Когда приближаются дали…

Немцов Владимир Иванович

Впрочем, Литовцев, наверное, преувеличивает значение постоянной температуры. Привык к лабораторной точности, осторожничает, перестраховывается. Но нельзя отмахнуться от его даже самых скрупулезных требований. Кто разрабатывал технологию лидарита? Кто изучал, исследовал растворы и смеси, поведение их при разных температурах? Конечно, доктор химических наук Литовцев, соавтор лидарита. Он, Васильев, не специалист в химии. Учил когда-то по школьной программе, немного в вузе. Читал, конечно, о наиболее важном. Но разве это знания? Вот и приходится в рот смотреть признанным авторитетам, ловить каждое их слово и часто принимать на веру.

Литовцев не заставил себя долго ждать. Пришел он свеженьким

после крепкого сна, на гладковыбритых щеках — пудра, лысинка розовая. Все в этом человеке говорило о безмятежном спокойствии, жизнью он был доволен. Авария его не волновала — обычный случай на производстве! Да, собственно говоря, она никак не может повлиять на судьбу лидарита. Еще под Москвой его великолепные свойства были проверены практически — в доме ни одной трещинки, стоит себе и будет стоять десятки лет. Здесь, на новых землях, что особенно важно, — а это Литовцев хорошо понимал, хотя в разговоре с Васильевым взывал к чистой науке, — тоже появился домик из лидарита. Весь вчерашний день лаборанты обследовали его, брали пробы с поверхности, измеряли твердость стен, исследовали их на звукопроницаемость, термоизоляцию, все, что требовалось по программе.

Литовцев прилетел сюда не один, а со своими лаборантами. Сейчас Валентин Игнатьевич торопил с составлением протоколов, желая выслать эти документы в институт как можно скорее.

Что там скрывать, за лидарит не исключена премия. Нет, Литовцева никто бы не упрекнул в отсутствии скромности. Не сам же он будет выставлять свою кандидатуру. На то есть ученый совет. Конечно, если спросят о Даркове, надо его поддержать. Человек преданный науке и, что самое главное, предан ему — руководителю лаборатории: никогда не подводил. Сейчас он, правда, возится с водными растворами лидарита, что может быть чревато неприятными последствиями — вдруг получится? Значит, новые испытания, дело затянется, и вопрос о премии отложится на неизвестный срок. Неужели Дарков не понимает, что рубит сук, на котором сидит? И, главное, не один сидит, а с начальником лаборатории!

— Как спали, Александр Петрович? — спросил Литовцев, здороваясь, и, не дожидаясь ответа, веером разложил на столе протоколы. — Вот полюбуйтесь. Все пункты техусловий выполнены и перевыполнены. Поздравляю с успехом.

— Какой там успех, Валентин Игнатьевич! — Васильев собрал протоколы, отодвинул в сторону. — Надо спасать положение.

Он рассказал, что собирается подогревать массу, но его смущает предостережение Литовцева.

— И совершенно справедливо смущает, — согласился Литовцев. — Но, дорогой Александр Петрович, я не считаю возможным отступать от технических условий. Если мы будем кустарничать и разводить костры вместо соблюдения точных технологических требований, то я ни за что не ручаюсь. Изменится вязкость, прочность, усадка… Да мало ли какие сюрпризы нас ждут!

Он зашел с другой стороны стола и подвинул к Васильеву пачку протоколов.

— Здесь все сказано. Это нами завоевано, и уступать позиций не следует. Милый вы мой Александр Петрович, я очень дорожу вашим именем талантливого изобретателя и руководителя. Но ведь «ноблес оближ», как говорят французы, то есть «положение обязывает». Представьте себе, какое впечатление может создаться в институте и в управлении, ежели второй дом, который мы здесь сделаем второпях, рухнет, покоробится или начнет расслаиваться. Доказывай потом, что из-за аварии мы вынуждены были поступиться некоторыми требованиями в технологии. «А кто вам велел?» — спросят. И будут правы.

— Но ведь пропадают тонны лидарита!

— Разве мы в этом виноваты? Кстати, что говорит экспертиза о причине аварии на подстанции?

— Короткое замыкание возле распределительных шин. Временно

их поставили внизу. Там же нашли лом, концы его оплавились. Как он попал туда, пока еще неизвестно.

— Странно, — Литовцев задумчиво погладил лысину. — Но я слыхал, что испортился трансформатор. Как это могло случиться? Там же должны быть предохранители. В квартирах и то ставят пробки, чтоб при случайном замыкании не горели провода. — Он снисходительно усмехнулся. — Видите, Александр Петрович, химики тоже в электричестве разбираются. Больше того, мне известно, что существуют трубчатые предохранители. Я их в руках держал, рассматривал, даже исследовал. Правда, это было давно, но помню, ко мне обращались с вопросом о более эффективной замене борной кислоты. Оказывается, ею пропитывают асбест. Когда плавится предохранитель, кислота испаряется и дуга гаснет. Так почему же здесь не сработали предохранители?

— Они были заменены другими, рассчитанными на больший ток. Назначена комиссия, будут разбираться, как это получилось. — Васильев торопливо посмотрел на часы. — Так вот, Валентин Игнатьевич, я прошу сделать все от вас зависящее, чтобы спасти лидарит, проследить за температурой, если возможно — снизить ее.

Чувствуя, что Васильева не переубедишь, Литовцев в раздражении встал и категорически заявил:

— Если хотите, Александр Петрович, то ваше требование бесчеловечно. Нельзя же ставить под удар и меня и Даркова, к тому же сейчас тяжело больного. Мы не можем отвечать за аварии. Здесь плохо организована охрана, и мы тут ни при чем. Надо усилить охрану. Немедленно!

— От своих квартирантов не убережешься.

— Это кто же такие?

Васильев упрямо сжал губы.

— Временно прописанные в нашем обществе. — Из-под волос его сползли на лоб морщины. — Слов нет, пробираются к нам разные мерзавцы посуху и под водой, прыгают с парашютами. Также есть враги, купленные здесь, на месте. Случаются катастрофы и аварии не без участия этих деятелей. Но чаще всего виноваты свои «временно прописанные». Кто они? Неразоблаченные дураки, которым нельзя поручить серьезные дела, равнодушные бюрократы, лентяи и ротозеи, наконец, самая страшная категория — мелкие шкурники и эгоисты. — Васильев поминутно поглядывал на окно. Должен был прийти диспетчер. Время бежит, лидарит густеет, а цистерны еще не подготовлены.

Глава шестая

«Кто есть кто?» Попытка выяснения

 С Валентином Игнатьевичем трудно было поладить; собственно говоря, Васильев к этому и не стремился. Однако сегодня вечером Литовцев опять пришел выяснять, нет ли чего нового в расследовании причин двух аварий на строительстве.

— Мне пока еще ничего не докладывали, — сухо ответил Васильев, просматривая очередную почту. — Экспертиза покажет.

Но, очевидно, не только за этим пришел Валентин Игнатьевич. Утренний разговор он считал незаконченным. Ему показалось, что Васильев ущемляет права консультанта и создателя лидарита. И сдобным, приторным голоском Валентин Игнатьевич начал жаловаться:

— Меня крайне возмущает странный утилитаризм, который проповедуется нашим уважаемым директором. Дарков болен, а потому неудобно было отказаться, но думаю, что моя командировка сюда не совсем оправданна.

— Вы один из авторов, создатель нового материала. Где же вам быть? Тем более я не химик.

— Но и я не технолог. — Литовцев поднялся и отошел к окну.

— Так ли, Валентин Игнатьевич? — усомнился Васильев. — Неужели вы всерьез отмахиваетесь от технологии? Здесь же перспективы, будущее! Ну хотя бы в нашем строительном деле…