Когда Париж был еще французским
Шрифт:
– Они в сумочке.
– Как, в сумочке, ты почему их не зашила? – зловеще процедил он сквозь зубы.
Я открыла сумочку, вынула набор туриста для шитья, носовой платок, задрала юбку и стала снимать трусы.
– Ты что делаешь? – изумился брат, но не покраснел.
– Мужчина, вам не угодишь, то шей, а то взашей! Расслабьтесь, все будет molto buono.
Долларов восемьдесят я все же оставила в сумочке.
Поезд Ленинград – Минск стоял на пути, объявили посадку.
Когда мы вошли в купе, незнакомая попутчица уже укладывала в багажное отделение чемоданы. Она была в домашнем ситцевом халате, такие халатики, из
– Здравствуйте, я ваша соседка! – радостно сообщила я.
Женщина подняла голову, под ее правым глазом красовался сочный синяк.
– Это я упала, – смутившись, сообщила она, глядя на моего брата.
– Знаю я эти ваши «упала, сама ударилась», другим рассказывайте, – строго сказал он, затем, не выдержав, хмыкнул.
Соседку звали Светлана, она работала учительницей в школе и отправилась в это рискованное путешествие со своей четырнадцатилетней дочкой, которая мне очень обрадовалась, так как с первой минуты нашего путешествия мечтала сбагрить кому-нибудь свою непосредственную мамочку.
По прибытии в Минск нас должен был ждать большой комфортабельный автобус с наличием элементарных условий для многодневного путешествия: горячей воды для заварки чая и кофе, туалета и раскладных сидений для ночлега. Вместо отеля на колесах мы увидели старый львовский автобус – труженик и тридцатилетний «горбатик» ЛАЗ-695 с грязными полуистлевшими жеванными занавесками, с несвежими вмятинами на месте сидений и жесткими, с металлической окантовкой, низкими спинками. Как бы «горбатик» не пыжился, скорости более шестидесяти пяти километров в час развить не мог.
Тот май отличался аномальной сорокаградусной жарой, и ждать спасения мы могли только в четырех открытых вентиляционных люках над нашими лихими головами. Я, на свое счастье, подсуетилась и успела занять место в середине автобуса, в двухместном ряду справа, слева был одноместный ряд. Правда, довольно наглая семейная пара, оперируя фактом моего одиночества, попыталась пересадить меня в конец автобуса. Но я, невзирая на свой интеллигентный вид, который весьма обманчив, и не только у меня, осталась там, где сидела. Каким-то образом парочке все-таки удалось оказаться на сиденьях впереди меня.
Уже когда мы двинулись в путь, оказалось, что в передней части салона, куда не попадал свежий воздух, было невыносимо жарко, сзади же – ветродуй. Не знаю, может и сегодня где-то в России колесят по бездорожью эти неприхотливые труженики, которым недавно в Нарьян-Маре поставили памятник: стоит такой «горбатик» на бетонном постаменте и вполне заслуженно.
Среди пассажиров было много нежной молодежи, которая за свою еще короткую жизнь не успела заработать ни копейки и путешествовала на скромные деньги далеко не богатых родителей. Через проход от меня, на одноместных сиденьях, друг за другом, расположились молодожены, свое восемнадцатилетие они отпраздновали свадьбой. Молодожены ехали из Риги, были очень рослыми, и их коленки больно упирались в спинки сидений. Просидеть двое суток под прямым углом и не рассыпаться можно только в юном возрасте, но и они очень мучились.
Со временем меняется не только география наших путешествий, но, слава богу, и их условия. Сегодня старшее поколение помнит плачевное состояние дорог наших республик, исключая благополучную Прибалтику, хотя, если отъехать от центральных трасс, путешествуя по России, Белоруссии и Украине, думаю, что и по истечении стольких лет мало что изменилось. Нам предстояло преодолеть восемьсот километров по Белоруссии и тысяча по Украине, находясь только на трассе, и питаясь тем, что прихватили с собой, а жажду утоляя холодной водой, так как обеспечить горячей водой для заварки чая и кофе тридцать туристов, как обещали организаторы тура, было нереально, а шоферы даже не догадывались, какой комфорт они должны были нам обеспечить в старом львовском автобусе. Мы же впервые увидели этот «международный автотранспорт» только на автобусной станции в Минске. Благо поля Белоруссии и Украины были щедро засеяны, а если приспичит ночью, выбирать не приходилось: никто в темноте не будет спускаться за обочину, садились прямо на дороге, и встречные машины, лихо мчавшие мимо, высвечивали своими фарами наши задницы.
Украинская граница с Белоруссией напомнила мне постоялый двор, времен Лермонтова: неухоженная обширная площадка для машин, вся в рытвинах, в центре которой, пытаясь хоть как-то облагородить вид государственной границы, неряшливо одетый в форму то ли пограничника, то ли таможенника, толстый пузатый мужик лихо шуровал длинной метлой из тонких прутьев, поднимая пыль столбом.
Когда автобус остановился, вошли украинские таможенники, выражение их лиц не предвещало для нас ничего хорошего (ведь у нас были доллары, а у них «зайчики» и карбованцы).
– Так, прошу заполнить декларацию и предъявить всю имеющуюся у вас валюту, – гаркнул впереди стоящий таможенник, пустив по рядам бланки декларации для заполнения, и, зыркнув глазами-бусинками, еле заметными из-за выступающих мясистых щек, на сидящую сбоку от прохода худенькую, маленькую пожилую женщину с печатью интеллигентки на лице.
Женщина, вжавшись в сиденье, молча и растерянно смотрела на него.
– Повторять никому не буду, просто высажу! – грозно предупредил он.
Женщина смущенно показала ему на грудь: ее деньги были зашиты в бюстгальтер.
– И шо?! Вынимайте!
Чуть наклонившись вперед и прикрыв одной рукой грудь, она неожиданно ловким движением другой руки вырвала из декольте небольшую пачку завернутых в носовой платок долларов, видно, пришпиленных булавками к лифчику.
– Это шо, у всех там хранятся деньги? Быстро вынимайте и предъявляйте!
Его крупные загорелые пальцы стали пересчитывать предъявляемые пассажирами, вместе с таможенной декларацией, доллары, а народ внимательно наблюдал, чтобы деньги не прилипли к пальцам. Доверия к такой границе не было.
Опытные шоферы, не новички на этой трассе, заранее предупредили своих пассажиров, что если кто-то везет крупные суммы денег, их не следует указывать в декларации: во избежание полного досмотра пассажиров и многочасового простоя на границе.
Оказалось, семейная пара, сидящая впереди меня, везла крупную сумму долларов для покупки машины в Италии и внесла ее полностью, или частично, в декларацию.
Когда таможенники заглянули в эту декларацию, их лица просветлели, глаза наполнились живительной влагой, и они любовно попросили семейную парочку на выход, а двое из трех, словно конвой, последовали сзади. Богатеньких Буратино ожидал полный досмотр со стриптизом.