Когда появляются призраки
Шрифт:
Известный французский писатель и журналист Пьер Рондьер несколько лет назад описал свою встречу с одним из них:
«Со мной за столиком сидит светлоглазый челювек. Это Ивон Ива, чемпион факиров 1954 года. Он много раз останавливал на сцене свое сердце, давал себя закапывать живьем в землю, лежал на операционном столе, где ему вырезали аппендицит без наркоза (по его просьбе), взваливал на грудь полтонны груза в Марселе...
Слабенький и неправильно сложенный от рождения, он провел свое детство по больницам и клиникам. В юношестве же он решил доказать (прежде всего самому себе) неограниченные возможности человеческой воли, причем пошел к этому своим собственным путем. Надев
—Да, это вопрос воли, одной только воли.
—Ну, а когда вы протыкаете себе иголкой щеку, горло, грудь, вы испытываете сильную боль?
—Вначале очень сильную. Хотя щеки и живот наименее чувствительные места.
—Что же, затем боль проходит?
—В общем, да. Первый месяц тяжело. Но зато потом, вдевая в одно и то же место стальной крючок, притупляешь нервные окончания. То же самое происходит, когда рвешь зуб: больно, пока не убит нерв... С другой стороны, нет больше страха. Предупредите человека, что ему сейчас будет больно, и ему будет больней вдвойне. А когда боль измерена, ее больше не боишься, отключаешь сознание. Я, например, думаю о жене, о детях. В таком состоянии можно даже проткнуть себе насквозь грудь.
—И остаться живым?
—Разумеется.
—А как остановить сердце?
—Я давил на сонную артерию, точнее на каротидный синус, и
чувствовал, будто теряю сознание. Я впадал в полулетаргию, пульс почти не прослушивался, дыхание почти на нуле. Только так можно выдержать под землей и не задохнуться.
Профессор Тереза Брасс, бывший директор кардиологической клиники Парижского медицинского факультета, констатирует: «Посленескольких лет тренировки возможна блокировка дыхания на 10—15 минут... происходит замедление жизни, как у животных во время зимней спячки».
— Я подсчитал, что останавливал сердце почти пятьсот раз, — уточняет Ивон Ива. — При последнем опыте оно начало работать вновь со скоростью двести пятьдесят ударов в минуту... больше я не рискуя?. Врачи сказали, что следующий раз будет последним».
А редкая, «чудесная» способность к молниеносному счету? Ведь не проходит двух-трех лет, как мы читаем в газетах сообщение о вновь открытом «человеке-счетчике». В 1962 году один из них, Морис Дагбер, решил посоревноваться с... электронно-вычислительной машиной. Было задано десять задач, среди них такие: извлечь кубический корень из 48 627 125, возвести двузначные числа в квадрат, куб, в четвертую, пятую, шестую и седьмую степени, а также определить возраст одного из членов жюри в часах и минутах. Все десять задач Дагбер решил менее чем за четыре минуты, обогнав электронно-счетную машину.
В последнее время широкую известность получил испанский священник дон Лизардо Сайанс Окампо. Он не только решает в уме за считанные секунды самые трудные арифметические задачи, но и обладает потрясающей памятью. Один раз прочтя книгу, он повторяет ее наизусть!
Подчеркнем, что эти необычные способности появились у Лизардо после того, как он перенес тяжелую болезнь.
В 1964 году на конференции американских психиатров в Лос-Анджелесе доктор Хорвиц рассказал о своих наблюдениях над двумя близнецами. Они обладают способностью в течение оекунды определить, каким днем недели было, скажем, 15 сентября 1920 года или будет 7 ноября 2000 года. Как это делается? Сами близнецы не могут ответить. «Мы видим ответ»,— объясняют они. Получить более содержательный ответ вряд ли возможно. Дело в том, что эти феномены находятся в психиатрической лечебнице как... слабоумные. Во всем, кроме своих необычных способностей, они явно выраженные идиоты.
Несравненно больше удалось узнать о редкостных проявлениях памяти нашему ученому А. Р. Лурия. Много лет он наблюдал за человеком, который, по его словам, «помнил все».
«В 1926 году, — пишет профессор Лурия, — в психиатрическую лабораторию пришел молодой человек, репортер одной из московских газет. «Я Шерешевский. Меня прислал редактор. Он хотел бы что-нибудь узнать об особенностях моей памяти».
Вместе с Л. С. Выготским и А. Н. Леонтьевым мы приступили к опыту. По мере получения данных рос наш энтузиазм.
Оказалось, что границы памяти у молодого человека практически отсутствуют. Он запоминал ряды и таблицы из ста и более цифр, огромные комбинации слов неизвестного ему языка, даже длиннейшие цепи из двух понятий «красный» и «синий», произвольно чередующихся. Дело не менялось от того, давались ли ему упражнения на слух или зрительно... С тех пор я наблюдал Шерешевского в течение тридцати лет. Выяснилось, что память его не имеет предела и по прочности. Опыты неизменно протоколировались. Случалось, что я просил через два десятилетия назвать однажды услышанную таблицу цифр. Шерешевский закрывал глаза, медленно водил пальцем по воздуху: «Подождите: вы были в сером костюме... я сидел против вас у стола... вот оно!» И ни единой ошибки!
У наблюдателя создавалось впечатление, что он как бы прочитывает какую-то невидимую страницу. Действительно, как оказалось, ему был свойствен эйдетизм — своеобразная разновидность зрительной памяти. Когда диктовались цифры, он видел их написанными его четким почерком на доске или бумаге, причем он располагал их столбцами по 4—6 в ряду...
Памяти Шерешевского были присущи соощущения-синстезии. Звуки имели для него цвет и вкус... Вот он подходит к продавщице мороженого. «Вам сливочного или шоколадного?» («Она спрашивает каким-то грязным голосом, и сразу как осколки угля рассыпаются по мороженому. Разве такое мороженое можно есть?») Или во время обеда в ресторане: «Вероятно, это специально для того играют, чтоб улучшить вкус». И вдруг неожиданные удары по крыше, где чинят кровлю, — и «обед сразу стал невкусным — все испорчено...».
Шерешевский изумительно точно подмечал неточности текста. «Ведь миллионы людей читали рассказы Чехова, а разве кто-нибудь заметил, что один герой одет в шинель, а потом оказывается в пальто («Хамелеон»), что в начале рассказа на мальчике шапка, а в конце он снимает фуражку («Толстый и тонкий»). А я не могу не заметить: ведь я же вижу, и вкус другой...»
И еще более изумительное: «Достаточно было Шерешевскому что-нибудь представить себе, и мы наблюдали удивительные перемены в его теле. Он мог повысить температуру одной руки на 2°, а другой понизить на 1,5°, «увидев» мысленно, что первая лежит на краю плиты, а вторая держит кусок льда. Он мог ускорить ритм сердца, «видя» себя бегущим за трамваем, переносить удаление зубов без наркоза, «видя», что в кресле сидит другой и «тому», другому, а вовсе не ему рвут зуб».
Ученым известны также случаи невероятного обостренного зрения, обоняния, слуха. У тех же братьев-близнецов, о которых говорилось, настолько развито обоняние, что по запаху, как хорошие ищейки, они узнают свои вещи и вещи знакомых.
Можно рассказать и о еще более загадочных проявлениях психики. По свидетельству профессора Г. К. Ушакова, у него на излечении был семилетний мальчик, который безошибочно определял время в любой час и любую погоду! С какими физиологическими и мыслительными процессами связана эта способность? Ответ находится пока за пределами наших знаний.