Когда наша не попадала
Шрифт:
– Кто ис ху и чего вам дома не сидится? Помощь нужна?
Человек молчал, с любопытством рассматривая ватажников, впрочем, тревожиться он перестал. Спесь Федорович оглянулся на свою команду, пожал плечами, и сказал:
– Молчит. Ну что будем делать, пане-братья? Пусть плывёт куда хочет или всё-таки поймаем и поможем?
– А потом догоните и ещё раз поможете? – мрачно поинтересовался бронзовокожий и подтянул к себе хорошую палочку, до того лежащую неподалеку.
– Ой, какой разговорчивый! – обиделся Кудаглядов и демонстративно отвернулся. – Ничо не хочешь,
– Почто лаешься, атаман? – поморщился Геллер. – Можно и без брани послать его, по меридиану строго параллельно экватору.
– Не надо меня посылать! – встревожился плотогон. – Я и сам уйду, воды дайте немного, коли можете.
– Вот с этого и надо начинать, – обрадовался атаман. – Всегда приятно помочь своему брату-водоплавающему. Посуда-то есть?
– Лишней нету, – кормчий устало сел и что-то крикнул по-своему. Из хижины, отодвинув циновку, опасливо выглянула мордашка, за ней вторая, третья.
– Эт мужик дает! – восхищенно произнёс Лисовин, следя за тройкой юных красавиц, выскочивших из хижины и чеша в затылке. – Ну и, брат, команда у тебя… хм-м-м… своеобразная.
– Команда… – с горечью протянул бронзовокожий. – Жёны это мои, всё, что осталось мне от царства. Только и удалось, что лапочек моих спасти от этих уродов.
– Давай-ка, царь, с этого места подробней, – сурово потребовал подошедший Гриць. – Кто и зачем лишил тебя царства-государства, и чем мы помочь тебе можем?
Царь только грустно улыбнулся, смотря, как опускают бочку с водой на плот:
– Щедрые вы люди, мореходы неведомого мне народа. И хоть похожи вы цветом кожи на предавших моё гостеприимство, но не пахнет от вас коварством. Ничем вы мне не поможете, и судьба мне пропасть в море, чтобы не могли захватчики хвастать отречением.
– Почему не можем? – искренне удивился Непейвода. – Вот доплывем, побьем, и будешь ты дальше царствовать.
– Сила у них великая, воинов – как песчинок на берегу, и верны им войска из-за страха великого. Спасибо за слово доброе, но не вернусь я обратно, потому что жалко своих девочек. Прощайте, друзья.
Долго стояли ватажники на корме, провожая взглядом плот, потом атаман спросил:
– Странное дело, и поэтому вопрос возник: правильно ли мы плывем? Что нам царство то порушенное и бледнокожие у власти?
– Правильно идём, атаман! – упрямо наклонил голову Володимир. – Хоть не было лжи в улыбках девичьих, и ничего, кроме усталости и боли, не чувствовал я в речах царя, но узнать надо. А вдруг это и есть Атлантида?
– Спасать и защищать? – улыбнулся Спесь Федорович, и дружный хор был ему ответом:
– Вот доля, достойная мужчины!
Поднимающее солнце светило в глаза ватажникам, и на близком берегу были видны только деревья, проступающие чёрными силуэтами в ослепительном свете. На носу ладьи, немного настороженно рассматривая приближающийся песок, стояли атаман и волхв. Все остальные гребли веслами, ветер прерывисто дул в лицо, но среди резких, незнакомых запахов ничего явно опасного не было.
– Ну, что чуешь, волхв?
– Не знаю, батько, – виновато пожал плечами Иван. – Учиться мне ещё и учиться. Что-то есть подозрительное, а что именно – сказать не могу.
Еще пара широких, от сердца, гребков – и подозрительное стало явным. Казалось бы, из песка встала шеренга людей с украшенными яркими перьями головами, звонко хлестнули тетивы, и берег скрылся за тучей белооперённых стрел.
– Табань! – закричал Гриць, но стрелы посыпались в воду, поторопились лучники. Только одна стрела, на излете, ударила Ивана в грудь и бессильно упала на палубу. Волхв нагнулся за ней, а разогнуться не успел.
– Мальчонку!!!! Стрелой!!! – от рёва возмущенного Геллера разгладились волны, затрещала выдираемая с корнем мачта и с деревьев градом посыпались плоды, листья, птицы и воины. Некоторые из них были с хвостами, другие с перьями. Хвостатые быстро убежали, а с перьями на головах начали строиться. Ладья дернулась вперёд и уткнулась в песок. Вслед за Володимиром ринулись остальные, деловито прихватывая с собой весла, скамьи и другие неотложно потребные предметы, удобные для объяснения жизненной позиции мореходов. Последним спрыгнул за берег атаман, успев скомандовать сусанину:
– Держи мальчонку, рано ещё ему.
Иван дернулся было, но был цепко удержан Грицем и успокоен хриплым басом:
– Не спеши, паря. Атаман знает, что делает.
– Так их там тьма, а наших совсем малость, – попытался вырваться волхв, но был сурово осажен:
– Ты, Иван, кто? Летописец! Вот и пиши, как боролися наши с войском бусурманским, а в драку не лезь, потому что Володимир счас им покажет явление пушистого зверя отдельно взятому войску.
Иван сник и уныло присел у обломка мачты: что же, писать – так писать. А на берегу Геллер занимался градостроительством. Как махнет мачтой направо – так улочка, как махнет налево – так переулочек. Остальные ватажники уточняли детали планировки будущего города победы. Время от времени из гула схватки доносились крики атамана:
– До смерти не бить! Михайло!!
– Ась?
– Отпусти это чудо пернатое! Сколько раз тебе говорить, не тронь бяку! Брось!
– Как скажешь, атаман, бросаю…
Очередной воин скользнул по дуге, оглашая воплями пляж, и с шумом упал в волны. Иван вздохнул и черкнул очередной рез на пергаменте. Армия сия ранее не видела пушного северного зверька, и знакомство с ним их разочаровало. Волхв покрутил в руках стрелу и опасливо потрогал пальцем костяной наконечник. Кормчий прищурился и сказал:
– Вот сейчас и для тебя работа будет. Вона из большой кучи кто-то руками машет. Говорить, наверное, хочет.
Иван шёл по хрустящему песку и ничего не слышал. Какое-то оцепенение напало на него, и кроме этого нудного звука чужой земли он ничего не слышал. Нет, конечно, кругом стонали, громко ругался атаман, шумно оправдывался Геллер, но слова скользили мимо волхва. Слишком дика была реальность, слишком непонятна была зверская агрессия воинов, всё это было не по-людски. Без разговоров, без ругани, сразу кидаться убивать – непонятно…