Когда отступать некуда, дерутся насмерть
Шрифт:
Сперва Иннокентию улыбнулась удача. Арабы не получили оружия в обмен на свои деньги. Правда, операция не была доведена до конца. Иннокентий очень рассчитывал на то, что Андрею удастся лишить арабов и их кровных долларов. Но доллары арабам вернули. Если бы не прокол в Париже, в том проклятом особняке… Если бы не эта дрянная девчонка, которая сыграла там роль наводки!
Иннокентий включил телевизор и убрал звук. Он хотел послушать новости. Пока на экране мелькала реклама, он напряженно обдумывал положение.
Конечно, теперь арабы сто раз подумают, прежде чем снова начать сотрудничать с Сергеем. Они его знают уже несколько лет, но после такого позорного прокола будут настороже.
Начался утренний выпуск новостей. Иннокентий взял пульт и включил звук. На экране появился дым, мелькнули пожарные машины, «мигалки» полиции. Диктор лихорадочно тараторил, один кадр сменялся другим. Иннокентий всматривался в происходящее с жадным интересом. Он увидел обожженные окна квартиры на втором этаже. Пожар уже был потушен. Своих людей он, к счастью, не увидел. Он очень надеялся, что все они мертвы. Иначе не стоило и продолжать.
А микроавтобус уже был у своей второй цели. На этой улице можно было припарковаться. Шофер остановил машину в конце улицы и вытер вспотевшие ладони о штаны:
– Я вас подберу здесь.
– Ни хрена! – Его сильно тряхнули за плечо. – Ты будешь стоять напротив дома! Чтобы не слинял, как в первый раз! Бросил ребят!
– Там некого было бросать, – заартачился шофер. – Там были только трупы!
– Ну, так и ты ляжешь с нами рядом! Поставь машину, где тебе сказали!
Тот неохотно послушался. Четверо его пассажиров были на взводе. Их обозлила гибель товарищей и то, что их пустили на дело без предварительной проверки здания. Шоферу было хуже. Он видел, чем все обернулось в первый раз, и ничего хорошего уже не ждал.
Он видел, как они вышли из машины и двинулись к подъезду. Все было, как в первый раз. Синие комбинезоны с муниципальной эмблемой Марселя, сверток с оружием… Когда люди исчезли в подъезде, шофер снова вытер вспотевшие ладони и закурил. Его слегка подташнивало от страха. Сигарета, как ему почудилось, пахла горелым мясом, и он раздавил ее в пепельнице.
До четвертого этажа дошли без происшествий. Дом еще спал. Это был сравнительно новый дом, многоквартирный. Двери сверкали красным лаком, стены недавно окрасили в серый, матовый цвет. Квартиранты тут были не бедные – люди среднего достатка. Наконец, они остановились на площадке четвертого этажа перед нужной дверью. Ее указал Иннокентий, вычислив квартиру по расположению окон, из которых Настя смотрела на улицу. Девушка довольно подробно все объяснила.
Предводитель сбросил тряпки и раздал оружие. Потом приложил ухо к двери и прислушался.
– Ни черта, – шепнул он. – Замки фиговые. Можно отжать косяк.
Это заняло несколько секунд. И четверо вошли в маленькую, выкрашенную в белый цвет прихожую. На вешалке они увидели светлый женский плащ, мужское шелковое кашне, несколько шляпок,
– Что за черт? – шепнул он.
В квартире стояла полная тишина. Ни звука, ни движения. Солнце начинало подниматься, и в прихожей уже было достаточно светло, чтобы не включать электричества. Все четверо замерли в растерянности. Было ясно, что они попали в семейный дом, где есть дети… На логово Сергея это было не похоже. Но им дали именно эту наводку, и уйти никто не решился.
Первая дверь по левой стене была приоткрыта. Начать следовало с нее. Но они медлили. И секунды промедления сыграли решающую роль. Оглушительный звон и треск разнесся по квартире. Нервы у них не выдержали, и в приоткрытую дверь полетели пули. Раздался истошный женский визг. Он оборвался на самой верхней ноте, но металлический звон все еще продолжался.
– Будильник, суки! – выкрикнул предводитель. Он первый понял, что это был за звук.
Медлить больше было нельзя. Он рванул дверь, увидел залитую кровью постель, на которой распростерлась женщина в тонкой ночной рубашке. Она смотрела прямо на них, ее широко раскрытые, безумные глаза сверкали из-под спутанных черных волос. В следующий миг он увидел направленный на него пистолет и мужчину в пижамной куртке, с перекошенным лицом.
Мужчина выстрелил первым. Промахнуться было невозможно – предводитель занял весь дверной проем. Он упал назад, отброшенный пулей на своих товарищей. На секунду это лишило их маневренности, и мужчина послал в них еще несколько пуль. Он словно обезумел – вместо того, чтобы выбежать на открытый балкон, он наступал на дверь, стреляя, как одержимый. Причина этого безумия вскоре стала ясна – из другой комнаты донесся детский плач. Там проснулся ребенок. Мужчина пытался пробиться в детскую.
Прихожая была слишком тесна и лишала налетчиков маневренности. Они отступили к двери, прикрывшись телом убитого, потом отшвырнули его и принялись поливать дверь спальни шквальным огнем. Летело стекло, сыпались щепки. Выстрелов из спальни больше не было.
Выстрел послышался сзади. Входная дверь, сорванная с петель страшным ударом, перекосилась и зацепилась за порог. Один налетчик ответил на выстрел, другие продолжали обстреливать спальню. Они уже ничего не понимали. Уверенности их лишила неожиданная обстановка в семейной квартире. Смутно они понимали, что попали не туда, но отступать было поздно. Кто-то на площадке держал дверь под обстрелом. Потом оттуда послышался мужской голос, который командным тоном проорал что-то по-французски. Они замерли, прекратив стрелять.
– Хуйня… – прошептал один из налетчиков. – Полиция!
Он и сам не знал, как он прав. Банда вломилась в квартиру, принадлежавшую полицейскому инспектору из отдела уголовных расследований Марселя. Его соседом по площадке был сержант из того же отдела. Их дружбе положила начало совместная работа, и закрепили ее сдружившиеся жены и дети. Это-сержант держал под обстрелом дверь, а его жена в это время вызывала полицию.
Тот налетчик, что пытался удержать дверь, был уже ранен. Он приник к стене. От пуль его прикрывала только дверь, наискосок закрывавшая проем. Но она же прикрывала и сержанта, который продолжал палить с площадки. Остальные двое налетчиков проскользнули мимо спальни и принялись открывать другие двери. Они увидели столовую, детскую, кухню. В детской никого не было. Видимо, ребенок с перепугу куда-то забился. Но им уже было не до ребенка, хотя сперва мелькнула мысль взять его в заложники. Они не могли высунуться из кухни – эта дверь хорошо просматривалась с площадки, и как только они пытались оттуда выйти, сержант начинал стрелять.