Когда наши миры сталкиваются
Шрифт:
Глава 35
Кеннеди
Раздается слабый стук в мою приоткрытую дверь. Все во мне кричит, чтобы не обращать на это внимания, притвориться, что я не слышу того, кто стоит по другую сторону от меня. Такой вариант заманчив, но не тогда, когда в комнату заходит мама. Как и большинство мам, она знает, когда у меня что-то не так, так же как она может сказать, что у меня температура, просто поцеловав меня в лоб. Это материнская интуиция. Прямо сейчас я ненавижу ее.
—
Как я могу говорить об этом с ней? Решительный взгляд на лице моей мамы говорит все, что мне нужно знать. Я не смогу легко отделаться, поэтому ныряю прямо в воду.
— Думаешь два человека, у которых есть куча причин не быть вместе, могут найти способ быть вместе? Например, если весь мир находит всевозможные причины, почему эти двое не могут быть вместе, могут ли они все еще найти причину для борьбы? — бормочу я, чувствуя себя настолько смущенной, что бросаюсь на кровать, натягивая подушку на голову в попытке спрятаться.
Мама быстро хватает ее, открывая мое розовое от смущения лицо.
— Я думаю, все зависит от них. — Она улыбается мне, как будто у нее есть все ответы. — Это просто два человека, или мы говорим о тебе и Грэме? Потому что если мы говорим о тебе и том очаровательном парне, то я готова поспорить, что он будет сражаться за тебя до последнего. Я мало что о нем знаю, но в курсе, что у него есть репутация. Все это не имеет для меня никакого значения, когда он так смотрит на тебя.
— Что ты имеешь в виду? Как он на меня смотрит? — Я прячу слезы, угрожающие показать, что происходит в моей голове. Говорить о таких вещах с моей мамой странно. Для нас это чужая территория. Это определенно первое обсуждение того, как в моей жизни появился Грэм. У меня никогда не было парня, и я даже не признавалась вслух, что влюблена в кого-то.
— Как будто его мир начинается и заканчивается с тобой. Я не в курсе, что произошло между вами двумя, но я знаю, что вы вместе недавно. С учетом сказанного, этот мальчик обожает тебя. Не позволяй себе надумывать лишнее, ты можешь не найти путь обратно к нему. — Она нежно целует меня в макушку и выходит из комнаты, оставив меня с ее советом.
Я часами смотрю на стену, как будто ожидаю, что она откроется и даст ответы на все мои вопросы. Как будто могу выудить ответы из холодных белых стен, просто глядя в них. Я прокручиваю в голове мамин совет. Выгнать Грэма из моей комнаты кажется неразумным решением, когда успокаиваюсь. Я знаю причину своего опрометчивого поведения. Я была разочарована в нем, во всем.
Но моя мать права. Как обычно, но не говорите ей, что я это сказала. Я просто чувствую слишком много и слишком быстро к Грэму, что это кажется неестественным. Мы учимся в старшей школе и не должны быть так поглощены друг другом. Если вселенная хочет, чтобы мы были вместе, то она перестанет давать нам причины не быть вместе.
Все, что есть и будет в Грэме, пугает. Он из тех парней, которые умудряются быть великолепными после тридцати лет, из тех, кто может быть дерзким, а затем развернуться и доказать вам, что у него также есть эта невероятно милая сторона. Он не просит тебя измениться, но ты все равно меняешься. Он – главный приз, видит он это в себе или нет.
Всякий
Это Грэм виноват в моем несчастном случае. Когда он появился передо мной той ночью, глядя на мое разбитое и растрепанное тело, я почувствовала облегчение, проходящее по моим венам. Он смотрел на меня со страхом в глазах. Он знал, что сделал, и был так же напуган, как и я. В то время я ничего не знала о таких парнях как Грэм, но это не имело для меня большого значения.
Я приняла решение, основываясь на его взгляде. Я никогда не говорила ему этого. Это все еще не имеет большого смысла для меня даже после всего этого времени. Когда он склонился надо мной, разглядывая мои раны, схватил за руку и посмотрел на меня так, как будто действительно видел, вот тогда я это увидела. Его взгляд обнажил его душу, хотя он и не осознавал этого. Я могла только восхищаться тем, что видела. Он оказался именно тем, каким я и думала, даже когда он снова и снова пытался доказать мне, что я ошибаюсь.
Раздается еще один стук в мою дверь, когда я начинаю готовиться ко сну. Наверняка мама вернулась чтобы снова поделиться своей мудростью. Она относится к тому типу людей, которые думают о том, как все сделать правильно, даже после того, как момент прошел. Я унаследовала эту черту от нее. Вот почему каждый раз, когда я хочу на кого-то накричать (в первую очередь на Грэма), я не могу придумать, что сказать.
— Можно мне войти? —эхом разносится по комнате голос моего отца, когда он входит.
— Конечно, — отвечаю я, садясь на кровать.
Он никогда не приходит сюда, если это не важно. Он всегда говорит: «Комната девушки – это не то место, где я хочу быть», или «Здесь слишком розово». Он такой забавный.
— Я знаю, что ты переживаешь из-за своей ноги, и что это может значить для твоего будущего…
Я останавливаю его прежде, чем он успевает сказать что-нибудь еще. Он так далек от истины.
— Папа, дело не только в этом. Конечно, я волнуюсь, но на данный момент я ничего не могу сделать. Все так как есть. Я разберусь с этим, — объясняю я как можно лучше.
— Я никогда не понимал, откуда у тебя такая зрелость.
— Мама, — произносим в унисон и смеемся.
— Этот мальчик заставил тебя плакать? — спрашивает папа с такой решимостью, как будто я должна сказать: «Да», а потом он проведет ночь, мстя за мое разбитое сердце.
— Мама тебе сказала? — спрашиваю я, очень хорошо зная, что это правда.
— У нас в семье нет секретов, и ты это знаешь. — Это заставляет меня смеяться. — Знаю, что я всего лишь твой старый отец, но у меня есть для тебя совет.