Когда не приходит весна
Шрифт:
– Не расстраивайтесь, авалонец! Мы поможем вам вступить на новый путь развития.
«Да кто вы такие, чтобы решать за нас, каким путем нам следовать?». Этот вопрос сверлил мой мозг до самого приземления у отеля.
Глава 4
На следующее утро я взял такси и отправился за звёздноимперкой. За иллюминатором чадили грузолёты, темнели шпили заводов первого уровня. Чёткое указание руководства, что следует показывать и обсуждать с чужеземкой, а чего следует избегать, не давало мне покоя. Девушка, несомненно, была проницательна и умна, а подкрепляемая раздутым звёздноимперским национальным самосознанием и высокомерием представляла опасного исследователя. Опасного, в первую очередь, для меня, Гэйла. Я уже смаковал мысленно тот момент, когда не выдержу, сорвусь и расскажу ей всё о нашей планете.
Такси шумно приземлилось на посадочной площадке 140 этажа гостиницы «Империум». Я лишь мельком глянул в обзорное окно – не хотелось впустую тратить время, стоя перед оплотом роскоши.
Мисс Дэнис легко выпорхнула из широких дверей отеля и быстрыми шагами, несвойственными девушкам ее комплекции, приблизилась к такси. Я открыл дверь и подвинулся вглубь салона.
– Hi! – улыбаясь, сказала она.
В любой другой ситуации фамильярное звёздноимперское приветствие покоробило бы меня, но тут я с готовностью ответил ей.
Свежесть, красота, недоступность и внутренняя уверенность в своей правоте слились в Ариадне в причудливый узор, который отражала ее улыбка. Вовсе не постановочная, не «деланная», как я решил вчера, а искренняя, светлая и добрая.
– Куда вы намерены отправиться?
– Для начала я хотела бы просто побродить по городу.
– Э-э-э, к сожалению, я смогу провести вас только по центральному, первому и второму участкам, хотя, относительно последнего я бы не советовал…
– Меня в большей степени интересует именно второй, самый низший в вашей странной иерархии уровень!
Меня передёрнуло. Вообще второй участок вовсе не был самым низшим, но даже там ютились безработные, наркоманы, пьяницы, судимые и прочие отбросы.
– Надеюсь, это возможно? – с издёвкой спросила Ариадна.
– Простите, я должен позвонить.
Я вышел, немного отошёл и набрал номер своего руководителя.
– Слушаю! – громко возвестил тот, когда его красное лицо возникло на экране.
– Мистер Нарратов? Это Гэйл.
– Что там? – ещё резче проскрипел мой шеф.
– Социолог из Звёздной желает посетить второй участок.
– Невозможно! – отрывисто ответили мне. – Второй участок существует наполовину неофициально! Даже Всенародно Избранный не знает всей правды о нём! Я смогу раздобыть для вас спецпропуск на особый участок, но на второй вам запрещено влетать!
Ариадна постучала ногтём по стеклу. Я помотал головой. Тогда она лихо выскочила из такси и выхватила у меня трубку. Глядя прямо в лицо моему начальнику, она проговорила, едва скрывая раздражение:
– Скажите, ваша планета является участницей Конвенции о свободе перемещений?
Шеф сник.
– Я не располагаю полной информацией.
– Тогда я преподнесу вам её – вы подписали конвенцию ещё находясь в составе Межпланетарного союза, затем, в порядке правопреемства примкнули к ней уже как Авалон-6. Вы знаете, что это? – с этими словами Ариадна достала яркую, переливающуюся карточку.
– Знаю… – глухо ответил шеф.
– Так мы можем влететь на второй участок или мне связаться с Бюро свободных перемещений при Организации «Единая Галактика», а они, в свою очередь свяжутся напрямую с вашим руководством?
– Гэйл, сопроводите мисс Дэнис на вышеупомянутый участок, – лицо шефа исчезло с экрана.
Мы молча сели в такси.
– В район Бетонных Колодцев, – хмуро приказал я шоферу.
Едва посадочные стойки грохнули о выщербленный асфальт, я вздохнул с облегчением. Мои опасения не были напрасны – говорили, что на втором участке некоторые имеют оружие и активно его применяют. И ладно бы дело ограничивалось лёгкими лазерными пистолетами. Месяца три назад грузовой звездолёт сбили из протонного ракетомёта. Вычислили, что огонь велся со второго участка. Правда, микрорайон называли другой – Заброшенных Заводов. Про «Бетонные Колодцы» я ничего такого не слышал, поэтому решил приземлиться здесь.
Я полез за карточкой в карман. Но Ариадна уже тянула свою.
– Вот, возьмите!
Пилот с усмешкой посмотрел на меня.
– Ариадна, вы не должны…вы наша гостья, и я считаю своим долгом…
– Эн, что за шовинистские замашки? Наверное, это один из ваших закоренелых стереотипов. Эти несчастные попытки самоутвердиться, платить за женщину, подавать ей пальто! Я действительно ваша гостья, но здесь мы оба по работе, причем идея направиться сюда принадлежит мне.
Я сделал вид, что согласился с позицией эмансипированной женщины Западного крыла Галактики, а про себя подумал: «Если девушка понравилась мне с первой секунды, что же мешает мне заплатить?».
Мы вышли и осмотрелись. Район Бетонных Колодцев был, в принципе, похож на тот в котором жил я. Высокие многоквартирные дома, унылые трехэтажки школ и садиков. Вот собственно и все. Пара магазинчиков, депо пассажирских звездолётов, загаженный лесок. Теперь точно всё.
– А здесь так, как я и представляла! – заявила она тихо.
Я медленно пошёл по асфальту (Боже, какая древность!) запорошенному снежком и засыпанному песком. С утра здесь было малолюдно – одинокие старухи, опирающиеся на костыли, вечно куда-то спешащие, не успевающие и потому ругающиеся; шагающие в такт с ними молодые бездельники; бичары, терпеливо сидящие у автомата с пивом – он начинал разлив только в десять утра, роботы-чистильщики.
Дэнис молчала, уныло оглядываясь по сторонам. Она, видимо, не знала с чего начать исследование.
– До чего же всё-таки бестолково расположено у вас жилье! Вон два дома стоят окнами впритык друг к другу, а рядом гигантский пустырь.
Наконец она выдала:
– Насколько здесь всё пропитано рутиной, скукой и безнадёжностью!
Я молча пожал плечами, хотя меня насторожила её грубая фраза. Я и сам много думал об этом, хотя пятнадцатый указ Всенародного постановил: «Запрещается думать об окружающих вещах, как о скучных, серых, бесполезных. Ответственность предусмотрена действующим законодательством». возможно и дело-то всего лишь в архитектуре, в цвете и форме нашего жилья – монолитоподобные параллелепипеды серого, выцветшего окраса стали символом нашей жизни. Постурбанизм вытеснил подзабытый уже модер, футур и классик.