Когда минует август
Шрифт:
– Да ладно тебе. Я ж просто шучу, – перебила мои размышления Карина, вставая с парапета. – Пойдём, романтик.
– Куда?
– Нибудь. Со мной…
Мы шли по Невскому проспекту, полному жизни и беспечности, говорили обо всём и ни о чём.
– Есть охота, – пожаловалась Карина.
Словно по мановению всесильной руки, на пути появилась лавка с выпечкой. Я взял нам по хот-догу.
– Ну как? Романтика? – набив рот, иронизировал я.
– Лучше ресторанного жульена, – последовал не менее ироничный ответ.
Мы посмеялись.
– Откуда ты?
– Оттуда, где в это время цветы толком не растут.
– Угу… Таймыр? Камчатка?
– Не то и не другое. Я бы даже…
– У тебя… это… – перебив меня, Карина указала на лицо каким-то неопределённым жестом. – Убери.
Я понял, что испачкался в соусе.
– Где? Здесь?
– Правее… Ещё… Да, вот… Размазал…
– Чёрт. Сильно?
– Да не. Так даже лучше… Держи ещё для красоты!
Неожиданно девица ткнула своим хот-догом мне прямо в нос, испачкав ещё больше. Звонко рассмеявшись, она издевательски воскликнула:
– Сайка за испуг!
Она всё смеялась и смеялась, как ребёнок, дожёвывая остатки хот-дога. Её так забавляло смотреть на мой чумазый нос, на вскинутые от удивления руки, на жалкий взгляд, который так и вопил «За что?» Я был бы и рад провалиться от стыда, да только некуда было. Это сравнимо с медосмотром в военкомате, когда на тебя, стоящего со спущенными трусами, пялится десяток врачей. Благо прохожие едва обращали внимание на этот цирк.
– Выпороть бы тебя ремнём по-отцовски за такие шутки, – пробубнил я, вытирая нос салфеткой и с досадой выбрасывая свой хот-дог в урну.
– А ты возьми и выпори! – не переставала хохотать Карина.
– Иди сюда!
Она вскрикнула и помчалась по тротуару, я за ней. Началась новая игра.
Я бежал в полноги, давая девице возможность немного оторваться, дабы веселье не закончилось так сразу, а затем нагнать её в нужный момент на светофоре, когда тот будет показывать красный. Но план не сработал. Карина резко свернула в сторону остановки и юркнула в заднюю дверь троллейбуса. Мне пришлось поднажать. В самый последний момент, когда створки почти закрылись, я шмыгнул вслед за девушкой.
– Иди, сюда! Ну иди сюда! Давай-давай! – напирал я на Карину, чей смех никак не унимался.
– Всё-всё-всё! Я в домике! – она забилась в угол и, съёжившись, закрыла голову руками.
– Молодые люди! – раздался сзади недовольный чёрствый голос. – Проезд оплачиваем!
Мы с Кариной переглянулись.
– У меня денег нет, – испугано, словно школьница, не приготовившая домашнее задание, пролепетала она.
Я оплатил. Толстая кондукторша с неприязнью посмотрела на нас и, раздражённо хрюкнув «молодёжь», поползла дальше собирать дань. Мы с Кариной снова переглянулись и осторожно рассмеялись – не над кондукторшей, а над собой.
– Вот ты… веселушка! – шутя погрозил я кулаком.
– Ага!
Карина смахнула остатки соуса с моего лица. В этом движении я почувствовал что-то большее, чем банальная опрятность.
– Куда мы едем? – спросил я.
– Не знаю, – пожала плечами девушка.
Глава 6
Троллейбус
– Дыру не протёр ещё? – ехидничала Карина.
– Ну так ведь… – оторвался я от окна. – Красиво ж…
Она понимающе кивнула. Я вернулся к созерцанию. В какой-то момент, растворившись в заоконных картинах, я позабыл о девушке. Мне кажется, она вполне могла бы сойти на следующей же остановке, чего я и не заметил бы.
Вдруг троллейбус резко затормозил! Я, вовремя сориентировавшись, двумя руками что было сил ухватился за поручень. Через долю секунды на меня летела Карина. Если бы я не изловчился, мы столкнулись бы лбами. Но, освободив одну руку, я поймал её и крепко прижал к себе.
– Глаза разуй!
– Дрова везёшь что ли?
– Придурок!
Пассажиры поносили водителя всеми правдами и неправдами, я же – в своих мыслях благодарил его за то, что подтолкнул Карину в мои объятия.
Я держал девушку. Такую мягкую и тёплую. От неё пахло сигаретами, но это был самый сладкий в моей жизни аромат. Её горячее дыхание устремлялось в мою ключицу, отчего по телу от затылка до самого копчика разбегались мурашки. Сердце моё привычно колотилось, что, вероятно, чувствовала Карина, прильнув ко мне.
В салоне успокоились, и троллейбус продолжил маршрут.
– Всё, можешь отпускать, – ненавязчиво сказала Карина.
Я не хотел этого. Был бы какой-нибудь предлог, хоть самый малый, чтобы не выпускать девушку, я вцепился бы в него, как собака острыми клыками вцепляется в кость. Но такового предлога всё не подворачивалось.
– Отпускай, – чуть настойчивей сказала Карина.
Я, подобно раку, краснея, вслух выдал желаемое за действительное:
– Так это… Если троллейбус опять поперхнётся?.. Ой, ну в смысле затормозит…
Карине ничего не оставалось, кроме как посмеяться над моей оговоркой. Деликатно высвободившись, она обходительно взяла меня под локоть.
Рядом с нами сидел мужик лет сорока, с идиотской улыбкой пялившийся на Карину. Он встал и, сверкая полным ртом серебряных зубов, предложил ей сесть.
– Спасибо, я молодая, постою! – с вызовом ответила Карина. Осаждённый мужик сел обратно, спрятав свои зубы.
Мы ехали до самой конечной. Выйдя из троллейбуса, оказались перед круговым перекрёстком, где не спеша раскатывал извозчик в прогулочной с откинутой крышей повозке, куда был запряжён белёсый конь. Извозчик выглядел очень театрально в своих отполированных чёрных туфлях, не менее чёрных брюках, белоснежной рубашке, кроваво-красной жилетке на двух позолоченных пуговицах, белых лайковых перчатках и, – в довершении всему, словно вишенкой на торте, – белом котелке с красной каёмкой, из под которого скромно выглядывала копна смоляных кудрей. Завидев нас издалека, он стеганул коня и подкатил с пафосной декламацией: