Когда придет весна
Шрифт:
Коул был совершенно не готов увидеть подобное. Молодые… невероятно прекрасные… и кипевшие от гнева.
Ближе всех к нему сидела женщина, скромно сложившая руки на коленях. Длинные черные волосы Мягкими локонами падали на плечи, обрамляя фарфоровое личико, а ясные зеленые глаза пристально смотрели на него сквозь густые черные ресницы. В ней было что-то царственное, аристократическое, от нее веяло благополучием и уверенностью. Кружевной воротник розового платья с перламутровыми пуговицами был порван. Рядом с ней лежала широкополая соломенная шляпа с розовыми лентами и пара кипенно-белых перчаток.
Коул улыбнулся: надо же, надела шляпу в тюрьму! Только женщина благородного происхождения могла так поступить. Взгляд ее был прямой, любопытный и совсем невысокомерный. Она обладала достоинством и, видимо, сохраняла его в любых обстоятельствах.
Дальше сидела самая красивая, на взгляд Коула, женщина. Она очень отличалась от своей соседки, одетая в дорогое сапфировое платье. Черты лица ее были безупречны: алебастровая кожа, полные ярко-красные губы, греческий нос, голубые глаза. Весь ее вид, поза дышали презрительным раздражением. Золотистые волосы были собраны в строгий пучок на затылке, который любую другую женщину портил бы, а ее красоту лишь подчеркивал. При виде такого совершенства у большинства мужчин перехватывало дыхание. Женщина догадалась о впечатлении, произведенном на маршала, и бросила нетерпеливый взгляд: мол, когда же ты перестанешь глазеть и приступишь к делу? Привыкшая к восхищенным, назойливым взглядам мужчин, она держалась скучающе-недоступно.
Последняя из трех дам показалась Коулу очень соблазнительной. Несколько выбившихся из пучка прядей волос цвета корицы мягко обрамляли лицо. На носу и на лбу золотились веснушки, а проницательный взгляд темных миндалевидных глаз пронзал Коула насквозь. На ней было бледно-лиловое платье с рукавами, закатанными до локтей, значит, женщину оторвали от домашних дел, чтобы повести в тюрьму. В глазах ее стояла тревога, но за этой тревогой, почувствовал Коул, скрывался горячий, необузданный темперамент…
У нее на коленях сидел кудрявый херувимчик, кажется, вполне довольный жизнью и не чувствующий никакой враждебности окружающих.
Дамы кипели от злости. Если бы взглядом можно было убить стоявшего перед ними мужчину, три красавицы уже кидали бы комья земли в его открытую могилу. Впрочем, все трое были ужасно бледны и явно испуганы. Коулу стало стыдно. Он заставил себя отбросить посторонние мысли, отпер двери, а как только шагнул в камеру, малыш отвернулся и зарылся лицом в грудь матери.
Распахнув дверь, Коул произнес:
— Приношу извинения за причиненные неудобства, леди. Вам давно надо быть дома.
Золотоволосая красавица первой поднялась с тюремной койки, остальные за ней.
— Кто вы? — надменно спросила она.
— Коул Клейборн. Маршал Клейборн.
— Вы здесь главный?
Коул покачал головой:
— Нет, мэм. Маршал Дэниел Райан главный.
— Он знает, что шериф в этом городе — слабоумный человек?
От ее вопроса Коул улыбнулся:
— Он почти пришел к такому выводу, мадам.
От честного ответа Коула взгляд красавицы стал мягче.
— Значит, ни вы, ни маршал Райан не давали приказа схватить нас и запереть, как преступниц?
— Нет. Мы не отдавали такого приказа.
— Шериф Слоун жаден до власти и невежествен — самое опасное сочетание, — пробормотала женщина. Потом посмотрела на подруг по несчастью и добавила: — Ну хорошо, мы припасем свой гнев для шерифа. Позвольте представиться, маршал Клейборн, я Ребекка Джеймс. Шериф Слоун грубо выволок меня из постели и устроил неприличную сцену в вестибюле. Я была ужасно смущена, мне едва не стало плохо. Уважаемая леди слева от меня — Грэйс Уинтроп. Она приехала из Англии, проделала дальний путь, потому что слышала много хорошего о нашей прекрасной стране, а город проявил свое гостеприимство вот таким невероятным образом. Ее схватили и заперли в тюрьме!
Коул прервал ее речь:
— Мисс Джеймс, успокойтесь…
Она подняла руку, заставляя его умолкнуть:
— Ну и наконец хотела бы представить Джессику Саммерз и ее сына Калеба. Молодая мать собиралась кормить ребенка ужином, как вдруг ее вывели из дома и притащили сюда.
— Я уверен, ее не выводили и не тащили, — возразил Коул. Несмотря на свое отношение к Слоуну, он не мог поверить, что шериф совсем уж глупо вел себя. — Я уже сказал, мне очень жаль, что вы испытали такие неудобства.
— Неудобства? Это — зверство! — воскликнула Ребекка.
Грэйс Уинтроп и Джессика Саммерз закивали.
Коул понял: роль лидера взяла на себя Ребекка. Грэйс и Джессика, казалось, с радостью предоставили ей возможность говорить за всех. Совершенно ясно: гнев против шерифа Слоуна объединил женщин.
— Так вы уверены, что уполномоченный Райан не давал приказа запереть нас здесь? — повторила она вопрос.
— Нет, такого приказа я не давал. — Райан сам ответил на вопрос, появившись в дверях камеры.
Коул заметил удивление в глазах маршала, когда тот увидел «преступниц». Он был поражен точно так же, как и Коул.
— Леди, если вы не против, задержитесь в камере еще на несколько минут. Я буду вам премного благодарен.
Ребекка шагнула вперед и ответила за всех:
— Мы против. Самым решительным образом! Пойдемте, дамы, из этого отвратительного места.
Коул заметил револьвер в руке Райана только в тот момент, когда Ребекка попыталась пройти мимо маршала. Он вытянул руку, преграждая ей путь.
— Думаю, вам лучше задержаться.
— Не могу поверить в подобную жестокость! — заявила она, нехотя отступая.
Джессика попыталась выскользнуть из камеры, но Коул загородил выход.
Они стояли нос к носу. Джессика не отступала, а Коул смотрел на нее, давая понять: спорить не стоит.
Она смотрела на него точно так же. Но черт побери, она даже не моргнула! Таким взглядом можно усмирить и гремучую змею, подумал он! А как от нее восхитительно пахло! Свежестью и цветами. Он перестал хмуриться: ведь это на нее совершенно не действует! Но самое удивительное: он не мог сосредоточиться ни на чем, кроме ее прекрасных глаз.