Когда не нужны слова
Шрифт:
И все же… Он покачал головой и с сомнением произнес:
— Трудно представить себе, что я мог ужинать с предателем… что ему мог доверять сам губернатор…
— Не раз случалось, что глав государств обманывали. Но будьте уверены, дни предателя сочтены. Мне уже приходилось сталкиваться с такими, как он, и я не намерен позволить ему ускользнуть.
Сэр Найджел кивнул, старательно подавив возникшее отвращение. Крысолов славился своими зверскими расправами с нарушителями закона, и о его методах людям деликатным и чувствительным лучше было не вспоминать.
— У
— Разумеется. Один из моих людей сыграет роль каторжника, замышляющего побег. Мы будем следить за ним и посмотрим, куда это нас приведет. Я уверен, что мы вскоре обнаружим источник этой проблемы.
Сэр Найджел зябко поежился. При виде того, как прищурились холодные глаза его собеседника в предвкушении победы, у сэра Найджела вспотели ладони. «Прозвище Крысолов очень подходит этому человеку, — подумал сэр Найджел, — он действительно напоминает голодного кота». Пробыв всего несколько минут в его присутствии, сэр Найджел уже благодарил судьбу за то, что находится не по другую сторону воображаемой мышиной норки.
— Ну что ж, — сказал он, — эта новость вселяет надежду, и я буду рад немедленно довести ее до сведения губернатора. И тем не менее, — не удержавшись, добавил он, — мне не верится, что этот ваш шпион приведет вас к кому-нибудь из нашего окружения.
На губах Крысолова снова появилась недобрая холодная улыбка.
— Поживем — увидим, — сказал он.
Когда сэр Найджел уже собрался — с некоторым облегчением — уходить, Крысолов взял со стола свою чашку и неспеша отхлебнул чаю, показывая всем своим видом, что разговор еще не закончен. Сэр Найджел весьма неохотно вновь опустился в кресло.
— Я слышал, что вы собираетесь направить в горы экспедицию на поиски банды Корригана. — Сэр Найджел вздохнул с облегчением, потому что речь шла об организованном им мероприятии, которым он заслуженно гордился.
— Именно так. И нам удалось для выполнения этой миссии заручиться услугами одного из самых выдающихся исследователей в мире.
Казалось, Крысолова его слова позабавили.
— Как же, как же, Киттеридж, — пробормотал он. — Я о нем слышал. Пожалуй, я хотел бы встретиться с ним до его отъезда — так, из любопытства.
— Ну что ж, я уверен, это можно организовать. — Сэр Найджел так обрадовался безобидности этой проблемы, что у него даже потеплел голос. — Он каждый вечер бывает в «Кулабе», а поскольку я и сам собирался заглянуть туда сегодня, то был бы рад, если бы вы присоединились к нам. Лицо Крысолова снова стало холодным и замкнутым.
— Едва ли я смогу, сэр Найджел, — с нескрываемым презрением сказал он. — Я не посещаю и не одобряю такие рассадники порока, как ваша «Кулаба». Потворствовать порокам — признак слабости, а слабость я не могу допустить ни в себе, ни в моих сподвижниках.
Сэр Найджел почувствовал, что краснеет. Он не знал, как на это ответить.
— Да, — промямлил он наконец. — Да, конечно. Возможно, мне удастся организовать вашу встречу в более нейтральной обстановке. Скажем, к концу недели.
Хозяин поднялся на ноги и слегка
— Я был бы крайне признателен вам. Благодарю за визит, сэр Найджел.
Разговор оборвался так же внезапно, как и начался. Сэр Найджел, неуклюже пробормотав что-то на прощание, поспешил удалиться. Он вышел на изнывающую от зноя улицу с чувством глубокого облегчения и, усевшись в экипаж, поспешно приказал везти себя прямо домой. Ему хотелось поскорее чего-нибудь выпить, чтобы прогнать неприятное ощущение, словно он прикоснулся к чему-то мерзкому.
Мадди вышла из экипажа на повороте дороги, строго приказав своему телохранителю из аборигенов не сопровождать ее, хотя он обычно никогда не отходил от нее дальше чем на двадцать шагов. Она осторожно поднялась по пологому склону на вершину утеса, откуда хорошо был виден океан. Внизу поблескивал в лучах солнца ее экипаж, а рядом, сложив руки на груди, стоял с непроницаемым выражением лица телохранитель, наблюдавший за каждым ее шагом. Он был недалеко: стоило крикнуть — услышит. Мадди оказалась наедине с рокотом прибоя и шелестом ветра. Впервые почти за две недели она чувствовала себя в безопасности.
Все дела, назначенные на четверг, она закончила почти час назад, но почувствовала, что не в состоянии возвратиться в «Кулабу». Последние семь лет — самые важные семь лет ее жизни — «Кулаба» давала ей чувство защищенности и уверенности. Однако за последние две недели она стала местом, где Мадди испытывала страх и угрозу; она уже не хранила ее тайну, а грозилась разоблачить ее. Проходя, как обычно, по знакомым залам клуба, она все время испытывала напряженное ожидание, так что сегодня, не выдержав, вынуждена была сбежать сюда.
Теплый бриз легко раздувал ее пышные юбки и поигрывал нарядными оборочками зонтика. Капризный ветерок то и дело менял направление, хлопал лентами ее шляпки и оставлял на губах привкус соли. Далеко внизу рокотал, словно отдаленный гром, прибой и расстилалась синева гавани. Покачивались на волнах рыбацкие лодки, торговые и пассажирские суда, а Сидней с такого расстояния казался маленьким, аккуратным и спокойным, словно игрушечный.
Ей вспомнилось, как она впервые усидела этот маленький городок на берегу гавани, когда стояла на палубе судна, прибывшего из ада; она вспомнила стоны каторжников и зловоние, доносившееся из порта. Каким великолепным, каким многообещающим он тогда ей показался и каким абсолютно недостижимым. С тех пор все изменилось, но сегодня она была такой же растерянной и испуганной, как и семь лет назад.
В течение двух последних недель Эштон Киттеридж ежедневно приходил в «Кулабу» — иногда с друзьями, иногда один. Он всегда приезжал рано, но иногда, когда у него были назначены другие встречи, задерживался совсем ненадолго. В остальные вечера он оставался до закрытия. Он никогда не мешал ей, не заговаривал с ней и не смущал ее, был самым вежливым и благовоспитанным из джентльменов. Он просто наблюдал за ней. Куда бы она ни пошла, она чувствовала на себе взгляд его глаз, словно подернутых дымкой.