тем, кто умирать не желает. А потом он понял, что он не может убить себя, что он слишком хочет жить.
Сразу после окончания переговоров Зомре сообщил Гле, что был приказ передать охрану приюта. Он был не согласен, но что можно сделать. А утром стало известно, что куда-то делись девочки.
Меняя маски
1. Унесенный ветром
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
рейтинг книги
