Когда падают звезды

Акулова Мария

Такая красивая, такая нежная, податливая, а когда ее глаза наливаются синевой, голова откидывается назад, а губа закушена, сдерживая рвущиеся звуки, он и сам был бы не против стать художником, чтобы такой ее изобразить, правда это идея живет не долго, лучше оставить это только между ними, только для него. Да, он собственник, но с ней, эта черта растет во стократ.

*****

Хоть часы, лежащие в траве, показывали третий час, жара только усилилась. Майя слушала бархатистый низкий голос, отдающий вибрацией где-то в груди, и наслаждалась полным покоем. Над головой синело небо, раздавались птичьи трели, ветерок то и дело поднимался, чтобы пощекотать

кожу прикосновением. Ласковые пальцы перебирали пряди ее волос, разметанные по покрывалу. Ощущая щекой жар мужской груди, Майя не могла даже вспомнить тот первый холод от погружения в воду. Ее собственная рука тоже была накрыта мужской, там, где бьется его сердце, в унисон с ее собственным. Прижавшись к теплому боку, она думала о том, что наверное никогда еще не чувствовала себя настолько счастливой, ее счастье - это спокойствие, и сегодня этого покоя ей досталось предостаточно.

– Это неправильно...
– своим же мыслям, она почему-то ответила вслух. Вибрация под ухом чуть изменилась, Дэррек рассмеялся.

– Пора бы уже смириться, что все что мы делают - неправильно, - он тоже чувствовал это спокойствие и хотел насладиться ним сполна, что люди называют домашним очагом? Пристанище, в котором можно скрыться хоть на миг от нескончаемой гонки жизни? Тогда она его очаг.

Майя тоже думала о семье, но немного не так, представляла себе, что они женаты, на их пальцах два одинаковых кольца, а где-то в доме, в колыбели лежит их сын или дочка, отпустившая родителей сюда. Дочка, это наверняка дочка, похожая на отца, чтобы была счастливой... Вот только в один момент, в голову пришла другая мысль, заставившая выдернуть руку, прижав к себе. До этого расслабленное тело окаменело.

– Что случилось?
– Дэррек повернул голову к ней, заметив перемену.

– Ничего.
– Майя судорожно пыталась что-то сосчитать, толком сама не понимая что, но зная, что существует некая зависимость. Дэррек поддел ее подбородок пальцем, заставляя посмотреть на него.
– Просто... Просто, я подумала, а вдруг... А вдруг у меня будет ребенок...
– сказав это, она сама ужаснулась такой перспективе, это ведь уже не только ее позор, не только семьи, а ни в чем неповинного ребенка, навеки считающегося в истории бастардом. Которому не будет места ни в древе семьи, ни в жизни отца.

Дэррек снова повернулся так, что Майя оказалась прижатой к покрывалу.

– Да, а ты что, против?
– он попытался задать вопрос так серьезно, как только смог, чтобы не расплыться в улыбке.

– Конечно против, как вы себе это представляет?!
– ошарашенная своими мыслями и его реакцией, Майя не заметила мелькнувшей в уголках губ улыбки.

– Как я себе это представляю? Очень даже неплохо, сначала - живот раздуется до размеров приличного арбуза, - Дэррек положил ладонь на совершенно плоский сейчас живот, - и я смогу целовать его вот тут, - он поцеловал ткань уже сухой рубахи, - и вот тут, - еще раз.
– И этот самый арбуз будет отвечать мне, постукивая, передавая приветы. А потом, появится очаровательная девочка, с бирюзовыми глазами.

Майя смотрела на происходящее как завороженная. Неужели это говорит тот же человек, который когда-то наводил на нее ужас.

– Неужели ты все еще против?
– такое искренне удивление, будто случись так, от этого, Майя получила бы только бонусы.

– Да!!!

Жаль, хотя другого ответа он и не ожидал, эта девушка была совершенно лишена представления о том, как могут изворачиваться женщины,

лишь бы получить наследника от герцога. Самый верный путь в герцогини, не иначе. А она об этом даже не подумала, он готов был дать голову на отсечение.

– Не волнуйся, - вновь опустившись на покрывало, Дэррек устремил взгляд в небо.
– Ребенка не будет...
– про себя он добавил "пока", но пугать ее сейчас совсем не обязательно. Ведь у нее впереди еще день, который она считает последним.

Ну конечно, как она могла подумать, что он не позаботится о том, чтобы его ребенка она не родила... Как бы прекрасно она это не понимала, все равно стало обидно.

Несколько минут они провели в тишине, занятые своими мыслями, первой ее нарушила Майя.

– Я почти ничего о вас не знаю, - девушка подняла руку, играя с лучами солнца, которые просачивались сквозь пальцы.

– Ты знаешь обо мне больше, чем любой присутствующий в этом доме, - опять "вы".

– Расскажите о своей семье, - Майя перевернулась, на живот, ловя блуждающий по просторам взгляд.

– Зачем?

– О моей, вы знаете все... Ну или почти все, а я хочу знать о вашей, - по правде говоря, этот вопрос волновал ее еще с памятного разговора с Витором, но возможности спросить все никак не подворачивалось, а тут раздумья сами привели ее к этой теме.

– Зачем?
– большого желания погружаться в дебри подобных разговоров у него не было.

– Чтобы понимать, - как знание родословной поможет с пониманием его самого, Дэррек представлял очень отдаленно, но отказать в просьбе не смог. Она не отказала еще ни разу, значит стоит отплатить той же монетой.

– О герцогине Мэйденстер ты уже знаешь много...

– О вашей маме, - Майя снова положила голову на мужское плечо, готовясь слушать.

– Да, о моей матери, герцогине Анне Мэйденстер. Знатное семейство, которое уходит корнями в истоки правительствующего сейчас рода...
– он не понял, чего хотелось Майе, чтобы направить рассказ в нужное русло, она опять перебила.

– Какая она? Расскажите о своей семье своими глазами, я хочу представить.

Дэррек вздохнул, Майя была не такой как все, это он уж знал точно, ну что ж, своими глазами, значит своими глазами.

– Я - второй ребенок, у меня есть старшая сестра, родившаяся, когда герцогине не исполнилось и семнадцати. Высокое положение не уберегло от раннего замужества. Вы с ней, мамой, чем-то похожи, она тоже рисует. Вот только так жестоко с рисунками не расправляется...
– Майя спрятала лицо. Так случилось, что Соня спросила при герцоге, куда Майя сложила свои наброски, ей срочно нужен был один из них. Зачем, сестра не уточнила, а вялое объяснение старшей ее вроде бы успокоило. Но не его. Оставшись наедине, Дэррек сделал все, чтобы выведать судьбу рисунков, ведь чувствовал, дело тут нечисто. В том, что выбросила их, Майя призналась, в причине нет.

Он обратил внимание, что раньше вечно носящая с собой папку с листами Майя за все то время, что они разделяли дни и ночи, ни разу не взяла карандаш в руки, причина такого поведения его интересовала, вот только каждый раз, стоило завести эту тему, ракушка снова норовила закрыться.

– Еще, ей бы понравилось это место. Она любит природу.

Представив благородную графиню на поляне, Майе стало неуютно. Мрак, бесстыдно лежать в объятьях любовника и блаженствовать при этом, до чего странно устроена жизнь, скажи ей кто-то, что подобное случится с ней, посчитала бы такого человека оболтусом и невеждой.