Когда осенние печали. Часть 3
Шрифт:
– А для чего?
– Для того, чтобы ты знала, что кому-то когда-то понадобилось за нами следить. Кому и зачем – я не знаю. Но вполне возможно, что такие фотографии и сейчас лежат у кого-то в сейфе, или просто – в столе, а, значит, наше с тобой прошлое у кого-то до сих пор на виду…
***
Домой Анна ехала в жутком смятении. Фотографию Лапин ей так и не отдал, но после того, что он сказал на прощание, его снимок беспокоил её меньше всего… Оказывается, она столько лет ходила по краю пропасти, в любой момент рискуя свалиться в неё – по чьей-то непонятной
Возможно, именно сейчас она уже летит в неё… Летит и даже не догадывается об этом.
…Раздавшийся через день звонок почтальона подтвердил самые худшие её опасения и предположения.
– Что это?.. – Анна тревожно смотрела на конверт в руках супруга, с которым тот вошёл в комнату. – Письмо?.. От кого?
– Да, заказное, на моё имя… - Александр надорвал край конверта, и, вытащив из него небольшой листок, неторопливо надел очки. – Ого…
– Что там, Саш?..
– Повестка… - он недоумённо посмотрел на жену. – К следователю.
– Зачем? – кровь моментально схлынула с лица Анны, ей даже показалось, что закружилась голова.
– Не знаю, - Александр пожал плечами и ещё раз посмотрел на повестку. – А… вот… По делу Лапина. А что с ним?.. Я уже дней десять не звонил… Может, случилось что?
– Я совсем забыла тебе сказать… - пряча глаза, Анна как-то обречённо присела на край дивана и судорожно вздохнула. – Мила звонила недавно, сказала, что Лёнькино дело вновь расследуют. Но почему – она не знает…
– Ясно… - сняв очки, Морозов положил листок на стол. – Если честно, я ещё тогда сомневался, что он сам в себя стрелял. Не тот человек Лёнька… уж я-то его знаю.
– Саш… - Анна подняла на него осторожный взгляд. – Зачем тебя-то вызывают?.. Как думаешь?
– Может, расспросить хотят… - супруг снова пожал плечами, - о привычках его, например, о знакомствах. Схожу – узнаю.
– О привычках… - Анна недоверчиво покачала головой. – Они у Милки могли о привычках спросить. Тебя-то зачем тревожить? В прошлый раз ведь не вызывали.
– Да кто их знает, Аня. Если и адрес мой узнали, значит, есть вопросы. Впрочем, сейчас я сам Лёньке позвоню. Проясню обстановку.
…Анна чутко прислушивалась к разговору Александра с Лапиным… Несмотря на уверенность в том, что Леонид не расскажет Саше об их позавчерашнем свидании, сердце испуганно замирало до самого конца их беседы. Судя по репликам Александра, Лапин тоже был в недоумении, кому понадобилось пересматривать это дело, ведь прошёл уже целый год. Он сам покушался на собственную жизнь, а за это уголовной ответственности пока не предусмотрели.
Поговорив с другом, Александр какое-то время сидел молча, уставившись в одну точку. Чувство вины оттого, что она не может рассказать супругу о своём разговоре с Леонидом, только усиливалось, и Анна не спешила ни о чём расспрашивать – все вопросы сейчас казались фальшивыми.
– Темнит что-то Лёнька… - Саша, наконец, нарушил молчание. – Я ещё тогда почувствовал, что темнит. Не зря это дело на свет достали… Ох, не зря. Что-то серьёзное, но, видимо, такие люди замешаны, что он правды не скажет.
Несмотря
Впрочем, хорошо, что не почувствовал.
Полученная Сашей повестка к следователю очень разволновала, всевозможные версии и домыслы лезли в голову, так, что Анна решила выпить успокоительное лекарство. Она как будто только сейчас окончательно осознавала последствия своего давнего увлечения. Мысли о том, что это увлечение возможно и ни при чём, почему-то сразу же ускользали куда-то в глубины сознания, подавляемые чувством вины и страхом разоблачения.
«На воре и шапка горит…» - откуда-то всплывшая пословица то и дело буравила мозг…
Этим же вечером, ужиная вместе с семьёй сына, Анна как будто впервые увидела себя со стороны – в кругу самых дорогих и любимых людей. Они часто ужинали вместе – то Анна приглашала детей и внуков на какое-нибудь любимое ими блюдо, то невестка звала их с Александром за вечерний стол. В их семье никогда не было ссор, и даже мелкие обиды забывались очень быстро – Анна могла только поворчать на сына или невестку, в крайнем случае – строго отчитать, а Наташа, та и вовсе старалась не создавать конфликтных ситуаций, а просто подчинялась воле свекрови, обещая «исправиться» самой и «исправить» Диму. Впрочем, эта воля распространялась лишь на здоровый образ жизни и заключалась в советах, как одевать детей и одеваться самим в холодную погоду, а заодно – как правильно питаться, ведь творческая жизнь Дмитрия и Натальи подразумевала разъезды, отсутствие завтраков, поздние ужины и обеды на ходу.
– Дедуська, домик постоись? – маленькая Анечка, забравшись под стол, уже карабкалась на колени к Александру. – Мама кубики купия… Постоись?..
– Ну, что ты дедушке поужинать не даёшь! – Валерка строго «одёрнул» сестрёнку. – Дедушка большие дома строит, настоящие. Ему не до твоих игрушек.
– Дедуська, постоись? – синие глазищи смотрели так умильно, что «дедуська» рассмеялся и крепче прижал к себе хрупкое детское тельце.
– Ну, конечно, построю…
– Дедушка-а… - сидящий рядом внук в свою очередь потянул Александра за руку. – А ты обещал меня в ледовый дворец своди-и-ить… ты сводишь?..
– Обещал – свожу, - дед свободной рукой потрепал Валеркину макушку. – Бабушку возьмём?
– Возьмём! – внук оглянулся на смеющихся родителей. – И маму возьмём, и папу возьмём…
– И меня мозьмём!
…А ведь всего этого могло не быть, разойдись они тогда с Сашей… И, хотя в их с Леонидом планы совместная жизнь вовсе не входила, разоблачение их как любовников могло произойти в любой момент. Простил бы её Саша?.. Скорее всего – да…
Но смогли бы они жить, как и раньше?.. Скорее всего – нет… Не было бы этого ощущения покоя и семейного тепла… И самого счастья под названием «Семья» тоже бы – не было.