Когда меня отпустит
Шрифт:
— Да это везде! — Дженни подняла глаза. — Если конкретно — ленту новостей ИТАР-ТАСС читаю. Просто подряд. — Она снова уткнулась в экран: — В Кемерово неизвестные угнали тепловоз. Епископ брызнул в лицо журналистке расплавленным оловом. В Москве проезд по улице Обручева с сентября станет платным. Иран объявил… Ого! Иран объявил войну Египту и Венгрии! Командующий ВВС США заявил… — Дженни замерла с открытым ртом. — Стоп,
— За два дня не успеют, — возразил я. — Нам осталось-то два дня продержаться.
— Британские ученые обнаружили на орбите… — снова начала Дженни. — А нет, пустяки. Президент России подписал указ о повышении пенсионного возраста до семидесяти пяти… Тоже ерунда. В Павлово охранник госпиталя… Чушь собачья. Стоп! В Павлово охранник госпиталя ФСБ прострелил пациенту здоровую ногу из-за брошенного окурка.
— Чего? — насторожился я.
— Дело закрыто за отсутствием состава преступления. — Дженни подняла на меня глаза: — Слушай, я не могу больше! Не могу!
— Успокойся, — сказал я, присаживаясь рядом и обнимая ее. — Надо просто потерпеть. Понимаешь?
Дженни всхлипнула и кивнула.
— Все! — сказала Дженни, едва переступив порог, и со злостью швырнула сумку с тетрадями в темноту коридора.
Загремели падающие ведра.
— Ну ладно тебе… — Я обнял ее и поцеловал. — Что опять стряслось?
— Четвертый день! — всхлипнула Дженни. — Четвертый уже пошел! А оно только хуже!
— Где?
— Да везде! — Дженни топнула ножкой. — Везде! Ты не видишь?
— Вижу, но терплю, — вздохнул я. — Сегодня даже в институт не пошел. А у тебя что нового?
— Ничего особенного! — с вызовом сказала Дженни. — По закону божьему на нашем курсе будет не зачет, а курсовая. Выдавали сегодня темы, мне досталось «Мощи ли молочные зубы». Я не могу больше!!! Не могу!!!
Я решительно кивнул.
— Дженни, давай съездим в госпиталь? Ну, извинимся, что убежали, спросим, что делать. Одежду, опять же, может отдадут.
— Мобилку, — кивнула Дженни. — Мобилку особенно жалко. И наушники.
Госпиталь почти не изменился. Только перед зданием теперь стояли два автобуса: второй был зеленый — с расплющенной мордой и без лобового стекла, зато с уцелевшей табличкой «ЗАКАЗНИК—2».
— Вы за деньгами? — спросил он сходу. — Денег не будет. Вы убежали, мы так не договаривались.
— Послушайте… — начала Дженни.
— Не будет денег! — упрямо повторил профессор. — Нет у нас сейчас денег. Нету. Нам Рустама пришлось отмазывать, нет денег.
— Да не нужно нам ваших денег! — крикнул я с отчаянием. — Скажите просто, когда это кончится? Когда нас отпустит?!
Профессор удивленно посмотрел на нас.
— А я вас и не держу, — сказал он. — Зачем вы мне нужны? Поднимайтесь на пятый, Ксения вам одежду вернет. Ну и всего вам доброго.
— А препарат когда прекратит действовать? — спросила Дженни.
— Какой препарат? — удивился профессор. — А, вы про эксперимент что ли? А всё закончилось.
— Да не закончилось же! — закричали мы хором. — Он же не отпускает!
— Кто? — изумился профессор.
— Препарат!
— Вы с ума сошли? — Профессор отложил отвертку и вытер замасленные руки об халат. — Это плацебо.
— Что?!
Профессор заговорщицки подмигнул и сообщил доверительным шепотом:
— У нас нет никакого препарата. У нас и лаборатории уже давно нет. Просто есть проект, есть финансирование, и начальство требует отчетов. Так что мы пока проводим вторую половину эксперимента. Чтобы отчитаться хотя бы на пятьдесят процентов.
— Какую вторую половину? — не понял я.
— Контрольная группа, — объяснил профессор. — Вы ж медики, должны знать: в любом эксперименте половина испытуемых — контрольная группа. Они принимают не препарат, а просто воду. Вот это вы и были.
— Так значит… — опешил я, — не было никакого препарата?
— Не было, — подтвердил профессор. — Я ж вам сразу намекнул, что никакого действия на ваш организм не будет. Помните? Правду я вам не мог сказать, потому что какой же тогда эксперимент? Но воду-то в стаканчики я набирал прямо при вас из крана. Или вы не обратили внимания?
Я замолчал потрясенно. Дженни тоже молчала.
— Так что же это получается? — наконец произнесла она одними губами. — Нас теперь уже никогда не отпустит?
март 2012, Москва