Когда мы встретились

Шталь Шей

— И тебе нужно вернуться в постель.

Она стонет, плюхаясь на пол.

— Отлично. — Прежде чем она убегает в свою комнату, Кэмдин говорит то, что так сильно задевает меня за живое. Это как получить пулю в грудь. — Таннер сказал мне, что моя мама не хотела меня.

Я собираюсь убить этого мальчугана Таннера.

А затем она задает еще более сложный вопрос, прежде чем я успеваю ответить:

— Она вернется когда-нибудь?

Некоторое время я думал, что возможно так и будет, но потом понял, что Амарилло и такой жизни нечего предложить Таре.

— Нет, наверное, нет. — Кэмдин знает об их матери

больше, чем Сев. Она знает, что та уехала, но никогда не видела ее фотографии, и я даже не уверен, что она ее помнит.

Морган возвращается на диван и протягивает мне пиво, ничего не говоря.

Кэмдин тяжело вздыхает, она выглядит такой беспокойной, когда смотрит на снег, а затем на меня.

— А папочки тоже уходят?

Я наклоняюсь вперед, хватаю ее на руки и прижимаю к груди.

— Этот точно не уйдет.

У меня в голове мелькает воспоминание. О том, как Тара держала Сев через несколько мгновений после ее рождения и плакала по непонятным мне причинам. Может быть, нас, парней Грейди, прокляли.

Женщины всегда уходят от нас.

6

Даже навигация оказалась безрезультатной.

КЕЙСИ

Когда мне было пять лет, я взбиралась на верхушку нашей крыши через окно своей спальни, а затем прыгала в бассейн. Я совершенно не чувствовала страха. Тогда я не понимала, что это такое. И до сих пор не понимаю, потому что, алё, путешествую в одиночку. Так много всего могло пойти не так, но меня это не волновало, когда я уезжала.

Я также помню время, когда думала, что мой отец ростом в десять футов (Прим. пер.: — около 3 метров) и не совершает плохих поступков. Я искренне верила, что он повесил луну и звезды на небо. Его нежные руки, мягкий шепот «Я люблю тебя», и он пел мне перед сном, до тех пор, пока я не засыпала. Он значил для меня целый мир. Все еще значит, несмотря на его ошибки.

Папы должны защищать от неприятностей, и пока он этим занимался, то был слишком поглощен своей жизнью, чтобы заметить, что его жена спит с моим парнем.

Вы хотите знать, еще для каких вещей он был слишком занят?

Научить меня водить машину по снегу. И читать карту, потому что угадайте, у кого нет такой опции?

У меня.

И угадайте, что сейчас творится где-то за пределами Амарилло?

Идет снег. Я уже не говорю о нескольких снежинках в небе. Это полноценная снежная пелена. Меня как будто встряхнули и поместили внутрь настоящего снежного шара. Все, что я вижу, это хлопья снега, летящие во все стороны, словно сахар, брошенный на мое лобовое стекло. И в довершение ко всему, дует сумасшедший ветер и раскачивает мою машину из стороны в сторону так сильно, что почти невозможно оставаться на дороге.

Чертова карта не имеет для меня абсолютно никакого смысла. На ней есть линии и автомагистрали, но дорога, по которой я еду, не изображена на этой гребаной вещи.

— Не знаю, продумывала ли я когда-либо все до конца. Я немного

сумасшедшая, и мне кажется, что я схожу с ума. И даже не знаю, потерялась ли я! — я пою, и да, я перефразировала песню «Push» (Прим. пер.: Скорее всего, героиня имеет в виду песню группы Matchbox Twenty), чтобы она подходила под мою текущую ситуацию. Я так напугана. Вы когда-нибудь терялись на ранчо чёрт знает где? Ну, тогда не вам меня судить.

Бл*дь. Почему я выбрала тот объездной путь, чтобы попимсать? И почему я так и не научилась читать чертову карту? Такому действительно должны учить в школе.

Подождите… они действительно учат, верно?

Дерьмо. Черт подери.

И я продолжаю возмущаться, почему в Калифорнии не учат водить машину по снегу? Мы должны знать такие вещи. Просто на случай, если однажды решим отказаться от своей жизни в Кали-ад-нии.

Вам знакома ситуация, что когда понимаешь, что заблудился на дороге, то выключаешь музыку? Как будто голове нужна тишина, чтобы понять уровень полной задницы, который ждет впереди. Я снова беру карту и пытаюсь прочитать ее. Где-то здесь должна быть соединительная магистраль. Оторвав глаза от снега, я хватаю карту и подношу к лицу. Именно в тот момент вижу, как что-то стоит на дороге. Или у меня галлюцинации. Я за рулем семнадцать часов. Я могла бы уже сойти с ума к этому времени.

Прищурившись, пытаюсь разглядеть дорогу сквозь непроглядную метель и чуть крепче сжимаю руками руль с подогревом.

— Что ты такое? — спрашиваю саму себя, надеясь, что непременно получу ответ.

Кажется, я ударила по тормозам. Нет, я уверена, что нажала на тормоза, но если вы когда-нибудь пытались остановиться на льду, чего я никогда не делала, то знаете, что это невозможно. Противобуксовочная система моего Мерседеса начинает пищать, или что-то пищит в мою сторону, и я не могу остановиться и скольжу прямо в то, что стоит посреди дороги.

Я зажмуриваюсь, замираю в напряжённом ожидании удара, и позволяю Богу управлять рулем, потому что мне никак не выбраться из этого заноса. Дважды разворачиваю машину на сто восемьдесят градусов посреди дороги, а затем врезаюсь в большую собаку, лошадь, оленя, понятия не имею во что, но лоб в лоб.

Именно в момент, когда вопль криков вылетает из моего рта и моя машина летит в воздухе через забор прямо в стену здания, я осознаю, что это животное с рогами, которые теперь торчат через мое лобовое стекло.

— Почему ты не убежал? — я кричу на него как раз в тот момент, когда врезаюсь в здание и теряю сознание.

7

Наверное, таки следовало продумать все до конца

БЭРРОН

— Лил сказала, что ты отправил документы обратно.

— Ага. — Я использую свои ключи, чтобы открыть бутылку пива в моей руке. — Я собираюсь и дальше отсылать их обратно. — Окидываю Моргана взглядом. Он уставился на потрескивающий огонь, кидая очередное полено в камин. — Ты подписал документы, которые тебе дала Карли? Подожди, она все еще дома?