Когда падают листья...
Шрифт:
— Я знаю здесь отличную гостильню, — снова затараторил Карстер, — всего в двух кварталах отсюда.
Дарен решил не испытывать свои нервы на прочность, а кошелек на вес, и последовал за попутчиком.
Город был красивым. Чистые узенькие улочки вдоль которых стена к стене расположились дома, покрашенные в разные цвета. Над каждым из них висело медное кольцо Оара, переливаясь в лучах вечернего солнца. Стоки и канавы были тщательно вычищены, что Дарену удалось наблюдать еще только в одном городе — в столице. Горожане мирно спешили по своим делам, не ругаясь и не препираясь посреди улицы с товарками. Почти около каждого дома был маленький
— …и огороды стали частью жизни… — Карстер повернулся к задумавшемуся попутчику и возмутился: — эй, ты меня не слушаешь!
— Не слушаю, — подтвердил Дар, кивая, — что ты там говорил про гостильню?
"Веселая Русалка" радовала глаз маразматической картинкой неизвестного творца, видимо русалок не видевшего никогда в жизни. Нет, Дарен, конечно, и сам не мог похвастаться подобным, но искренне полагал, что ты должен знать то, о чем рисуешь. А так… А так на прибитой доске красовалась обнаженная полногрудая баба с жалким зеленым рыбьим хвостом. Причем, судя по всему, у автора сего шедевра по окончании бюста, закрывавшего весь живот несчастной, закончилась бежевая краска, а потому лицо было под цвет хвосту — разве что чешуи на нем не было. Лупоглазая и большегрудая русалка отбивала все желание зайти в это заведение, но Карстер уверенно потащил Дара именно туда.
— Идем, не пожалеешь!
В одном попутчик оказался прав: кормили тут отменно, да и цены были приемлемые — не полстрибрянника за ночлег, конечно, но и не состояние.
Они попивали яблочную биру и вели разговор о том, как было бы неплохо поскорее разобраться с делами. Вернее, разговор вел один Карстер, потому как у Дарен и дел-то особых никаких не было. Кинжал прикупить вместо выданной в армии ржавой "открывалки" да еще, может быть, посетить знаменитый Родъенский цирк. А там можно и на родину податься. Выстроить дом, завести семью, детей, дерево посадить, в конце концов… Пора уже.
И быть бы тому, как задумал Дар, если бы на самой приятной ноте в гостильню не вошло трое вооруженных людей. Все они имели непримечательные лица с ничего не выражающими серыми прозрачными глазами, гладко прилизанные гривы волос, у одного из мужчин была аккуратная рыжая бородка. Вошедшие были просто усыпаны различными приспособлениями для убиения. Дар даже удивился: и не лень им в жару такую тяжесть таскать на себе?
— Это он, — один негромко показал на их столик, — точно говорю.
— Берем его. Попытается улизнуть — убиваем.
Дарен кисло поморщился: а как все хорошо начиналось! Конец лета, спелая черника, веселый попутчик…
Было явно, что побоев не избежать. Послышался злобный лязг вытаскиваемых из ножен узких недлинных мечей, в общем зале сразу стало подозрительно тихо.
Шур-шур… шаги все приближались. В наступившей тишине они набатом гремели в ушах.
Лязг-лязг… позвякивало железо на чужаках.
Дарен медленно положил руку на рукоять, готовясь в любой момент достать оружие.
Карстер продолжал уплетать сырные лепешки, не поднимая головы и, кажется, вообще не обращая никакого внимания на происходящее. Потом медленно облизал пальцы, поднял глаза и расплылся в фальшивой улыбке:
— Каат, Лорен! Какие люди и без кандалов!
— Должок с тобой?
— О чем речь, рыжебородый, — оскорбился тот, — должок
Трудно было не предугадать его действий. Карстер вскочил на стол, разбив тарелку, вытащил клинок и, сделав резкий выпад вперед, успел полоснуть по плечу отшатнувшегося человека. Тот издал нечленораздельный звук и бросился вперед, но почему-то на Дарена. Войник чертыхнулся, помянул Карстову мать ну очень не хорошим словом, но меч достал. А вы попробуйте-ка, постойте столбом, когда на вас мчится центнер мышц с острой железякой в руках? Представили? То-то же.
— Это кто?! — бросил Дар, не прекращая отбиваться: противник оказался вертким и крепким, пресекая всякие попытки атаки на корню.
— Как кто? — удивился Карстер, стремительно выводя замысловатые фигуры росчерками лезвия, — на рожи их внимательней посмотри!
— …! — стало ему ответом.
Смотреть на рожи было чревато — меч просвистел над самой головой, чудом не задев его. Карстер, бросив беглый взгляд на Дарена, увернулся из-под лезвия и кинулся на спину рыжебородому. Пара взмахов — и тот лежал с перерезанным горлом.
Брызнула кровь.
Видимо, это послужило безмолвными знаком остальным в трапезной: начался массовый мордобой. В ход пошли вилки, кривые ножи и даже кружки, с чудовищным повтором раскалывающиеся и мнущиеся о чьи-то головы.
Хозяин даже не пытался причитать — видимо, такие дела ему были не в новинку. Он подозвал чумазого мальчика, что-то шепнул ему на ухо и выпустил через задний двор. Пацан понесся так, будто за ним гналась стая разъяренных волков.
Дар начинал уставать. Еще один потенциальный убийца катался по полу, зажимая косую рану в груди. Он был уже не опасен. Но тот, что остался, успешно отражал атаки сразу двух противников и, казалось, даже не запыхался. Положение осложнялось тем, что под руку лезли сочувствующие и злорадствующие, о головы которых другие неизменно раскалывали посуду.
Никто не уследил того момента, когда в гостильню ворвались вооруженные войники князя. Не деля находящихся в помещении ни на своих, ни на чужих, они быстро вошли во вкус бойни, которую устроили Дарен с Карстером.
Карстер, к слову, начал пробираться к выходу.
— Эй! — Дар вспрыгнул на стол, силясь разглядеть его. — Подожди!
Но тот даже не обернулся, на бегу прокричав:
— Прощай, случайный знакомый Дарен, зла не держи! — и выскользнул прочь, никем не пойманный — у войника в руках остался лишь клок его одежды.
— С-сволочь, — прошипел Дар, пытаясь пробраться к двери.
Но, то ли в этот день госпожа удача решила поглядеть в другую сторону, то ли Дарену просто не повезло: он поскользнулся на рисовой каше и упал на пол, проехавшись животом прямо до ног одного из войников.
"Вот задница!" — с досадой подумал путник, прежде чем провалиться в беспамятство от сильного удара кованым сапогом в затылок.
Это уже потом путник узнал, что Карстер связался с гильдией наемных убийц, ухитрившись при этом задолжать им почти сто злотов; потом он уже узнал о том, что его попутчик — известнейшая личность в узких кругах. Наверное, не было такого грязного дела, в котором бы не участвовал сирота-Карст. Лишенный матери и отца в десять лет, он прибился к стайке местных головорезов маленького Коринского городка, и уж после ушел, умывшись их кровью… Надо ли говорить о том, как грустно стало септ-велителю после этих сведений?