Когда не нужны слова
Шрифт:
Он слегка пожал плечами и пошел рядом с ней.
— Добропорядочные женщины наводят на меня скуку. — Он усмехнулся, но слова его звучали серьезно, и Мадди похолодела от страха. — Я вот целую неделю думаю и не могу решить, кто вы такая на самом деле.
Мадди замедлила шаг и взглянула на него.
— Ну и?.. — холодно спросила она.
Он остановился, широко расставив ноги и держа цилиндр обеими руками за спиной, и посмотрел на нее испытующим взглядом.
— Вы чрезвычайно красивая женщина, — сказал он наконец, — которая добилась успеха в мире мужчин, оставшись при этом каким-то непостижимым образом незапятнанной этим миром — почти невинной. Вы такая ловкая, такая любезная, у вас такие хорошие манеры, как и подобает благовоспитанной молодой леди, однако вы при этом достаточно умны, чтобы управлять дюжиной слуг и весьма прибыльным заведением, что само по себе является загадкой. В вашем присутствии мужчинам хочется быть лучше, однако… — Он помедлил, задумавшись. Выражение его лица не изменилось, хотя взгляд стал более напряженным. — Однако, — промолвил он, — мне кажется, что все это не более чем маска. В вас есть сила, хотя ее не сразу заметишь, как клинок, прикрытый бархатом. И это мне кажется интереснее всего. Невинность и сталь. Где же настоящая Мадди Берне? И что все это значит?
Слушая его, Мадди чувствовала, как ее охватывает паника. Хватит! Достаточно игр, неопределенности, она больше этого не вынесет. Ей хотелось накричать на него, бросить зонт на землю и избить наглеца кулаками. В горле у нее пересохло, но она спросила хриплым голосом:
— Чего вы от меня хотите?
Он тряхнул взлохмаченными ветром волосами и тихо рассмеялся. Этого она от него никак не ожидала. Она с недоумением уставилась на него.
— Дорогая моя девочка, — сказал он, явно насмехаясь над самим собой, — разве вы не догадались? Что обычно хочет такой мужчина, как я, от такой женщины, как вы?
Она молчала, уставясь на него непонимающим взглядом. Эштон покачал головой и с покаянным видом прикоснулся пальцем к своим губам.
— Не знаю, как бы это сказать поделикатнее… Я хотел бы — как это называют французы? — быть вашим близким другом… нет, лучше сердечным другом. — Он по-прежнему говорил с иронией. — Или, возможно, мне следует набраться храбрости и прямо признаться, что я уже давно воспылал страстью к вам и, будучи не в силах молчать, вынужден умолять вас, дорогая мисс Берне, не отвергать меня.
Она по-прежнему не проронила ни слова и лишь молча смотрела на него так, словно он говорил на незнакомом ей языке. Когда он это заметил, выражение его лица смягчилось.
— Неужели это вас удивляет? — озадаченно спросил он. Мадди вздохнула и отвела глаза, чтобы он не заметил, что у нее отлегло от сердца. Значит, он хочет, чтобы она стала его любовницей? Она уже несколько дней и ночей места себе не находит от страха и отчаяния, а он всего лишь хочет стать ее любовником.
Она ненадолго закрыла глаза, наслаждаясь солнцем, впитывая его, позволяя теплу проникнуть в самые отдаленные уголки своего существа. Она спасена. Он ничего не подозревает, ничего не знает, ему всего лишь хочется забраться в ее постель. Все ее тревоги были напрасны, потому что он ничего не знает и ей ничего не угрожает.
Он прикоснулся к ее пальцам, все еще судорожно сжимавшим ручку зонтика. Мадди повернулась к нему. Он стоял так близко, что тень от зонтика падала на его лицо, а ее юбки, раздуваемые ветром, прикасались к его ногам. От прикосновения его пальцев к ее затянутой в перчатку руке у нее учащенно забилось сердце: его близость вызвала у Мадди какое-то странное и неожиданное волнение. В его глазах снова появился насмешливый огонек, а выражение лица стало непроницаемым.
— Вижу, мне не удалось добиться успеха стремительным натиском. Досадно. Наверное, я слишком много лет провел в обществе мужчин. Разучился очаровывать женщин. Надо, пожалуй, заняться этим.
Мадди с удивлением смотрела на него. Ей впервые удалось увидеть то, что он скрывает под маской, — боль, возможно, или печаль и даже гнев. Сама того не желая, она была тронута и заинтригована.
— Вы очень суровый человек, мистер Киттеридж, не так ли? — тихо сказала она.
Кажется, вопрос удивил его не меньше, чем ее. Маска на мгновение снова сползла с его лица. Он опустил глаза.
— Я не всегда был таким, — тихо ответил он. — Мне пришлось этому научиться. — Потом, не упрекая ее, а просто высказывая предположение, добавил: — Как и вам.
Это был короткий момент истины. Они оба почувствовали искреннюю симпатию друг к другу. Она заметила странную доброту в его глазах, которой в нем и подозревать не могла. Ей показалось вдруг, что нашелся тот человек, который сможет все понять и принять и разделить с ней любую тяжесть. Человек, с которым можно чувствовать себя в безопасности.
Она была потрясена собственными мыслями. Как это можно? Эштон Киттеридж держит в руках ее будущее. Ему ничего не стоит уничтожить ее, а она осмеливается чувствовать себя с ним в безопасности?
Очевидно, Эштон почувствовал, что в ней что-то изменилось. Момент, когда обнаружилась его уязвимость, прошел, и он вкрадчиво сказал:
— Я, конечно, понимаю, что не первый обращаюсь к вам с подобным предложением, но, чтобы вы не сомневались в серьезности моих намерений, хочу признаться, что долго размышлял, что мне делать, чтобы не присоединиться к толпе несчастных мужчин с разбитыми сердцами, которых вы отвергли до меня. — Он снова говорил холодным тоном, и маска вновь плотно закрывала его лицо. Мадди было больно видеть, что человек, которого она только что узнала, исчез с такой легкостью. — Чем бы я мог соблазнить вас? Богатством? Но вы и сами богаты. Уютным особняком в городе, обставленным красивой мебелью? Но у вас все это есть. Защитой? — Он взглянул на ее телохранителя-аборигена, который стоял, не сводя с нее глаз. — Судя по всему, это вы и без меня обеспечили. Поэтому умоляю вас сказать мне, мисс Берне, что мне сделать, чтобы вы благосклонно рассмотрели мое предложение? Что предложить вам, чтобы вы стали моей? — Ей не хотелось грубо обрывать его, потому что она еще не забыла, как заметила уязвимость под его маской. Тем более что в его присутствии она почувствовала себя в безопасности. На какое-то время. По чистой случайности она получила отсрочку: он ничего не знает. Но долго ли это сможет продолжаться? И сколько еще она сможет испытывать судьбу?
Ей оставалось одно: решительно расправив плечи, она вздернула подбородок и взглянула на него безжалостным взглядом.
— Вам нечего предложить мне, мистер Киттеридж, — сказала она. — Ваше предложение я считаю оскорбительным, а ваши манеры отвратительными. Будьте добры больше меня не беспокоить. А если будете преследовать меня, я пожалуюсь констеблю. Если вы еще раз появитесь на пороге моего заведения, вас силой выставят вон. Если вы хотя бы поздороваетесь со мной на улице, я сочту это оскорблением, и, как вы уже видели… — она указала глазами на телохранителя, — у меня имеются свои методы защиты от нежелательных посягательств. — Она перевела дыхание и одарила его презрительным взглядом. — Вы правы, — холодно сказала она в заключение, — ко мне уже обращались с этим гнусным предложением, но должна признаться, никогда еще это не делалось в такой вопиюще вульгарной манере. В этом вам нет равных. Всего хорошего, мистер Киттеридж. — Закрыв зонтик, она повернулась, чтобы уйти, но он, низко поклонившись, преградил ей путь.
— Браво, мисс Берне! — воскликнул он и выпрямился. Она заметила в его глазах искорки смеха. — Вот это здорово! Еще никогда в жизни меня с таким изяществом не ставили на место!
Мадди вспыхнула от праведного гнева.
— Прочь с дороги! — прошипела она сквозь стиснутые зубы.
Все еще улыбаясь, он отступил на шаг.
— Я запомню ваши слова, — пообещал он, — но должен предупредить, что меня не так легко обескуражить, и все, что вы сказали, лишь еще больше подогрело мое любопытство. Возможно, со временем вы сами захотите пересмотреть свое отношение.