Когда камни меняют цвет
Шрифт:
– Лейра Дорин! Ирэйн, – мужские пальцы сжали ее локоть, почти причинив боль, и узница вздрогнула, вдруг вернувшись в серость и уныние своего узилища.
Она повернула голову к смотрителю, но ее невидящий взгляд смотрел сквозь него.
– Что с вами происходит? Вам дурно? Позвать лекаря? – заботливо спросил риор.
– Нет, – почти беззвучно ответила она, отрицательно покачав головой. – Я просто хочу вернуться в свою темницу.
– Вы бледны.
– Я всегда бледна, – отмахнулась она и освободила локоть из захвата. – Я могу продолжить путь?
– Да, конечно, – ответил мужчина, пристально наблюдая за узницей.
Едва заметно вздохнув с облегчением, Ирэйн направилась к знакомой лестнице, тут же вновь забыв о своем сопровождающем. Перед внутренним взором всё еще стоял образ другого мужчины. Совершенно неожиданная и нелепая встреча, надежды на которую узница не таила даже в самых сокровенных помыслах. Когда-то иная боль заглушила страдания безответной любви, вытеснив из сердца воспоминания о красавце риоре, чья душа всегда принадлежала иной женщине.
Нет, Ирэйн не забыла его, но и не мучилась, давно приняв свою судьбу. Отказываться от грез гораздо легче, когда исчезает надежда, а она исчезла раньше, чем за узницей закрылись ворота ее узилища. Женщина плыла по волнам своего размеренного пустого существования, наблюдала, как день сменяет ночь, и всё больше растворялась среди теней Тангорской крепости. Мир изменил очертания и краски, поменял саму свою суть, и лейра приняла ее без ропота, потому что на него сил уже не осталось.
Мечты начали таять с того мгновения, как руки возлюбленного сжались на нежной шее лейры, мстя за вероломство. И окончательно покинули женщину в тот день, когда она смотрела, как гибли люди, собранные шпионом Эли-Харта в тронном зале. Тот животный ужас от происходящего врос под кожу ледяными иглами. Он раздирал плоть в ночных кошмарах, крики умирающих звучали в ее ушах слишком долго, сводя с ума от жалости и безысходности.
Лишь присутствие еще одного мужчины – ее мужа, приглушило на время стоны призраков, но он ушел к ним. Отдал свою жизнь добровольно на острие мечей, добавив ко всему прочему еще один кошмар, не отпускавший его вдову даже среди белого дня. И вместе со смертью риора угасло стремление жить и в его супруге. У нее ничего не осталось, только жуткие сны, слезы и боль потери. Да, лиори знала, как наказать кузину, предавшую ее. Даже самая жестокая мука в пыточной не могла сравниться с этим бессмысленным существованием посреди собственных мыслей.
– Зачем? – сдавленно прошептала женщина, сползая по холодной каменной стене темницы на пол.
Она задыхалась. Кажется, горло стало величиной с игольное ушко, и ни единого глотка воздуха не могло пробраться в грудь, объятую огнем вдруг проснувшихся забытых чувств. Это было подобно удару, ослепившему, сбившему с ног. Мужчина, чья ненависть когда-то выжгла в душе последние чаяния на счастье, вдруг оказался там, где его не должно было быть, и костер, ставший углями, вдруг полыхнул с неожиданной силой.
– Не надо, – взмолилась лейра. – Прошу, не надо… Я не хочу!
Сейчас, когда время притупило жалящую боль, когда утихли переживания, став смирением, когда осталось лишь вялое существование и ожидание конца, вновь появился он. Словно безжалостный палач разбередил старые раны и разбудил уснувших было призраков.
– Боги, – всхлипнула Ирэйн и сжала голову ладонями. Она некоторое время раскачивалась из стороны в сторону, пытаясь выбраться из трясины, тянувшей ее на гнилое дно ненужных страданий, но поняла, что не справляется. Откинула голову и закричала, ударив сжатыми кулаками по полу: – Хватит!
Дверь темницы с лязгом распахнулась, и кто-то ворвался в сумрачное нутро узилища. Тень заслонила слабый свет, лившийся из маленького окошка под потолком, и сильные руки сжали голову лейры.
– Ирэйн, что с вами? – встревоженный смотритель крепости стоял на коленях напротив. – Ирэйн!
Она распахнула глаза, но сквозь пелену слез не разглядела лица риора, только узнала голос. Чужое присутствие заставило взять себя в руки. Женщина мотнула головой, пытаясь избавиться от захвата, после стерла слезы и ответила неожиданно ровно:
– Я увидела крысу и испугалась. Со мной всё хорошо. Простите, что потревожила.
Ни от захвата горячих ладоней, ни от всего смотрителя избавиться так и не удалось. Он несколько мгновений пытливо вглядывался в лицо узницы, после укоризненно покачал головой:
– Зачем вы лжете, Ирэйн? Вас так растревожила встреча с советником? Конечно, растревожила. Вы ведь знали его прежде. Он что-то вам сказал? Вас оскорбили?
Лейра закрыла глаза. Ее губы на миг скривила усмешка, и женщина отрицательно покачала головой.
– Нет, меня никто не оскорблял, риор Дин-Шимас, – ответила она, не открывая глаз. – Напротив, риор Дин-Таль был неожиданно мил.
– Тогда что так расстроило вас?
Ирэйн все-таки посмотрела на своего надзирателя, и в ее взгляде затеплилась искра раздражения.
– Я же сказала – крыса, – повторила она. – Позвольте подняться. Пол холодный.
Риор подал узнице руку, помогая встать, но после ладони его скользнули на узкую талию, и смотритель притянул к себе женщину.
– Ирэйн, – тихо произнес он, глядя на нее сверху вниз, – доверьтесь мне. Вы ведь знаете, что я испытываю к вам слабость. Отчего вы не позволяете сблизиться с вами?
Взгляд узницы остановился на пуговице на мужской груди. Она не спешила поднять голову и взглянуть в глаза высокородному риору, зная какой ответ он ждет от нее.
– Ирэйн…
– Это лишнее, риор Дин-Шамис, – наконец произнесла лейра. – Я – узница, вы – свободны, хоть и заточены с нами в этой крепости. Вы можете подыскать более достойную любовницу. В конце концов вы женаты, и обычаи Эли-Борга запрещают мужу смотреть в иную сторону, кроме той, где стоит его жена.
Она подняла голову, чтобы посмотреть на смотрителя, и ее подбородок оказался в захвате его пальцев. А в следующее мгновение губы обожгло порывистым поцелуем, лишенным нежности. Риор желал ее, желал давно. И чем больше проходило времени, тем неистовей становилось его желание, и сейчас его поцелуй стал отражением снедавшего мужчину вожделения.