Когда мертвые оживут
Шрифт:
К этому времени уже несколько недель на Великобританию обрушивались крылатые ракеты Фау-1. Я предложил заменить в них взрывчатку емкостью с «дыханием смерти» и заразить англосаксов на их же территории.
Разработав проект детально, мы довели его до сведения Виллема. Тот сразу оценил новые возможности, но идею использовать Фау-1 отверг и рассказал о разработке новой ракеты, намного мощнее и точнее. Ее собирались назвать Фау-2.
Этим летом бомбардировки Берлина не прекращались. До начала массового производства «мертвецов» противник отчего-то не бомбил Аушвиц, Бухенвальд и прочие лагеря, но в июле мы наладили выпуск контейнеров
Я хотел немедленно отправиться в Краков за семьей, но не успел: Эльза с Хельмутом сами появились в лагере. Мы сумели найти безопасное убежище в подвалах лагерной комендатуры. Мне повезло отыскать уцелевший телефон, и я сообщил Виллему о происшедшем.
Через пару дней бомбардировки прекратились. Охрана успокоила заключенных, мы получили пищу и воду.
Вебер хотел все время оставаться с нами. В нем что-то сильно и глубоко надломилось: он без конца оплакивал гибель своих «детей». На третий день он подошел ко мне на улице, когда я расчищал проход к зданию комендатуры.
— А что, если все это из-за евреев? — спросил он.
— О чем вы?
— О неудаче с нашими «мертвецами».
— Наши «мертвецы» успешно справились, — со вздохом ответил я.
— Как вы можете такое утверждать? Германия проигрывает войну!
Я не сразу нашел ответ. Конечно, ни одно оружие не способно выиграть войну само по себе. За поражение несут ответственность все немцы, а не только за «мертвецов» и их создателей. Но упоминание о вине лишь подстегнуло бы Вебера.
— Мы еще не проиграли, — в конце концов сказал я.
— Но мы делали «мертвецов» из евреев, — продолжал доктор, не слушая. — Возможно, именно неполноценность евреев не позволила реализоваться всем возможностям «мертвецов».
— Но кого бы вы использовали вместо евреев? Немцев, как это сделал Виллем?
— И почему я не захотел попробовать поляков? — уныло выговорил Вебер, после чего сел на скамью и погрузился в апатию.
Я продолжил разгребать обломки бетона и досок.
Этим вечером приехал Виллем, изрядно пьяный, — странно, как он вообще сумел вести машину от Берлина. Угрюмый и подавленный, он не хотел разговаривать до тех пор, пока Эльза с Хельмутом не ушли спать.
Американцы оказались умнее нас, — выговорил он наконец.
— В каком смысле? — отозвался я, готовый защищать немецкий гений.
— Это наверняка американцы. Англичанам бы такое в голову не пришло.
— Что не пришло в голову?
— Конечно, откуда тебе знать? — Виллем взглянул на меня с недоумением. — Они бомбят «мертвецами» Берлин и вообще всю Германию.
— Но это невозможно! Как их сбрасывают? Янки думают, нас можно устрашить размозженными частями тел?
— Да ничего сложного! — Виллем покачал головой. — Оказалось, что нужно всего лишь прикрепить «мертвецов» к большому парашюту, связать распускаемым узлом, чтобы не удрали во
— А как их освобождают от парашютов и строп?
— Мы нашли простейший пружинный механизм. Когда пружина раскручивается, защелка открывается. Дьявольски просто!
— Значит, в Берлине появились «мертвецы», — произнес я, стараясь, чтобы это прозвучало как холодный логический вывод.
Я даже отпил вина, мысленно видя, как наши подопечные рысят по улице, выискивая жертвы.
— Они появились по всей Германии. Фау-два забросили их в Лондон. Фон Браун умудрился увеличить радиус действия ракет, присоединив их к Фау-один, поэтому сейчас «мертвецы» есть и в Москве. Скажите мне, Вебер, сколько нужно «мертвецов», чтобы они сами могли поддерживать свою численность?
— Сами? — Вебер воззрился на Виллема в изумлении. — Но рано или поздно материал израсходуется…
— Вы умеете утешить, — сухо заметил Виллем.
— Скоро ли они доберутся сюда? — спросил я, глядя на бутыль с вином.
— Когда я пересекал границу, они шли по пятам. Значит, день или два. Движутся медленно, но уверенно. Запах нашей химии непременно притянет их сюда.
Но мы недооценили «мертвецов» — они подоспели уже к утру.
С легкостью проломившись сквозь колючую проволоку, «мертвецы» принялись кусать и увечить заключенных, заражая сразу сотни. Охрана решила отстреливаться — и погибла. Даже изрешеченные пулями «мертвецы» продолжали нападать.
Нам повезло: на фоне запаха множества заключенных наш был не слишком заметен. Мы по-прежнему скрывались в здании комендатуры, но «мертвецы» не догадывались о нашем присутствии и не пытались к нам проникнуть: им хватало добычи среди заключенных.
Эльза не подпускала Хельмута к окну, из которого я наблюдал за происходящим. Когда бойня пошла на убыль, Эльза приблизилась ко мне и присела рядом.
— Что это за создания? — ровным голосом спросила она, хотя была бледной как полотно. — Макс? Дядя? Скажите мне, что они такое?
Мы называем их «мертвецами».
Это их вы создавали в лаборатории? Они и есть ваше секретное оружие?
— Да.
Она покачала головой:
— Они убежали из другого лагеря?
— Нет, — сухо рассмеялся Виллем. — Англосаксы любезно возвратили их нам.
— Хельмут не должен их видеть.
— Верно, — согласился я. — И что более важно, они не должны видеть нас.
Она кивнула.
В конце концов все заключенные оказались заражены. Мы уже давно обнаружили в экспериментах, что инфицированные объекты игнорируются «мертвецами», но все же их запах оказался сильнее нашего. Постепенно «мертвецы» покидали лагерь и мелкими группами тянулись в сторону Кракова.
Заключенные, фактически оказавшиеся на свободе, тем временем вступили в стадию эйфории. Вот они-то нас заметили и попытались проникнуть в комендатуру. Мы с Виллемом оборонялись как могли. Хёсс и Менгеле пытались уговорить нас, льстили и заискивали. Но мы продолжали стрелять, и эти двое с недовольным ворчанием удалились рука об руку.
На третий день после атаки «мертвецов» новые носители разбрелись по укромным местам и залегли спать. К вечеру лагерь затих.
— Надо убираться отсюда! — заявил Виллем утром в понедельник.