Когда придет весна
Шрифт:
Тут Калеб пронесся мимо Тилли, рывком открыл дверь и выскочил на улицу, прежде чем она успела схватить его. Озорник был в белой хлопчатобумажной рубашонке до пят и босиком.
— Прошу вас, мальчики, не спускать глаз с этой егозы, пока я буду ходить за Джессикой. Потом уведу Калеба наверх. Я обещала рассказать ему сказку.
Тилли уже повернулась, но Коул остановил ее:
— Мэм, а где отец мальчика?
— Хороший вопрос. Если бы у меня было право говорить на эту тему, я бы рассказала. Но я дала слово Джессике держать язык за зубами. Скажу только одно: родная мать малыша умерла при родах.
— Значит, Джессика не мать мальчику? — спросил Дэниел Райан.
— Калеб считает ее матерью. Она заботится о нем со дня рождения, но по крови она ему не мать.
— А отец Калеба жив? — поинтересовался Коул.
— Честно говоря, не знаю, — нахмурилась Тилли. — Скорее всего уже допился до могилы. Все, больше не произнесу ни слова! Спросите сами у Джессики.
Хозяйка исчезла в гостиной. Коул и Райан посмотрели на ребенка. Калеб стоял на ступеньке и с улыбкой до ушей глядел на них. Потом шлепнулся на колени, попятился назад, и завязки на его подгузниках развязались.
— Куда это ты собрался? — спросил Коул и быстро подхватил малыша.
Райан успел поймать подгузники, прежде чем они свалились с Калеба, и быстро завязал тесемки. Калеб бросил матерчатую куклу и потянулся к значку Райана.
— Ты ведешь себя так, будто соображаешь, что делаешь, — заметил Коул, не обращая внимания на крики ребенка, который, извиваясь, просился вниз.
— У меня есть некоторый опыт.
— Племянники и племянницы?
— Нет, дочь. — Райан прижал ребенка к себе, прежде чем отпустить. — От него пахнет яблоком и мылом. Навевает воспоминания. — Он пересек крыльцо, прислонился к столбу и уставился в темноту. — Устал сегодня, — признался он.
— Я не знал, что ты был женат.
— Ты же не спрашивал.
Голос Райана звучал напряженно, по тону было ясно, что ему не хочется развивать тему. Но Коул не удержался от любопытства:
— И долго ты был женат?
— В прошлом месяце было бы семь лет.
— Было бы?
Райан кивнул:
— Они обе мертвы.
В голове Коула роились вопросы.
— Когда ты, говоришь, занялся расследованием ограблений?
— Я ничего такого не говорил.
— О'кей. Не говорил, но когда все-таки?
— Меня назначили главой специального отряда после одного ограбления.
— Перестань увиливать, скажи, какое ограбление? Где?
— В Диллоне, — ответил Райан.
— В твоем родном городе…
— Да, в моем родном городе.
Оба умолкли. Коул вдруг вспомнил рассказ о том ограблении.
— Твоя жена и дочь заболели? — спросил он наконец.
— Перестань задавать вопросы, Коул!
— Так они заболели? — не отступал Коул. Райан покачал головой:
— Нет, они не заболели. Они просто оказались не в том месте и не в то время.
Коул со свистом выдохнул:
— Ах… Черт побери, Дэниел. Так это были они, да?..
Глава 14
Джессика стояла у кухонной стойки, мечтательно глядяв окно. Она пыталась вспомнить, что такое беззаботная жизнь.
Но не могла.
Она ужасно устала, видимо, поэтому любые волнения и заботы казались теперь непереносимыми. Столько перемен произошло в ее жизни за последние два года! Казалось, она живет на свете лет сто.
У нее не оставалось времени себя жалеть, и как бы ни уставала, она не переставала благодарить Бога за счастье, которым он наделил ее, подарив малыша Калеба. Джессика не могла себе представить жизнь без него, хотя он невероятно осложнил ее существование.
Заставив себя вернуться к прежнему занятию, Джессика взяла тряпку и принялась мыть одну из красивых фарфоровых тарелок Тилли. Вода выплеснулась на юбку. Она посмотрела на мокрое пятно и впервые заметила, какое старое на ней платье. И оно ей стало мало: сильно жмет в груди. Надо найти время и переставить пуговицы. Конечно, она не выбросит его, как советует Тилли. Зачем поступать неразумно и расточительно? Она не может себе позволить тратить деньги. Платье хоть и выцвело за годы бесконечных стирок, но тон ей нравится. Джессика пожала плечами: выглядит ее наряд вполне прилично, а это самое главное.
Боже, как изменились ее взгляды на жизнь! Джессика представила другое платье, которое ей нестерпимо хотелось иметь. Да, иногда одолевали ее такие глупые мысли. Однажды она увидела платье из белой парчи, с широким красным бархатным поясом, выставленное в витрине, и ей показалось, что нет в мире ничего более прекрасного. Джессика улыбнулась, вспоминая, как поклялась себе накопить денег и купить это совершенно непрактичное платье.
Ныне у нее другие мечты: она больше не думает о танцах, поклонниках, вечеринках. Раньше она была глупой, пустоголовой молоденькой девчонкой. Теперь же она взрослая женщина, на ней лежит невероятная ответственность. Ее единственная и главная забота — стать хорошей матерью Калебу.
Голос Тилли вернул ее к реальности. Хозяйка пансиона сообщила, что маршалы хотят поговорить с Джессикой.
— Они ждут на крыльце.
— Иду, — пообещала Джессика.
Но и через пять минут девушка все еще стояла у кухонной стойки. Она понимала: неприлично заставлять маршалов ждать, но так нервничала и боялась, что не могла сделать и шагу. Девушка оттягивала неизбежное, уверяя себя, что надо помочь новой подруге Грэйс Уинтроп домыть тарелки и убрать со стола.
Грэйс неважно справлялась на кухне. Джессика сомневалась, что той вообще когда-то приходилось заниматься хозяйством. Впрочем, отсутствие опыта Грэйс старалась возместить энтузиазмом: была полна решимости научиться хорошо готовить и постичь премудрости ведения дома. Вчера, к примеру, она сняла шляпу и перчатки, надела старый фартук Тилли и, опустившись на четвереньки, принялась скрести пол. На это у нее ушло вдвое больше времени, чем понадобилось бы Джессике, но когда она закончила, пол блестел.
Девушки подружились. А сейчас каждая, погрузившись в свои мысли, занималась делом.
— Я боюсь, — прошептала Джессика, — боюсь говорить с ними!..
— Я тоже, — призналась Грэйс. — После того как они закончат расспрашивать тебя, наверняка захотят поговорить со мной. Может, Тилли убедит их прийти завтра?
Джессика покачала головой:
— Тогда я не засну. Уж лучше сегодня.
— Так ты подумала насчет моего предложения? Мистер Нелсон хочет знать, буду ли я покупать у него фургон. Я обещала дать ответ утром. Мы уедем отсюда.