Когда камни меняют цвет
Шрифт:
– Что, задери вас твари, тут происходит?! – заорал Дин-Таль. – Немедленно оставьте меня в покое!
Прислужницы замерли, дружно посмотрели на хозяина, и тот, задумчиво потерев подбородок, сделал вывод:
– Это зараза выходит из риора советника. Мы на верном пути. Продолжайте!
И женщина продолжили, несмотря на яростное сопротивление Дин-Таля.
– Архон! – заревел взбешенный советник. – Я ваш город наизнанку выверну, если не уберетесь прочь!
– Хозяин, нам не удержать риора, – воскликнула одна из прислужниц.
– Иду, – кивнул Дин-Роэн.
– Нет! – гаркнул Тиен, и его плечи оказались в захвате могучих рук смотрителя Тангора.
Дин-Таль взвыл от бессильной ярости. Такого унижения он еще никогда не испытывал. И желания уничтожить целый город тоже.
– Снадобье матушки! – торжественно велел Роэн.
Темноволосая девушка кивнула, покинула свой пост и вскоре вернулась, держа в руках флакончик и ложку. Споро откупорив флакончик, она налила полную ложку бурой жидкости, от которой шел не особо приятный запах.
– Риор Дин-Таль, откройте ротик, – проворковал градосмотритель.
– Ни за что, – мотнул головой советник.
– Не заставляйте меня раскрывать вам зев, – с укоризной покачал головой исполин.
– Что?! – взорвался Тиен, и прислужница сноровисто влила ему в рот «матушкино снадобье».
Все замерли. Только пальцы смотрителя Тангора сжались на широких плечах советника еще сильней. Несколько мгновений в купальне царила мертвая тишина, нарушаемая лишь громким сопением Роэна. А потом воздух сотряс мужской рев:
– А-а-а!!!
По гортани советника промчался жидкий огонь. Он ворвался в желудок, скрутив его тугим узлом, а после рванул по всему телу, окутав его жаром, и из глаз Дин-Таля брызнули невольные слезы. Риор взвился, желая вырваться из обжигающей ловушки, но градосмотритель и прислужницы навалились на него, удерживая на месте.
– А я говорил, что на месте усидеть будет сложно! – торжествующе воскликнул в ухо советнику тангорский исполин, прибавив ко всем прочим страданиям Тиена еще и глухоту.
Дин-Таль изнемогал. Горело всё! Тело от воды и растираний, нутро от того пойла, что его вынудили проглотить. И даже гордость его сейчас молчала, потому что единственным желанием было молить о пощаде и ледяной воде, чтобы погасить этот объявший его пламень. А еще хотелось бежать. Из Тангора, а может даже из Эли-Борга, потому что служебное рвение Роэна не смогла бы умерить и лиори. Наверное, и литам было не под силу обуздать это отчаянное желание градосмотрителя спасать и исцелять верных слуг госпожи.
Дальнейшее происходило, словно в кошмарном сне, да советник и чувствовал себя героем ожившего кошмара. Дин-Роэн добыл из купальни вяло сопротивлявшегося риора, ощущавшего себя сваренным заживо. После самолично растер его очередным снадобьем. Тиен, в молчании скрежетавший зубами, думал, что это худшее, что случилось с ним в его жизни. Однако понял поспешность своих выводов, потому что худшее случилось далее. Его, взрослого и полного сил мужчину, участника трех войн и множества сражений, завернули в простыню и на руках отнесли в опочивальню, где пылал разожженный камин.
– Я признаю ваш город лучшим во всем Эли-Борге, если вы отстанете от меня, – жарко пообещал советник, но смотритель Тангора остался непреклонен:
– Можете превознести Тангор до небес или же назвать его выгребной ямой, но я отпущу вас только полностью здоровым, – строго ответил Дин-Роэн.
– Да откуда вы взялись на мою голову?! – взвыл Дин-Таль.
– Известно откуда, – простодушно ответил исполин, закутывая «болезного» в два одеяла, – из матушки, стараниями батюшки. Все мы оттуда беремся.
Замечание было справедливым, но насчет смотрителя Тангора Тиен сомневался.
– Из Архона ты вылез, – проворчал советник, как только Дин-Роэн оставил его одного. После откинул одеяла и блаженно застонал, ощутив легкую прохладу, несмотря на пылающий камин.
Однако насладиться свободой в полной мере не успел, потому что дверь в покои снова открылась, и в опочивальню проскользнули две служанки. Они узрели севшего на постели гостя и укоризненно покачали головой.
– Вам лежать надобно, – произнесла одна, а вторая протянула кружку с очередным зельем.
– Что это? – с подозрением спросил Дин-Таль.
– Для здоровья, – бодро ответила прислужница и сунула ему в руки кружку. – Пейте, высокородный риор.
– Не собираюсь, – сердито ответил Тиен.
– Хозяин велел позвать его, ежели вы заартачитесь, – намекнула на угрозу нового унижения первая прислужница, и советник, сверкнув злым взором, одни махом осушил кружку.
Это питье было даже приятным на вкус. Более того, оно уняло жар и подарило блаженное умиротворение. Дин-Таль даже вновь лег, чтобы в полной мере насладиться ощущением угасающего пожара. Последнее, что он увидел, довольные улыбки служанок, а после риора поработил навеянный зельем сон.
– До вечера проспит, – прошептала первая прислужница.
– До чего ж хорош, – вздохнула вторая. – Хорошо, что хозяин разглядел в риоре признаки хвори.
– Теперь уж точно выздоровеет, – заверила ее старшая подруга. – Ну, идем, чего таращишься. Риоров что ли не видала?
– Таких красивых – ни разу, – вновь вздохнула вторая служанка и с писком полетела к двери, отправленная на выход коленом старшей прислужницы.
Уже на выходе первая служанка обернулась и вздохнула не менее умильно, чем ее товарка: