Когда придет весна
Шрифт:
— Где ты его видела?
— В банке. Это Джонсон. Мистер Джонсон. Я видела, как он убивал невинных людей.
Глава 30
Она рассказала ему все. Вспомнила каждое слово, каждую шутку, каждый крик в той последовательности, в какой происходили события, начиная с того момента, как у нее развязался шнурок. При этом ее глаза оставались сухими, а голос ровным. Она слишком спокойна, подумал Коул. В ее голосе отсутствовали эмоции. Он не задал ей ни одного вопроса, только слушал. Закончив говорить, Джессика встала
Коул поднялся и пошел следом. Джессика стояла, обхватив себя руками. Он попытался ее обнять, но она отстранилась: — Не надо.
Не обращая внимания на протест, он встал перед Ней, закрыв вид на озеро, и привлек к себе.
— Не надо меня успокаивать!.. — сердито заявила она. Это было первое проявление чувств с того момента, как она начала рассказывать правду.
— Надо, — прошептал он ласково.
Джессика вырывалась, и наконец Коул отпустил ее.
— Я оказалась трусихой, ничего не сделала. Я позволила всему этому ужасу случиться, просто смотрела.
Она глубоко вздохнула, чтобы совладать с собой, вытянула руку вперед, словно удерживая Коула на расстоянии.
— Ну хорошо, допустим, ты должна была как-то помешать им. Но что бы ты сделала?
Джессика покачала головой:
— Не знаю. Я так испугалась, что не могла думать. Боже мой, когда они ворвались в банк… я заволновалась о своих деньгах, а надо было…
— Что надо было? — настойчиво спрашивал Коул. — Что ты могла сделать? Могла бы умереть вместе с Франклином и всеми остальными. Поэтому ты чувствуешь себя виноватой? Ты жива, а они нет? Надо было выползти из своего укрытия, встать вместе с другими на колени, и пусть бы негодяи убили и тебя?
— Нет, но… если бы я закричала, кто-то услышал бы… на улице…
— Ну хватит! — Он обнял ее и обрадовался, что на сей раз она не противилась. — Ты ничем не могла помочь несчастным.
— А ты бы мог? — прошептала она.
— Может быть, — согласился Коул. — Если бы у меня было оружие. Но я мог бы и умереть, не справившись со всеми.
— И все-таки ты попытался бы, а я не сделала ничего.
— У тебя было оружие?
— Нет, но…
— Ничего, черт побери, ты и не могла сделать! Ты сама это понимаешь в глубине души.
Джессика крепко прижалась к маршалу:
— Я хочу…
— Что, дорогая? — спросил он и поцеловал в макушку.
Она уткнулась ему в шею и закрыла глаза. Сегодня ей так нужна его сила. Его утешение и любовь…
— Тебе лучше поспать, — сказал он и, подняв на руки, осторожно понес к костру, уложил на постель и опустился на колени рядом. — Все будет в порядке, — произнес Коул не столько для нее, сколько для себя. Эти слова прозвучали как заклинание.
Он хотел лечь на свою постель, но Джессика схватила его руку.
— Спи рядом со мной, — прошептала она. Внешне он никак не отреагировал на ее просьбу, однако внутри у него все оборвалось.
— Нет, — ответил он хриплым голосом, но вспыхнуввшее желание захлестнуло его горячей волной.
В свете костра ее волосы стали золотистыми, и он мечтал запустить пальцы в шелковистую копну, Ощутить ее нежное тело…
— Ни в коем случае!
— Ну побудь со мной немножко. Я не хочу быть одна.
— Ты не одна. Я в двух шагах от тебя. Лучше этого не делать.
— Почему?
— Тебе нужны объяснения? Я хочу лечь рядом с тобой, но наверняка не усну…
— Ты хочешь заняться со мной любовью?
— Черт побери, да!
Глаза его стали глубокого синего цвета, а рука, до которой она дотронулась, сжалась в кулак.
— Ну, если ты не хочешь, тогда ладно… Я не настаиваю. — Она отпустила его ладонь и повернулась на другой бок. — Спокойной ночи, Коул.
Коул не двинулся. Он замер на коленях, борясь с собой. Эта борьба, казалось, длилась вечность, но он сдался.
Он лег рядом с Джессикой, закрыл глаза и попытался представить, что ее здесь нет.
Он не коснется ее. Ни за что! Разумеется, у него достаточно силы воли, чтобы держать себя в руках. Она сама толкает его на этот поступок, не понимая, что делает с ним. Но Джессика нуждается в нем. Правда, не в физическом смысле… просто чувствует себя одинокой, ей необходимо человеческое участие.
Как же ему трудно! Ее волосы щекотали ему нос. Когда он убрал их с лица, Джессика повернулась, взяла его руку и положила себе под голову, как подушку. От нее пахло розами, и Коул вдруг вспомнил про дом. Он схватился за это воспоминание, как за спасительную соломинку. Он станет думать о том, что намерен сделать, вернувшись… Увы, это ему не удалось.
— Джесси, пять минут. Я побуду с тобой только пять минут. — Коул скорчил гримасу, услышав свой собственный голос.
Джессику ничуть не задела его резкость. Она придвинулась поближе и спиной прильнула к нему. Холодный пот прошиб Коула. Это же сущий ад! Быть рядом с женщиной, которую жаждешь, и… не трогать ее. Успокаивало только одно: ничего хуже быть уже не может.
Но он ошибался. Она зашевелилась, и перед глазами у него запылало пламя.
— Не двигайся, — приказал он. — Спи. Она потянулась за его другой рукой и обвила ею свою талию. Он больше не мог сдерживаться и стиснул ее. Рука его оказалась между холмиками грудей, неестественно, он развел пальцы и коснулся ее…
Он пообещал ей пять минут. Он, наверное, спятил, но не важно: слово дано. Коул стал считать секунды. Господи, помоги ему продержаться еще целую минуту и не поцеловать ее! Казалось, эта минута длится целую жизнь. А он и хотел быть с ней жизнь.
Пришедшая в голову мысль ошарашила Коула Клейборна. Он вдруг понял, что постоянно гнал ее от себя, но в глубине души знал о существовании такой мысли и, более того, принимал ее. Он даже мог назвать момент, когда полюбил Джессику Саммерз. Это произошло в миг, когда мерзавец Джонсон, засевший на крыше магазина, пытался ее убить. Никогда раньше Коул не испытывал такого гнева. Он со всех ног кинулся к Джессике, в паническом ужасе оттого, что не успеет добежать вовремя. А возможность потерять ее навсегда испугала до смерти. Тогда он подумал, что им руководит гнев, а не любовь. Он боялся настоящей любви, не хотел ее. Но и отпускать Джессику он тоже не хотел. Ни за что!