Когда любовь рядом
Шрифт:
– Кажется, вы хотели, чтобы я пришел к вам тотчас же…
Сара схватилась за спинку стула и стояла так, пока в глазах у нее не прояснилось; Гай, казалось, тоже не сразу пришел в себя.
– Прошу вас, – насколько мог любезно проговорил он. – Присоединяйтесь к нам! Должен сказать, из вас получился очень хорошенький мальчик, хотя невольно приходится пожалеть об утрате прекрасных золотых волос.
Наклонив голову, незнакомец снял шляпу – и теперь уже Рейчел подняла глаза, блестящие и синие, в ореоле стриженых золотых кудрей.
– Иначе
Сара опустилась на стул перед очагом и долго сидела неподвижно, тогда как Рейчел, оставив шляпу на столе, бросилась в объятия Гая и вдруг разразилась слезами.
Гай прижал ее голову к своей груди и стал утешать, словно ребенка. Отсвет свечей блестел в волосах Рейчел, короткая стрижка подчеркивала совершенство ее лица, прекрасного, словно лицо ангела.
– Ну-ну, успокойтесь, – негромко произнес Гай. – Я не сержусь, просто был немного ошарашен. Теперь вы здесь, и мы его спасем.
Не отпуская рукава Гая, Рейчел повернулась к сестре:
– Я знала, Сара, что ты заставишь его приехать в Девон. Сама я не могла к нему пойти. Ты понимаешь?
– Да. – Сара кивнула. – Мы понимаем. Иди сядь у огня, ты, кажется, озябла.
Рейчел не заставила себя долго упрашивать и опустилась на стул. Гай направился к буфету. Вид у него был какой-то отчужденный: он словно о чем-то спрашивал и не находил ответа. Сара понимала только, что нечто главное поколебалось в нем, но все равно он старается держать себя в руках.
– Мы уже все знаем о твоем ребенке, Рейчел, – сказала она. – Мы говорили с миссис Сискин и миссис Лейн и с тех пор сложили из кусочков большую часть твоей истории – и о Найтс-Коттедже, и о Гоустолл-лейн, и о том, почему лорд Джонатан нашел тебя на кухне в «Трех бочонках». Поверь, я очень тебе сочувствую.
Рейчел вздохнула:
– Я думала, что смогу украсть его сама, но когда приехала сюда из Хэмпстеда, то совершенно не представляла себе, кто забрал моего ребенка. Я попыталась поговорить с мистером Крофтом, который тогда работал в Барристоу-Мэноре, но он заявил, что ничего не знает. Когда же я стала настаивать, он рассмеялся и сказал, что маленький сын Барри Норриса – его родной сын и он может это доказать, а если я буду настаивать на другом, меня поместят в Бедлам и никто меня больше не увидит.
Гай налил вина. И подал бокал Рейчел.
– Вы показали Крофту письмо миссис Сискин? Возможно, вы упоминали о нем?
– Нет! – Длинные ресницы Рейчел опустились. – Он очень напугал меня, и я сказала лишь, что до меня дошли кое-какие слухи.
– Но почему тогда вы не подождали, пока я не вернусь домой из Берчбрука? Неужели вы сомневались, что я помогу вам?
– Просто я не хотела, чтобы вы знали правду, думаю Сара это понимает.
Сара молчала. Да и что ей было отвечать? Любая женщина решила бы, что лучше при подобных обстоятельствах порвать сразу, хотя, наверное, это можно было бы сделать не так жестоко.
– Значит, не сумев ничего узнать у мистера Крофта, вы скрылись в Лондоне? – продолжал расспрашивать Гай.
– Да, но я не знала, куда мне обратиться, и я попыталась найти вас в вашем лондонском доме. Там мне сказали, что вы уехали в Уайлдши и неизвестно, когда вернетесь.
– Вы могли бы написать мне.
– После той записки, которую я оставила вам в Хэмпстеде? Вряд ли. Я очень сожалею об этом, поверьте мне, Прочтя письмо миссис Сискин, я пришла в полное отчаяние. Единственное, что мне пришло в голову, – это поехать в Девон как можно быстрее, чтобы отыскать мое дитя.
Гай немного помолчал.
– И все же я думаю, тогда вы написали правду, – наконец задумчиво произнес он.
Мгновенный румянец покрыл кожу Рейчел, однако она ничего не ответила.
– Итак, мистер Крофт дал тебе отпор, и ты вернулась в Лондон ни с чем, – быстро сказала Сара, – а потом, когда кто-то начал нападать на тебя, написала мне.
– Да, потому что поняла: мистер Крофт рассказал обо мне тому, у кого находился мой ребенок. Я решила, что он хочет убить меня, чтобы сохранить свою тайну. – Рейчел резко поставила бокал. – Я не хотела обманывать тебя, Сара…
– Нет, хотела. Впрочем, теперь это не так важно. Когда ты влюбилась, живя в Грейл-Холле, это чувство оказалось настолько всепоглощающим, что ты не могла ни с кем поделиться, даже со мной, и ты изливала все свои чувства в россказнях о том, что вспоминаешь о мистере Деворане. Но, начав плести паутину лжи, на каком месте ты могла бы остановиться?
– Тогда мне казалось, что я падаю в колодец, – призналась Рейчел. – И мне ничего другого не остается, как только падать дальше.
Сара заметила в глазах кузины искреннее сожаление и постаралась не давать волю низменной ревности.
– Большая любовь может ощущаться только как нечто сугубо личное, – сказала она, – нечто такое, что нужно хранить в тайниках сердца, особенно если боишься, что совместное будущее может оказаться невозможным!
Рейчел опустилась на колени у ног Сары.
– Я знала, что ты поймешь! – Ее голос дрожал. – Такова любовь! Ты сможешь когда-нибудь простить меня, дорогая? Ты ведь знаешь: хотя я и плела выдумки, сердце мое всегда говорило правду!
Сара схватила сестру за руки:
– Я никогда не сомневалась в твоем сердце, Рейчел.
– Его зовут Клод д'Аллевиль, – вздохнув, сказала Рейчел. – Отец Клода владеет родовым замком во Франции.
Гай бросил быстрый взгляд на Сару: он узнал имя из списка гостей лорда Грейла.
– Этот человек приезжал в Грейл-Холл на собрание египтологов? – уточнила Сара.
– Да. Меня попросили присутствовать и делать записи. Клод свободно говорит по-английски, а я по-французски, как и всякая леди, но мы полюбили друг друга с первого взгляда. Это самый красивый мужчина, которого я когда-либо встречала. Неудивительно, что я влюбилась с первого взгляда.