Когда меня ты позовешь
Шрифт:
На спектакль Кристине попасть не удалось — билеты были раскуплены на две недели вперед. Неожиданное препятствие. Кристина ведь была уверена, что извечный дефицит театральных билетов уже давно канул в прошлое. Ан нет… А сидеть две недели в Москве без дела? На это не хватит ни терпения, ни денег. Гостиницы-то вон каких денег стоят. А ей ведь один перелет во что обошелся! Правда, Кристина билет взяла только в одну сторону. Туда и обратно было бы значительно дешевле, со скидкой. Но она почему-то свято верила, что обратно лететь ей не придется. Вот увидит ее Валерка, и все их многолетние проблемы останутся позади.
В первый же вечер, предварительно разузнав на вахте у старушки, занят ли в сегодняшнем спектакле Чернышев, ждала у служебного входа. Прошла через арку во дворик и заняла удобную позицию. Да, так гораздо лучше. Ведь, попади
Правда, к ее немыслимому огорчению, к окончанию спектакля народу набежало — немногим меньше, чем в зале! Однако Кристина-то тут стояла уже давно, и место свое, прямо около двери, отдавать кому-либо не была намерена. И скоро, наконец, актеры и невидимые бойцы театрального фронта стали покидать театр через служебный выход. Мимо нее прошел знаменитейший Александр Збруев, публика завизжала и у двери стало немножко посвободнее. Андрей Соколов, секс-символ перестройки, оттянул на себя еще часть фанатов. Кристина облегченно вздохнула. Да, вот теперь Валерка просто не сможет ее не заметить! Только что же он так долго? Если бы он только знал, как трудно ждать, особенно последние минуты!
Вышел Дмитрий Певцов, оттянув на себя едва ли не всю оставшуюся публику. У дверей стало совсем свободно. И вот он, долгожданный миг! Дверь отворилась, и в проеме показался Чернышев. Кристина почему-то замерла от неожиданности, хотя о какой неожиданности можно было говорить, если именно для этой встречи она и прилетела в Москву, на крыльях любви преодолела восемь тысяч километров? Только чуть-чуть отошла от стены, сделала неуверенный шаг навстречу. А Чернышев именно в этот момент оглянулся назад, остановился на мгновение, обернувшись всем корпусом, протянул кому-то руку, и вслед за ним невысокий порожек аккуратно переступила женская ножка в белом сапоге. Вслед за ножкой под свет одинокого фонаря, освящающего пятачок у служебного входа, выплыло воздушное создание, белое и пушистое. Лица дамы Кристина не разглядела, но была уверена, что оно очень красиво. Потому что вряд ли Чернышев выбрал бы себе некрасивую спутницу. Да и может ли быть некрасивой женщина в таком наряде? Белый пушистый полушубок, белая же шляпка, белые узкие брючки, заправленные в высоченные белые сапоги-ботфорты. И — флер жутко дорогих духов. Кристина не знала их названия, она вообще никогда раньше не слышала этого запаха, но был он такой приятный и такой стойкий, что и без ценника было понятно, что ей такие духи не по карману. И не только ей, но и всем ее знакомым. Дама ухватила Чернышева под ручку, и они вместе красиво удалились в сторону автостоянки. Кристина не пошла за ними. Зачем? Посмотреть, в какую машину они сядут? А ей что, было до чужой машины какое-то дело?
Размазывая слезы отчаяния по щекам, она быстренько вернулась в гостиницу, схватила еще не распакованную сумку и, наплевав на экономию, на такси поехала в Домодедово, даже не зная расписания самолетов и не имея билета. Ничего, как-нибудь доберется…
А вскорости после ее поездки в "Комсомольской правде" вышло большое интервью с актером "Ленкома" Валерием Чернышевым. И теперь уже не приморская пресса, а самая что ни на есть центральная, московская, назвала его "восходящей звездой". А на вопрос о личной жизни Чернышев ответил так: "Счастливо женат, но моя личная жизнь никогда не станет общественной". И во всех остальных многочисленных интервью, последовавших вслед за первым, отвечал точно так же. Мол, моя личная жизнь — табу. Я, мол, женат, у меня все супер-замечательно, но посвящать в подробности моей личной жизни любопытную публику я не намерен.
Женат. Он женат… Да и стоило ли удивляться? Разве такой мужчина может оставаться холостяком? Ведь ему уже тридцать, даже с маленьким хвостиком. И Кристина уже не девочка. А повела себя, как дитя. И на что только надеялась? Кучу денег потратила на поездку, как будто нельзя было потратить их более приятным способом. Или хотя бы полезным.
А в цехе, прочитав Валеркино интервью, вновь стали над нею подтрунивать. Мол, и без тебя он "счастливо женат". А ты, клуша, рожей не вышла. И Кристина надела обручальное кольцо, которое уже давным-давно валялось в старой маминой шкатулке, на левую руку. Вот так-то, пусть не забывают,
Время шло, а ничего-то в Кристиной жизни не происходило. Да и что еще в ней могло произойти? Всё самое важное в ней уже случилось. Был Чернышев, был Бессмертный. А теперь она одна.
Правда, Сергей и по сей день появлялся в Кристинином настоящем. После каждого возвращения из рейса непременно заявлялся с подарками. Подарки Кристина охотно принимала, а с самим Бессмертным поступала сугубо так, как желала в тот момент ее левая нога. Могла сразу прогнать вон. Могла любезно позволить ему сводить себя, любимую, в ресторанчик. А иной раз и вовсе на несколько дней перебиралась к нему жить. Потому что напрасно она тогда зарекалась. Потому что когда секса слишком много — это, конечно, не есть очень уж хорошо. А вот когда его совсем нет… Оказывается, это много-много хуже. А зачем искать постороннего партнера, когда Бессмертный — вот он, только пальчиком помани. Если, конечно, не в рейсе. А вот пока он где-то там бродил по морям, по волнам, пока бороздил бескрайние океанские просторы, приходилось терпеть. Потому что посторонний мужчина — табу.
Не от особой моральности, нет. Просто всё та же владивостокская преступность, плюс болезни всякие нехорошие, плохо поддающиеся лечению, а то и вовсе неизлечимые. Да и стоило ли менять шило на мыло? В постороннем мужчине ведь можно и разочароваться, а вот Бессмертный — это, можно сказать, гарантированное удовольствие. Этот в лепешку расшибется, но заставит Кристину пищать и плакать от восторга.
Сергей за прошедшие годы ничуточки не изменился. По-прежнему вымаливал к себе внимание, и по-прежнему желал видеть Кристину только в роли величайшей стервы современности. А потому она не сильно-то и берегла его самолюбие, откровенным текстом заявляя:
— Чахлик, ты, конечно, потрясающая сексуальная машина, но ты не мужик. А потому тебе и надеяться не на что. Ты учти, я ведь развелась с тобой не шутя, и не на время. Если мне только подвернётся настоящий мужик, я даже не буду сомневаться — стоит ли мне идти за него замуж. Ты хорош только в постели. Ты тряпка, Невмирущий. Самая обыкновенная половая тряпка.
А Бессмертный от этих оскорблений только еще больше заводился.
— Стерва, какая же ты стерва! — с восхищением шептал он, играя ее соском. — Змея, Медина! Ненавижу!
И сам ужом сползал к ее ногам. Целовал каждый пальчик, ступни, поднимался все выше и выше, лаская каждый сантиметр изголодавшегося Кристининого тела. Та прижимала его голову к себе, затаивая дыхание от удовольствия:
— Ничтожество, ты абсолютное ничтожество!
И тело ее извивалось от удовольствия…
У счастливых людей годы пролетают стремительно, незаметно. Оглянуться не успеют — ах, пять лет прошло? Кристинино же время тянулось тягомотно долго. Каждый день одно и тоже: работа, дом. Дома никто, кроме мамы, не ждет, потому что папы уже нет. А мама уже почему-то на пенсию собирается. А чего, собственно, удивляться? Ведь и Кристина уже далеко не девочка, ведь самой уж тридцать второй годок пошел…
Дом, работа, работа, дом. Иногда, как праздник физического удовольствия, Бессмертный. Да тот почему-то всё реже последнее время стал вспоминать о бывшей супруге. Уже не сразу, как когда-то, с парохода бежал к ней, лишь ступив на твердую землю. И не так щедро одаривал подарками. Правда, и не совсем еще забыл, пару раз в год вымаливал ее внимание, ее любовь. Да только теперь-то Кристина кочевряжилась сугубо для виду, потому что одиночество уже до такой степени набило оскомину, что жизнь была не в радость. Впору было самой умолять его о встрече. И уже не хотелось унижать, не хотелось вытирать о него ноги. Впрочем, Кристина, собственно, никогда, кроме первой недели знакомства с Сергеем, не испытывала подобного желания. Просто давала ему то, чего он от нее ожидал. А потому несколько последних встреч была с ним предельно ласкова. Не называла Чахликом Невмирущим, тряпкой и ничтожеством. И даже сама с жадностью на него набрасывалась, изголодавшись по мужской ласке. В результате же, кажется, только спугнула его, оттолкнула от себя, заставив искать другую стерву, более стервозную, чем подобревшая вдруг Кристина.