Когда не приходит весна
Шрифт:
Они имели доступ ко всему и ко всем. Люди боялись общаться на политические темы – собеседник мог быть негласным информатором, рядом мог быть вмонтирован микрофон или камера. Граждане просто исчезали, погибали, отдавали все свое имущество…
В глазах рябило от плакатов и видеозаставок: «Свобода, демократия, патриотизм», на которых были изображены белокурая девушка с венком дивных синих васильков, молодой человек в костюме, военный, сжимающий устаревший, но по-прежнему надёжный КА-147. Взоры всех троих были устремлены к бескрайним полям, по которым угрюмо ползли автоматические комбайны и трактора. На другом плакате Всенародно Избранный держал малыша, машущего ручкой. Красная подпись гласила «Будущее – в руках народа!». Однако тот факт, что «будущее», символически представленное ребенком, держал не некий обобщенный «человек из народа», а именно Всенародный, наводило на мысль об обратном – будущее было в ЕГО руках, ибо народ олицетворяет не глава, а ЧЕЛОВЕК, обычный человек – смелый, гордый, целеустремлённый, честный и мужественный. «Горжусь!» – громко кричал третий стереоплакат. На нем был изображен сотрудник полиции – крепкий малый и его мать-старушка, утирающая счастливые глаза. Изображение пришло в движение, парень расплылся в широкой улыбке и дружески подмигнул, а старушка вытерла глаза и положила руку на плечо сына.
Я вспомнил странный бунт, когда группа молодёжи из тайной партии «Черный фронт» напала на здание Министерства внутренних дел. Вспомнился момент начала атаки, показанный всеми государственными каналами. Два робота-ходули, стоящие по бокам от входа, ожили при приближении группы людей. Металлические голоса произнесли: «Внимание! Вы несанкционированно двигаетесь ко входу в правительственное учреждение». Молодые люди уже начали бросать булыжники в бездушные черные окуляры роботов. Те перешли в боевой режим: «Тревога! Попытка нападения на охраняемое здание! Огонь будет открыт через пять секунд!». Ровно через пять секунд в приближающихся молодых парней и девушек полетели крепкие резиновые пули. Роботы поливали людей без разбора. Один парень потом рассказывал, что пули очень сильно бьют по телу, особенно если участок не защищен. После зачистки роботами, улицу заблокировали броневики со спецотрядами. Такие же вот молодые парни, как на плакате, лупили электрическими дубинками убегающих, пинали их ногами, волокли в фургоны. Когда всё немного успокаивается, камера скользит по рядам трупов. Диктор четко произносит фразу о том, что «пьяные хулиганы напоролись на новую систему электроограждения». Но в коридорах поликлиник, транспорте и на улице люди тихонько перешёптываются: «Их расстреляли. Боевые роботы имеют стандартные пули седьмого калибра для отражения вооруженной атаки». Затем, когда в новостях, ровно через месяц, торжественно объявили о вводе в строй новой электроограды вокруг здания МВД, я понял, насколько безгранична ложь и коротка память у властьимущих на Авалоне-6.
Глава 2
В тот год редко шли дожди. Её я увидел как раз в нетипичный дождливый день, через два месяца после начала учебы. Словами не описать, понять невозможно, остаётся только почувствовать. Когда она проходила мимо, я смотрел. Она проплывала, я закрывал глаза. Она летела, я глядел мимо. Она мелькала вдалеке, я вглядывался. Она шествовала, я опускал взгляд. Она пробегала, я оборачивался. Она спешила, я замедлялся. Она смотрела на меня, я – на неё. Так мы и жили: отдельные, разорванные, но уже связанные, ещё не вместе, но уже – рядом.
Мелькали дни, уроки, лица, блики редкого зимнего солнца, тройки и десятки, пропущенные голы и взятые мячи, пройденные и заброшенные компьютерные игры, съеденные обеды и недоеденные завтраки, новостройки и знакомые пятиэтажки, под ногами хлюпала вода. Неизменным теперь оставалось только одно – ожидание встречи с тобой…
Били далёкие столичные куранты, шампанское переливалось через края бокалов, снег едва доходил до щиколоток, тринадцать горнолыжников разбились в Тегусигальпах. Я пожелал только одного – тебя…
Потом преддверие сказки окончилось, всё опять пошло как всегда. Ночи сменяли дни, ночи были долгими, ветер завывал в щелях между антирадиационными ставнями, морозы приковывали звездолеты к земле, трубы лопались ежедневно. Зима затягивалась, небо было налито свинцом, посыпались предвыборные обещания кандидатов во Всенародные, инфляция прыгнула вверх, Авалон-1 потребовал рассчитаться за натуральное топливо. Но это всё было далеко, не важно, не нужно. Нужна была только ты.
Заканчивались каникулы, потонувшие в безделье, морозы ослабевали, я не видел тебя целую неделю, и ты была такой новой, такой недоступной и такой желанной.
Мне надели красную повязку дежурного и я бродил по тихой школе во время уроков, вышагивал по коридорам, расцвеченным под летнюю аллею. Над головой светило псевдосолнце, шелестели листья, щебетали редкие птицы, дорога казалась бесконечной. Неожиданно из последнего класса вышла ты и направилась прямо по аллее ко мне.
И тогда пришла весна.
Белоснежный, с красно-синей полосой на борту, двухъярусный звездолёт чужих авиалиний мягко посапывал соплами вертикального взлёта-посадки и легко самортизировал на бетон нашего аэропорта Синеркус-2. К нему резво покатили автотрапы с выдвижными лестницами.
Я смотрел, как пассажиры выходят из тёмного провала в корпусе звездолёта и не спеша спускаются к зонам досмотра.
Мне хотелось оттянуть момент нашего знакомства с социологом Звёздной империи Ариадной Дэнис. Я, разумеется, уже видел её на экране своего начальника, когда он долго и нудно инструктировал меня о том, что обязательно стоит показать и рассказать нашей гостье, а о чём она не должна знать. Чужестранке следовало узнать о нашей планете только то, что значилось в Инструкции как сведения, доступные для усвоения инопланетниками. Наконец, он молча придвинул мне сенсорный планшет, где я должен был черкнуть свою цифровую подпись под словами «С правилами ознакомлен». Увы, инструктаж на этом не закончился. Начальник услужливо распахнул дверь перед майором службы Внутренней безопасности, который смерив меня полупрезрительным взглядом, уселся в кресло. Видимо, я ему не понравился (и это было взаимно):
– Почему именно этот?
– Таково условие мисс Дэнис. Она много читала о нашей планете, но больше всего ей понравились статьи Гэйла.
– Ещё бы! Они не могли ей не понравиться, потому как гражданин Гэйл слишком смел в своих высказываниях и иногда позволяет себе сомневаться в правильности пути сильной и процветающей планеты Авалон-6. Вива Авалон!
– Вива! – подобострастно щёлкнул каблуками начальник.
Я остался неподвижен, чем окончательно вывел майора из себя.
– Гражданин Гэйл, видимо, считает что его псевдопрогрессивные идеи могут и дальше печататься и распространяться. Здесь он ошибается, – сверкнул глазами майор. – Нам надоело возиться с оппозицией, которая финансируется звёздноимперцами, Независимым Галактическим Союзом либо прихвостнями с Авалона-1. Мы намерены привлечь некоторых особо рьяных противников политики Всенародно Избранного к ответственности. В полной мере это коснётся тех, кто будет встречаться с агентами западных спецслужб, – майор сжал руки и посмотрел, как мне показалось, прямо в душу.
Дело принимало скверный оборот. Мои смелые статьи, оказывается, приковали внимание тех людей, чей повышенный интерес был мне вовсе не нужен. Неважно, кто сидел передо мной – майор Внутбеза, или капитан Народной полиции, или крючкотворец из Комитета общего надзора – все они «Чиновники», у них у всех есть полномочия в любой момент отправить меня на урановые рудники или обслуживать свалку в Зоне-7.
– Что я должен делать? – сглотнув, спросил я.
– Ничего сверхъестественного. Излагать в беседах с западным гостем официальные данные об урожае, валовом продукте, производстве, безработице, инфляции. Рассказывать, что на нашей планете созданы все условия для учебы, работы, нормальной жизни. Словом, чему я вас учу?! Вы должны отвечать как достойный гражданин Авалона-6…
– Как достойному гражданину, мне надоело смотреть на пьяниц, коррупцию, вседозволенность!
– Тише-тише. Может, вы предпочитаете ораторствовать, стоя перед урановой шахтой? То-то. Правительство работает. Всенародный лично контролирует наиболее важные сферы общественной жизни, устраняет нерадивых чиновников. Беспокоиться не о чем.
Этот малоприятный, но типичный в подобных ситуациях разговор, снова, так некстати, всплыл у меня в памяти. Тем временем, пассажиры уже продвигались через контроль-пункты.