Когда ломается ветвь

Пэджетт Люис

– Что за сумасшедший дом!
– простонал Кальдерон.
– Малыш телепортируется по всей квартире, ты застряла на кухне, а я нахожусь на пути к нервному срыву, - он усмехнулся.
– 0'кэй, Александр. Ты можешь есть конфеты. Я знаю, когда мне стратегически сократить свою линию обороны.

– Майра Кальдерон, - возбужденно сказал Александр, - иди, я хочу, чтобы ты меня несла.

– Может быть, ты намекаешь на то, что я шатаюсь?
– сказала Майра, но послушно отставила бутылку и взяла Александра на руки. Они вышли. Кальдерона не очень удивило, когда

мгновение спустя он услышал ее крик. Когда он присоединился к этой счастливой семейке, Майра сидела на полу и терла руки, прикусив губу. Александр смеялся.

– Что еще случилось?

– Он-он-он у-у-ударил меня током, - голос Майры был похож на детский.
– Он как электрический угорь. И он сделал эт-т-т-то намеренно. О, Александр, может быть ты прекратишь смеяться?!

– Ты упала!
– с торжеством прокаркал малыш.
– Ты вскрикнула и упала!

Кальдерон посмотрел на Майру, и губы его сжались.

– Ты сделал это нарочно?
– спросил он.

– Да. Она упала. Она выглядела так смешно.

– Ты сейчас будешь выглядеть еще смешнее. Х - свободный супер ты или нет, но что тебе нужно - так это хорошая порка!

– Джо...
– сказала Майра.

– Не возникай! Он должен научиться уважать права других!

– Я homo superior, - объяснил Александр с таким выражением, словно считал спор законченным.

– Это homo posterior, которым я должен заняться, - сказал Кальдйрон и попытался схватить сына. Жгучее пламя нервной энергии пробежало по синапсам. Он постыдно отскочил, ударился о стену и поспешно схватился за голову. Александр смеялся как сумасшедший.

– Ты тоже упал!
– прокаркал он.
– Ты такой смешной!

– Джо!
– воскликнула Майра.
– Джо, ты ранен?

Кальдерон кисло сказал, что он, похоже, выживет. Однако, вероятно, добавил он, будет умнее приобрести пару шин и запас кровяной плазмы.

– На тот случай, если он начнет интересоваться вивисекцией.

Майра обеспокоенно посмотрела на Александра.

– Надеюсь, ты шутишь?

– Я тоже надеюсь.

– Ну... вот и Бордент. Мы поговорим с ним.

Кальдерон открыл дверь. Четыре человечка торжественно вошли. Они не теряли времени. Они скрутили Александра, достали новые приборы из недр своих бумажных одежд и, принялись за работу. Малыш сказал:

– Я телепрртировал ее примерно на 8000 футов.

– Это было далеко, да?
– спросил Кват.
– Ты от этого не устал?

– Ничуть.

Кальдерон отвел Бордента в сторону.

– Я хочу поговорить с вами. Я считаю, что Александр нуждается в порке.

– Во имя Форастера!
– щокированно воскликнул карлик.
– Но он же АЛЕКСАНДР! Он Х-свободный супертип!

– Еще нет. Он все еще ребенок.

– Он суперребенок. Нет, нет, Джозеф Кальдерон, должен вам сказать, что дисциплинарные меры к нему может применить только авторитет с выдающимся разумом.

– Вы?

– О, пока еще нет, - ответил Бордент.
– Мы не хотим перенапрягать его. Даже у сил супермозга существуют границы, прежде всего в начальный период формирования.

Нужно сделать еще очень многое, и его представление о социальных контактах будет формироваться еще некоторое время.

Майра подошла к ним.

– В этом я могу с вами не согласиться. Как и все младенцы, он антисоциален. Он может обладать сверхчеловеческими силами, но его духовный и эмоциональный уровень ниже человеческого.

– Да, - согласился с нею Кальдерон.
– Эти электрические удары, которые он нам нанес...

– Он только играет, - сказал Бордент.

– И телепортация. Предположим, он телепортирует меня в Гайдис Сквер, когда я буду принимать душ?

– Это тоже только игра. Он же еще малыш.

– Ну, а как насчет меня?

– У вас врожденное свойство родительской терпимости, объяснил Бордент.
– Как я вам уже говорил, Александр и его раса является основанием для этой терпимости. У homo sapiens для этого нет большой потребности. Я имею в виду, между нормальной терпимостью и нормативными требованиями большое расстояние. Нормальный малыш может пару мгновений сильно действовать на нервы, но это и все. Взрыв энергии слишком незначителен, чтобы испытывать весь огромный запас терпимости, которым обладают родители. Но у Х-свободного типа, конечно, все по-другому.

– Даже у терпимости есть границы, - возразил Кальдерон. Я думаю о детских яслях.

Бордент покачал укрытой металлом головой.

– Он нуждается в вас.

– Ну, - сказала Майра, - ну! Не могли бы вы хоть немного его дисциплинировать?

– О, это не нужно. Дух его все еще незрел, и он должен сконцентрироваться на более важном. Вы должны проявить терпимость.

– Но мне иногда кажется, что это не мой ребенок, - проговорила Майра.
– Он больше не Александр.

– И все же это точно он. ОН - АЛЕКСАНДР!

– Послушайте, это же нормально, когда мать может касаться своего малыша. Но как ей это делать, если она каждый раз ожидает, что ее швырнет через всю комнату?

Кальдерон задумался.

– В дальнейшем у него разовьются другие... э-э... суперсилы?

– Да, конечно.

– Он представляет опасность для здоровья и жизни окружающих. Я все еще считаю, что он нуждается в дисциплине. В следующий раз я надену резиновые перчатки.

– Не нужно, - Бордент наморщил лоб.
– Кроме того, я должен настаивать на том - нет, Джозеф Кальдерон, так не пойдет. Вы не должны вмешиваться. Вы не способны применить к нему нужный вид дисциплины, да он в ней еще и не нуждается.

– Я хочу только несколько раз отшлепать его, - с тоской произнес Кальдерой.
– Не из мести. Только для того, чтобы показать ему, что он должен уважать права других.

– Он научится уважать права других Х-суперов. Вы не должны делать никаких попыток в этой области. Шлепки - если они и принесут успех, что весьма маловероятно - могут повредить его психике. Мы его воспитатели, его менторы. Мы должны защищать его. Вы это понимаете?

– Мне кажется, - медленно ответил Кальдерон, - что это была угроза.