Когда они пришли
Шрифт:
Такие штуки обычно предназначались для разгона демонстрантов, но на коротких расстояниях, да еще как следует заряженное, это оружие имело все шансы на то, чтобы проломить череп. Все равно, чтобы наверняка убить мертвяка первым же выстрелом, его надо подпустить как можно ближе, примерно на два или три метра, а то и ближе. Стрелять с более дальних дистанций – меньше вероятность попасть именно в голову, даже не просто в голову, а в лоб или чуть ниже. Отстреленная челюсть лишь задержит мертвяка, но никак не упокоит.
– Помните, у вас всего минута, чтобы выехать, - предупреждали нас остававшиеся, -
сделайте
Продолжать не имело смысла.
– Они открывают! – сообщил нам водитель.
И сразу же вдавил газ с места. Движок протестующее загудел, машина заскрипела покрышками по полу гаража, но выехала. Всего немного занесло влево.
Практически сразу же что-то ударилось о правый борт, чуть ли не у меня за спиной.
Кто-то внутри восторженно кричал, чуть ли не по-детски радуясь автогонкам, а у меня все замерло при мысли о том, что же будет, если вот сейчас мы врежемся в соседнюю машину и встанем мертвым грузом прямо в проходе.
Обошлось, водитель оказался опытным и машина, несмотря на все возможные и невозможные последствия, выровнялась и поехала прямо. Сзади с облегченным звуком хлопнули ворота, вновь отрезая здание пожарки от остального города. Мы дружно орали, восхваляя водителя и его умение держать машину под контролем. По рации так же радостно орала вторая машина, пристраиваясь у нас в хвосте, а со станции передавали, что все в порядке и что даже хорошо, что машину немного занесло. Сбили самых близких мертвяков, и ни один просто не успел пролезть Счастливого пути, удачи и всего прочего, чего только можно.
Вот только когда выехали в город, веселья поубавилось. Окон в корпусе не было, то через нехитрую вентиляцию внутрь ползли запахи гари, дыма и той вони, которая шла от мертвяков. Не разложение, а что-то другое, тот характерный запах, который я раньше даже не заметил, но явно чувствовал сейчас. Даже не знаю, как его описать, все равно, что слепому с рождения рассказать, что такое красный цвет, Надо просто понюхать, учуять его.
Незаметно забиваясь в ноздри, он не оставляет равнодушным никого.
Хочется бросить все и бежать к черту на рога, подальше от этой вони.
Только от нее уже начинают трястись коленки… Ты уже боишься, еще даже не увидев зомби. Почему я его раньше не замечал… Наверное, потому, что раньше я никогда с ними не сталкивался в таких количествах. Водитель, до этого, весело про что-то болтавший, притих, наверное, картина на улице его пугала еще больше.
И не было тишины. Стоны и хрипы мертвяков шли, казалось, отовсюду.
Словно уже весь город заражен, остались только мы, наивные дурачки, на что-то еще надеющиеся.
К ним примешивались гудки машин, чьи-то крики и весь тот шум, что неизбежно возникает при панике. Люди еще были на дороге, причем в немалом количестве, но все останавливала пробка, неизбежно возникшая в таком скоплении. В этот раз ехали явно не тем путем, каким на станцию привезли нас, но и тут все равно была пробка.
Машины забили всю дорогу, пытаясь проехать, продвинуться хоть еще на несколько шагов. Одна поломка, даже самая незначительная, была смертельно опасной не только для тебя, но и для всех, кто позади, движется тебе вслед. Мертвяки были тут же, тукались в машины, скребли зубами по
Наши две машины встали, не зная как пробиться. Слишком высокая подвеска мешала мертвякам добрать до окон кабин, только стучать вытянутыми руками, оставляя кровавые полосы.
Меньше чем через минуту, в кузов начали стучаться. Зомби чуяли, что внутри есть живые, и жаждали до них добраться. Не выдержав, наш водитель включил заднюю передачу и машина подалась назад, увлекая на асфальт мертвяков, а потом снова вперед. Теперь уже по упавшим под колеса трупам. Сержант рявкнул что-то про лишнюю трату бензина, но водитель огрызнулся матом и сообщил, что стояние в пробке с включенным мотором не принесет ничего иного, кроме той же траты бензина. Помянув черта, наш оперативный начальник встал и подошел к переговорному окошку с смежной между кабиной и кузовом стене.
Он предлагал поехать в обход, но там наверняка же точно такие же пробки.
Можно было поехать по тротуару, но тогда будем ехать медленно, осторожно и все время во что-то не очень живое упираясь бампером. Проклиная все на свете, милиционер согласился и на такой вариант, лишь бы не стоять на одном месте.
– Человека бы снаружи хорошо, - предложил я.
– Чего?
– Ну, стрелка, чтобы стрельнуть мог, если что не так пойдет, а то мы тут как шпроты в банке, скорее друг друга переложим, чем отстреляемся, если полезут.
– Так сиди, и так уже хуже некуда, - сказал он свое веское слово, вновь усаживаясь рядом, - и так все ни к черту, а ты еще со своей фигней лезешь.
– Хорошо, молчу, - поднял я ладони в знак добровольной сдачи.
Машину тряхануло, словно мы куда-то влезли.
– Что такое? – я схватился за свой автомат как за последнюю надежду.
– Дворами едем, там вроде еще свободно…
Двадцать четыре часа промелькнули как молния, а мы даже толком не понимаем, с чем имеем дело. Зомби… Живые мертвецы… Какая глупость! Не может этого просто быть. Может, зараженные просто не понимают, что творят… Хотя даже мне в это не верилось. Человек, из разорванного живота которого вывалились внутренности и кровавым шлейфом тянуться позади, просто не может быть человеком. И вернуть их к прежней жизни тоже не получится. Только две вещи о них были достоверно известны – они не чувствовали боли и чтобы их убить, необходимо разрушить мозг. Все остальное лишь домыслы и догадки.
Машину трясло и качало как на бездорожье. Наш водитель, наплевав на правила дорожного движения, ехал по дворам и цветникам, снося хлипкие заборчики и детские площадки, сминая цветочные клумбы и редких мертвяков, сновавших без дела. Вслед нам или хрипели, бессильно махая руками, или кричали о помощи из окон жители запертых квартир, слишком напуганные, чтобы выбраться самостоятельно или же просто не имевшие машин, чтобы уехать. Пробиваться пешком совершенно бессмысленно – окружат и разорвут.