Когда поёт Флейта Любви
Шрифт:
Четан встал на ноги и какое-то время наблюдал за ней. Его план состоял в том, чтобы проверить, как она поведет себя в состоянии крайней нужды — голода. Ему нужна была реакция.
Он намеренно громко вошел обратно в «типи», создавая впечатление, что девушка осталась одна, но потом бесшумно выскользнул обратно и стал в паре метров от нее, наблюдая за каждым ее движением.
Анита боролась с твердыми зернами, и каждое движение было для нее мучительным. Ей срочно была нужна еда. Полученная мука была съедобна, и ей хотелось немного подкрепиться ею, но девушка чувствовала, что этого делать нельзя. Она приняла решение быть усердной рабыней, доказать свою покорность, чтобы выжить. А для этого нужно было быть послушной.
«Но ты умрешь! — вдруг
Анита заколебалась. Инстинкт самосохранения требовал немедленных действий, но интуиция подсказывала, что сейчас нельзя идти на поводу сигналов желудка. Анита сглотнула слюну и принялась усерднее растирать зерна. Ей было так трудно, как никогда в жизни. Она больше не имела сил сидеть на корточках, поэтому просто села на землю. Муку она осторожно пересыпала в глиняный сосуд и снова растирала следующую партию. Это длилось больше часа. Ее руки больше не могли двигаться, а в глазах рябило. Чувствуя, что отчаяние все больше охватывает ее, Анита всхлипнула. Неуклюже давя твердую прожаренную кукурузу, она почувствовала, как пелена бессознательности начинает застилать ее разум.
Четан, больше часа наблюдавший за своей пленницей, с каждой минутой удивлялся все больше. Рабыня проявила упорство и полное послушание. Она не стала воровать еду и не бросила работу до последнего, пока не начала падать от бессилия.
Четан молниеносно подхватил ее и поднял на руки. Его соплеменники, наблюдавшие за ними все это время, стали перебрасываться ухмылками и подмигивать друг другу, говоря, что Четан наверняка планирует сделать рабыню своей наложницей.
Анита стала приходить в себя сразу, как только оказалась в руках индейца. Она открыла глаза и почувствовала, что он крепко прижимает ее к себе, заходя в «типи». Он был так близок, что ее лицо уткнулось в его волосы, и она чувствовала биение его сердца. Паническая атака, вызванная таким тесным соприкосновением, не заставила себя ждать, и Анита безумно затряслась, смотря на своего грозного «хозяина» полными слез глазами. Он подошел к шкурам и собрался девушку на них опустить, но, взглянув в ее лицо, искаженное ужасом, остановился. Совесть, которую он обычно старался подавить, с новой силой заговорила, нет, закричала в нем: «Не мучь ее! Она слишком боится тебя. Отпусти ее, пусть идет с миром к своему народу…».
Несколько секунд он стоял в нерешительности, неотрывно глядя в ее большие заплаканные глаза, и сердце его пронзала нестерпимая и ненавистная ему боль. «Да, я должен отпустить ее, я должен оставить ее в покое…» — подумал он сокрушенно, но вдруг девушка закрыла глаза.
Анита не понимала, почему индеец замер, не выпуская ее из рук. Она боялась, что прямо сейчас может случиться самое страшное, чего она боялась больше смерти: он может взять ее силой и сделать ее своей наложницей. Она не выдержала паники и ужаса, которые навалились на нее, и громко отчаянно простонала:
— Иисус! Забери меня к Себе! Дай мне смерть!..
Четан вздрогнул и еще более изумленно посмотрел на дрожащую девушку в своих руках. Она призвала имя Иисуса! Она верит в Иисуса! Он почувствовал, что сердце его застучало сильнее, а в ногах появилась слабость. Он опустил девушку на шкуры и стремительно выскочил из «типи».
Выбежав за территорию деревни, он в одиночестве присел на камни недалеко от реки и ошеломленно уставился в одну точку немигающим взглядом. Она верит в Иисуса! Неужели она и есть Табо? Она не напала на него с ножом, она не стала воровать еду и была послушной, она стала молиться Иисусу, глядя на него испуганными, как у лани глазами. Или испуганными, как у кролика…
Табо, неужели это ты? Как мне быть уверенным, что это ты?
Его сердце стучало так быстро, что, казалось, сейчас выскочит из груди. Он не был уверен, что эта девушка и есть
Надежда, что это может быть действительно она, окрылила парня. Он возвратился в деревню и первым делом принес пленнице поесть.
Он нашел Аниту спящей от изнеможения. Она проснулась от его прикосновения и испуганно распахнула глаза. Он молча протянул ей свежие лепешки и кувшин с водой, и девушке показалось, что его взгляд изменился. Индеец выглядел по-прежнему безэмоциональным, но в его глазах исчез ледяной огонек.
Анита, присев, немного поела, и ей стало легче. Четан лег на свои шкуры и закрыл глаза, давая понять, что он не будет ее трогать. Анита расслабилась. Почему он накормил ее сейчас? Наверное, испугался, что она умрет от голода и не сможет ему служить. Очень долго девушка, замерев, сидела на своем спальном месте, прислушиваясь к дыханию апача. Когда ей показалось, что он уснул, она осторожно поднялась и, пошатываясь, вышла из «типи». Она хотела закончить свою работу, поэтому, присев, продолжила растирать кукурузные зерна в муку.
Четан не спал. Он слышал каждое ее движение. Когда девушка вышла из «типи», он напрягся. Не решила ли она сбежать? Но как только он услышал звук работающих жерновов, он удивленно приподнял брови и молча присел. Она пошла работать! Она действительно так сильно не похожа на других бледнолицых!
Как же ему теперь поступить? Отпустить ее на свободу как можно скорее? Или же оставить пока здесь и позаботиться о ней? А вдруг она все-таки не Табо? У юноши закружилась голова от массы нерешенных вопросов, и он решил пока подождать, позволяя времени расставить все на свои места.
***
В последующие дни Анита изумленно наблюдала за переменами, произошедшими с индейцем. Он больше не смотрел на нее холодно и не морил голодом. Каждое утро он будил ее для приготовления завтрака, и ели они вместе, сидя на шкурах в полутемном «типи». Анита заметно окрепла, потому что они принимали пищу даже по несколько раз в день. Она никак не могла понять, что же именно произошло и почему апач так сильно изменил свое отношение к ней.
Однажды он жестом показал ей место напротив себя, не отпустив ее завтракать в своем «углу». Анита нерешительно присела, подогнув ноги под себя. От неловкости она начала рассматривать свое захудалое платье и вдруг поразилась, насколько ветхим и изорванным оно стало. Все тяготы недавних дней не давали ей возможности обратить на себя должного внимания, но в это мгновение она поняла, что ее плечи почти полностью оголены, а подол юбки в одном месте так истрепан, что при ходьбе виднелось колено. Анита сильно смутилась, осознав, насколько неприлично выглядит сейчас, но потом бросила взгляд на индейца и… остановила поток своих эмоций. Он был обнажен до пояса, и лишь волосы слегка прикрывали его смуглое сильное тело. Анита подумала, что глупо в данной обстановке думать о приличиях белых людей, потому что в этом обществе царили совсем другие правила. Ни ее оголенные плечи, ни ее колено не имело никакого значения в индейском «типи» рядом с полуголым краснокожим. Эти мысли ее успокоили, и она начала неспешно откусывать кусочки мяса, стараясь на индейца не смотреть.
Все это время Четан наблюдал за ней и, казалось, по микродвижениям тела читал ее мысли. Вот она коснулась дыр на платье, а потом бросила взгляд на свое оголенное колено, тут же спрятав его под рваным подолом. В следующее мгновение она коротко посмотрела в его лицо, а потом взглядом скользнула по его телу, мгновенно опустив глаза в землю. Она смущена. Ей не нравится ее рваная одежда. Четан слегка улыбнулся. Она оживает. Ее страх уходит.
Покончив с едой, индеец поднялся на ноги и молча вышел из «типи». Прихватив пару охотничьих трофеев, он отправился к Квато, чтобы обменять их на новую женскую одежду.