Когда падает небо 1

Чернышова Алиса

— Зомби!

Где?!

Вот только зомби тут не хватало для полного счастья!

Кира, превозмогая слабость, приподнялась дёрганным движением и осмотрелась.

Никаких зомби поблизости не наблюдалось, только двое ребят с аккуратными сумочками… Ребята смотрели на неё с ужасом. Один из них, более нервный, даже трясся; кажется, только из-за грохота на фоне не было слышно, как клацают его зубы.

То есть, они думают, что Кира — зомби? Ладно, это идиотизм, но хотя бы что-то объясняет.

— Она была мертва… Я серьёзно, когда я её обыскивал, она была мертва! Это зомби!

Обыскивали?

Она потянулась к поясу, где раньше висела её дорожная сумочка с чарами расширения, и не нашла ничего. То есть, эти красавцы её обокрали? Ну отлично, разве этот день не чудесен? Собрав свою волю в кулак, Кира медленно села.

— Бежим! — заорал нервный.

— Стойте… — её голос казался до отвращения слабым. В горле вспыхнула боль, оттуда вырвалось нечто, напоминающее карканье. Откуда-то из лёгких раздавалось крайне неприятное бульканье, в груди притаилась агония. Её согнуло пополам.

Ну да, стоило ожидать, что такое экстремальное купание не пройдёт даром. Интересно, как долго она не дышала, если её приняли за труп? Минут пять? Или даже больше?

Теперь эти впечатлительные мародёры, как назло, оставят её посреди леса без всех вещей первой необходимости. И что с ними делать, спрашивается? Сил на маятник у неё почти не оставалось, да если бы и оставались… Не сказать, что люди, обворовывающие трупы, вызывали у Киры хоть сколько-нибудь положительные эмоции, но и убивать их было как-то чересчур…

Твой голос тих, твой голос слаб. И это никуда не годится.

Чего стоит птичка, если она не может петь?

Чего ты стоишь?

Кира нервно хохотнула.

Певица из неё была, прямо сказать, отвратительная.

Птица там или нет, но петь она толком никогда не умела, и даже не пыталась учиться. Да и какие песни, если больно даже дышать?

Когда больно даже дышать, только петь и остаётся.

Смешно.

Кира неуверенно попыталась запеть, но, предсказуемо, получилось отвратительно. Она снова закашлялась. Похоже, пора завязывать с советами от добрых голосов в голове. Ничего путного не посоветуют — что, впрочем, предсказуемо. Но как быть, когда никого, кроме голосов, нет рядом?

Кира вздохнула и прикрыла глаза.

“Эй, уважаемые голоса в голове, с вас инструкция. Как именно поют вещие птицы?”

Шорохом, шелестом, шёпотом, воем, каплями на пол, осенними листьями, звуком шагов и последним дыханием, горькими, как понимание, мыслями…

Так поют такие, как ты.

По правде, понятнее не стало.

Порой песня вещей птицы — это музыка, сыгранная на верном инструменте, или картина, или танец… Но это всегда — чистый порыв сердца.

Кира едва за голову не схватилась.

Ну какая музыка, спрашивается? Какие картины?! Танец… с этим немного проще, но не в её нынешнем, полумёртвом состоянии, в котором расхитители гробниц принимают её за местную вариацию на тему ожившей мумии.

Кира никогда не замечала за собой особенной творческой одарённости. Если

она верно понимала подсказки (а она склонялась к мысли, что всё же верно), для этой их так называемой “песни” подошло бы искусство сродни содержимости, искусство, идущее от чистого сердца. Для неё не было ничего подобного, и…

Магия — тоже искусство.

Кира нахмурилась.

Магия…

Да, нельзя не признать, что в этом жестоком, полном тьмы и крови мире было несколько вещей, которыми Кира наслаждалась искренне и от всей души. Первым фактором была природа, которая здесь, в мире магии, заменившей технологию, процветала и была поистине роскошной (пусть порой и излишне ядовито-зубастой, но это обычные издержки). Вторым пунктом была несомненная красота этого мира. Ткани и текстуры, водные змеи и радужные улитки, те же драконы, завораживающее величие которых даже глупо отрицать, утончённые феи, яркие, как пламя, оборотни, артефакты и наваждения разных мастей, неповторимая архитектура и культурное разнообразие… Этот мир был прекрасен, как глубоководная хищная рыба. Кира почти жалела, что земным творцам нельзя проводить сюда экскурсии; фильмы и игры бы вышли просто роскошные…

Но всё вышеперечисленное меркло на фоне одного: магия. Не те потуги, которые она малоубедительно изображала на тренировочном поле, но то, что она делала для себя.

Сила. Скорость. Мощь. Глубина.

Свобода.

Если было на этом свете что-то, чему Кира была готова отдать своё сердце, то этим “чем-то” была магия.

Если бы Кире предложили вернуться, она бы сомневалась — только из-за магии. Однако…

“У меня нет сейчас сил на колдовство.”

Мы дадим тебе силы… Мы здесь, за тонкой чертой. Всё, что тебе нужно — выпустить нас; всё, что тебе нужно — стать нашим проводником.

Кира выдохнула сквозь зубы.

Если совсем уж честно, ей это всё не нравилось.

Ни в одном из известных ей сюжетов постановка вопроса вроде “Мы дадим тебе много всего и просто так” не заканчивалась хорошо. Никто ничего не даёт просто так, это истина, которой жизнь в мире кредитов учит накрепко. С другой стороны… Кира с некоторой циничностью подумала, что никого, кто ей бы был хоть немного дорог, рядом нет. Она сама… Ну, она не была уверена на сто процентов, но всё же готова была поставить, что её скорее оставят в живых. Этим существам ведь для чего-то нужен их проводник, верно? Так что можно надеяться, что они будут бережны.

Остаются, конечно, ещё мародёры. Вот их безопасность Кира не могла гарантировать никак. С другой стороны… После всего, что Кира уже сделала, отказываться от эксперимента над теми, кто обворовал её (предполагаемый) труп, она не собиралась.

Магия…

Маги, как бы они ни назывались в рамках конкретной традиции или школы, являются одновременно проводниками и источниками силы. То и другое варьируется в зависимости от типа магии. Так, жрецы, артефакторы, шаманы, пророки или демонологи являются в большей мере проводниками. Боевые маги, целители или универсалы-стихийники являлись в большей степени источниками.