Когда придет Большая Черепаха
Шрифт:
– Ну, знаешь, ведь про Маяк давно уже говорят. Что им, возможно, не хватает света…
– Я не верю, – тут же перебивает его Лулу и сердито мотает головой.
Отто снова вздыхает, он этого ждал.
– Ну, как бы то ни было… электричества они так и не дождались. Рециркуляторы и система фильтрации не работали, так что… – он ненадолго замолкает и смотрит на нее. А Лулу упорно глядит в стену. Она уже все поняла, но Отто решает все же довести дело до конца. – В общем, когда пришли Слоны, у них не было шансов. Панциря-3 больше нет…
Когда он произносит эти слова, Лулу вздрагивает, как от резкого звука, но головы не поворачивает, и юноша видит ее в профиль: губы сжаты, ноздри подрагивают, будто
– Как ты думаешь, Драматург поддержит меня или Наташу? – внезапно спрашивает она, прерывая молчание. Вопрос обескураживает юношу. Он не понимает, как можно говорить о Театре сейчас. – Мне кажется, у моей пьесы шансов больше. Она хочет ставить «Слепых», но разве в них есть какая-то надежда?
– В твоей пьесе тоже не так чтобы много надежды, – грубовато отзывается Отто. Его злит смена темы. Он хотел разделить со своей нареченной боль утраты, а Лулу решила игнорировать реальность. Как будто если они станут говорить о чем-то другом, это как-то изменит положение вещей; и люди из Панциря-3, которые, может быть, медленно умирали от нехватки воздуха, а может быть (что еще страшнее), погибли от заражения, с ужасом наблюдая за трансформацией собственного тела – как будто все эти несчастные оживут, если сделать вид, что ничего не происходит.
Девушка, наконец, поворачивается к нему.
– В моей пьесе есть два мира, – говорит она серьезно, – и в одном все непоправимо изменилось, а в другом об этом еще не знают, и там, внутри, хорошо.
– Но им предстоит узнать несколько минут спустя. И их идиллия – теперь прошлое, просто иллюзия, – возражает Отто уже спокойнее. Он начинает понимать, почему его невеста заговорила о пьесах.
– Да, – соглашается Лулу. И ничего к этому не добавляет.
Потом она придвигается поближе и кладет голову ему на плечо. Юноша крепко обнимает невесту, прижимая к себе, чувствует ее тепло. Ее клонит в сон, и девушка быстро впадает в полудрему. Некоторое время они сидят неподвижно, и когда Отто думает, что Лулу уже уснула, она вдруг тихо произносит:
– Но пока они еще не знают, что все кончено. Значит, у них есть надежда.
Он не отвечает. Он думает о Панцире-3 и о Наташе. А Лулу спит, и ей снится комната с настольной лампой и камельком, наполненная вещами, которых она никогда не видела, но так ярко представляла, читая взахлеб свою любимую пьесу Метерлинка…
***
«Утренний гимн пропускать нельзя», – говорит себе Наташа и откладывает в сторону расческу. В отличие от Лулу, у нее нет зеркала, и она редко его просит, потому что смотреть там особо не на что: серые глаза, бледная кожа, мышиного цвета волосы – но зато они длинные. Большинство женщин носит короткие стрижки, так проще содержать голову в чистоте, да и выпадают волосы не так заметно. Наташа не хочет обрезать свои, ей нравится их расчесывать по утрам, заплетать в косу – это такой своеобразный ритуал и повод потянуть время, чтобы выйти к гимну последней.
Что надеть, она даже не задумывается. Выходит в том же, в чем и всегда: толстые темно-коричневые штаны, зеленый верхний свитер, пожелтевший халат – такие носят все аппаратные нянечки, и косынка. Почти все уже собрались. Последние любители полежать подольше выбираются из своих скен.
Гимн в Панцире поют каждое утро, и Лулу обожает эту традицию, а Наташа терпеть этого не может. Они обе живут на четвертом, и отсюда открывается неплохой вид. Вроде бы небольшое преимущество, но Наташа научилась его использовать, чтобы хоть как-то скрасить утренние часы. Девушка представляет себя в роли корреспондента. Несколько лет назад в Библиотеке она откопала старый журнал времен Большой «Ч». На обложке была фотография из тех, которые ее старшая сестра называла «идиллическими», что в ее устах означало примерно следующее: надо быть полным идиотом, чтобы верить в существование подобного. Наташа полностью разделяла ее позицию. Вряд ли там, в зараженном мире, небо такое высокое и пронзительно-голубое, и закат расплывается в море лужицей сливочного масла, а разноцветные лодки мерно покачиваются на воде, не боясь шторма и Слонов… Но все-таки ей нравилась эта картинка, как нравились и другие. Она выкрала журнал и прятала в своей скене, на дне ящика с одеждой, перечитывая всякий раз, как выпадет свободная минутка, хотя уже выучила статьи от корки до корки и могла по памяти описать любую фотографию.
Наташа точно знает, что никогда не станет настоящим корреспондентом, потому что давно уже не существует такой профессии. Но она никому не говорит о своих фантазиях, и этот элемент таинственности делает игру еще более увлекательной. У нее есть задание, и сегодня она должна «подготовить материал» про Панцирь. Итак, как только наступает время утреннего гимна, девушка включает воображаемый диктофон, критически оглядывает пейзаж и начинает репортаж, рассказывая «читателям» о месте, где живет с самого рождения, но так, как будто видит его впервые.
«Это совершенно невероятно! – вещает ее внутренняя журналистка, жадно подмечая все детали. – Но здесь обитает, по меньшей мере, тысяча человек разного возраста! И хотя очень сложно описать это место в рамках понятных читателю категорий, я все же рискну. Представьте себе жилой дом очень необычной формы, его плавные линии в точности повторяют очертания черепашьего панциря. И они так его и называют: Панцирь-7. Почему семь, а не десять или сто? Трудно сказать, никто из местных жителей не смог ответить на этот вопрос, самый популярный ответ: я никогда об этом не задумывался. Что ж, мы тоже не задумываемся о том, почему небо синее, а не зеленое, правда? Когда что-то есть всегда, ты не размышляешь, почему оно так. Но вернемся к описанию…
Огромный жилой дом делят на части двадцать четыре Ребра – по двенадцать с каждой стороны. Ребра – это что-то вроде балконов, только очень-очень широких, шагов пятьдесят, может, чуть больше, и около ста в длину. Они располагаются одно над другим, соединены лестницами, а балконы напоминают еще и потому, что у них есть перила. Надо сказать, все выглядит очень красиво, ведь это самые настоящие кости! По преданию, их оставила Большая Черепаха, и у нас нет причин сомневаться в том, что так оно и было.
Но люди живут только на двенадцати Ребрах с одной стороны, и расселение отнюдь не случайно! То, на каком Ребре ты живешь, является показателем твоего статуса. Самыми престижными считаются первые три, которые занимаю Магистры. Но чтобы понять, кто такие Магистры, следует сделать небольшое отступление и пояснить, что за народ живет в этом диковинном месте.
Кто-то называет их богемой, но местные жители не жалуют это слово, так как оно, цитирую: “отдает кабатчиной”. Правда, никто не смог мне толком объяснить, что это вообще значит. Но, как бы то ни было, сами себя они предпочитают называть Будущим Человечества. Строго говоря, это звучит более нейтрально, ведь Панцирь-7 населяют не только всякие там художники, поэты и драматурги, но и инженеры, архитекторы, врачи и люди других полезных профессий.