Когда они пришли
Шрифт:
Я и так почти никого не знал, за исключение пары человек, поэтому спокойно прислонился к стене.
– Подождите, Семы нет! – спохватился кто-то.
– Упокой, Господи, его душу…
Больше вопросов по Семе не было. Кого-то еще вспомнили, но никого не забыли, лишь объясняли, почему этих людей нет, и больше не будет.
– Итак, все здесь, - подвел неутешительный итог начальник пожарной станции. Один ус у него нервно дергался. Явно был на взводе, как, собственно, и все мы, - Я собрал вас всех здесь по одной простой причине. У нас больше не остается другого шанса, кроме как
Да! – словно неожиданно вспомнил он, - к наемникам вопросов больше не имеем, ни могут быть свободны.
Несколько мужчин в лесном камуфляже кивнули в ответ на эти слова, и вышли, о чем-то тихо между собой переговариваясь. Я тоже поднял голову, понимая, что слова обращены и ко мне.
– Я еще посижу, послушаю, торопится все равно пока некуда, - в самом деле, раз попал в такую передрягу, да еще и по собственной глупости, то можно и посидеть спокойно, пока не вляпался в еще более жуткую гадость.
Валентин Иванович согласно кивнул и продолжил.
– Несчастная случайность, но и ее было достаточно, чтобы наша оборона рухнула, - начал он, имея в виду взрыв машины у стены, - клиническая нехватка патронов сейчас ставит перед нами только одно решение – надо уходить отсюда.
– Предпочитаете быструю смерть медленной? – включился я, подав голос из своего угла.
– Что такое?
– Да ничего, - если уж начал, то надо довести дело до конца, - я сам беглец, такой же, каким собираетесь стать вы. Чего вы хотите? Куда бежите? Со мной меньше двадцати человек, но мы еле выдержали только одни сутки, даже потеряли одного человека. А чего хотите вы? Я тут меньше десяти часов… С вами не десять человек, тут не меньше двух сотен. Даже если вы погрузите их всех на машины… даже если вам хватит при этом машин. Людей еще нужно кормить, поить, защищать, в конце концов. Сколько вы сможете продержаться? И где? Добраться до военных? А у вас есть гарантии, что они не встретят вас шквальным огнем, как возможных зараженных? И сколько у вас шансов с минимум патронов, но с таким конвоем, добраться до них?
– Да что вы несете! Они не будут стрелять в живых людей!
– Может, а может и нет… Вы не одни, с вами ваши жены и дети! Вы разве можете себе позволить рисковать их жизнями?
Этот вопрос несколько смутил мужчин, находящихся здесь же. Я ударил по больному месту, самому больному, которое может быть у человека в такой обстановке.
– Возможно, ты в чем-то и прав… И что ты предлагаешь? – поинтересовался стоявший рядом со мной сержант.
– Закончить то, что вы собирались начать… Отбить радиовышку.
– Чего? Теперь-то это зачем?
– Ну, точно не из гуманных соображений. Расчет прост – вышибаем оттуда все то, чтобы там не было, и посылаем сигнал о помощи. Если не сработает, то хотя бы получите спокойную и тихую стоянку, где можно переждать или просто отдохнуть. И уже потом отсюда можно вывести людей на радиовышку. Там тоже должен быть как минимум охраняемый периметр, без этого никак нельзя.
– Может этот вариант нам и в самом деле подойдет? – спросил кто-то.
– Только вот хватит ли у нас теперь сил на это? Мы потеряли восемь стрелков только при обороне. Что же будет при нападении? – задумался начальник
– У вас есть выбор? Возьмите с собой на вышку только людей и оружие, остальное можно перевести потом.
– А здесь как же?
– Минимум человек, - сказал сержант, - В округе еще полно гораздо более доступной добычи, я не думаю, что мертвяки будут пытать брать нас штурмом, скорее всего, разбредутся на другие шумы, благо их еще хватает, а днем станет еще больше. Пяти человек здесь должно хватить, остальных отправим на вышку.
– Тогда надо вернуть наших охотников!
Сразу несколько человек отправились уговаривать наемников с ружьями вновь взяться за эту работу, а оставшиеся внутри стали рассуждать над тем, какую вышку брать.
Ретрансляционные отвергли сразу, как и передачи из Москвы. Никто толком не знал, что там происходил, но теперь уже объявленная версия о том, что просто идет ремонт МКАДа, никого не устраивала. Скорее всего, там происходит то же самое, а это объявление – не более чем попытка прикрыть кордоны, возведенные вокруг города. Иначе откуда у нас самих эта дрянь.
Так просто с неба это все не свалится. Всему можно найти вполне логичное объяснение. Здесь – кордоны или сами развалились, или их снесли.
Мертвяки прорвались и доползли до нашего города, хотя вряд ли пешком.
Решено было замахнуться на одну из башен городского радиовещания, это уже самостоятельная установка, не ретрансляция, а сама по себе работает.
Если не разбавлять энергию на несколько каналов вещания, а свести все в один, то сигнал пойдет далеко.
Ехать, правда, не очень близко, но с этим проблем не было. У пожарников были как машины, так и топливо для них. Только загрузится и доехать. И не простые легковушки, а тяжелая техника на бузе грузовиков. От вставших на дороге зомби только мокрые пятна останутся. В крайнем случае, можно применить водометы, но это только в самом крайнем. Когда перестанут действовать коммунальные услуги, тоже неизвестно, поэтому вода тоже очень быстро становится ценностью не меньшей, чем еда или патроны. И так ее расходовать по меньшей мере глупо.
Тем временем обратно в кабинет вошли охотники, согласившиеся вернуться к договору.
Помогли не столько их советы, сколько распределение секторов огня. Эту часть города была мне знакома не очень хорошо, поэтому тоже больше слушал, чем говорил.
Единственное, что я предложил – разделить людей на два отряда. Первый должен захватить саму вышку. Задачей второго отряда стал захват самого здания радиостанции.
Такой вариант предлагал не только распыление сил, но и неожиданность удара.
Рассматривалось два варианта. Первый из них, более легкий, если это так можно назвать, исходил из того, что там нет никого и ничего, кроме зомби. В таком случае надо было лишь не терять друг друга из виду и целится в голову. Второй вариант, очень плохой, основывался на том, что там кто-то засел. Какие-то люди, тщательно пытающиеся не допустить утечки информации о том, что мертвецы восстали, и теперь грядет конец света. И при этом совершенно все равно, из-за благих это намерений, или же совершенно эгоистичных. Придется воевать, насмерть драться.