Когда придет весна
Шрифт:
— Почему бы нам не поговорить о чем-то другом.
— Например?
— О погоде, — предложила истинная англичанка леди Уинтроп.
— Ты шутишь?..
— Ну, это первое, что пришло в голову. Ты не против, если я открою окно и впущу немного свежего воздуха?
Дэниел встал и открыл окно. Приятный ветерок освежил кожу. Он сел и посмотрел на Грэйс:
— Хочешь чего-нибудь выпить и поесть?
— А ты? Выдержишь, если я у тебя на глазах буду есть?
— Ну давай тогда немного подождем. Не возражаешь?
У Грэйс ни маковой росинки не было во рту со вчерашнего утра, но она кивнула:
— Я подожду.
— Хочешь пить? Я бы выпил воды.
— Тебе нельзя! — командным тоном заявила она.
— Почему?
— Сам знаешь. Снова станет плохо. А у меня нет настроения убирать еще раз.
— Ну, кто из нас сейчас мрачный? — зарычал он как медведь.
Дэниел Райан сейчас и впрямь напоминал медведя: подбородок зарос жесткой щетиной, волосы растрепались, рубашка вылезла из брюк. Но все равно Грэйс он казался очень привлекательным.
Он хотел ее! Она не могла забыть о его волнующем признании и с удовольствием поговорила бы с ним об этом. Конечно, она не посмеет произнести ни слова, пока он в таком раздраженном состоянии. Она сочла за благо подождать, пока ему станет лучше, и потом разобраться, почему его слова потрясли ее и выбили из колеи.
Нет, сейчас неловко упоминать об этом…
— А что касается того, что я вчера сказал… — неожиданно начал Дэниел.
— Что именно?
— Ты знаешь, что… Я хочу тебя. Она сцепила руки на коленях.
— Ничего такого ты не имел в виду. Бред больного.
— Нет, именно это я имел в виду. Я сказал тебе правду.
— Неужели? — прошептала пораженная Грэйс. Видит Бог, она пыталась помочь ему вывернуться, но он не воспользовался ее помощью.
— Да, — сказал он. — Но я, конечно, ничего не собираюсь делать, так что не переживай.
Грэйс от удивления приоткрыла рот. Дэниел понял по ее виду, по загоревшемуся в глазах Грэйс пламени: он снова что-то ляпнул.
— Воспринимай это как комплимент, но не придавай слишком большое значение словам. Потому что я не собираюсь ничего делать, — все-таки повторил он.
— О, это был потрясающий комплимент! Ты заявил, что хочешь меня, и потом всю испачкал.
Дэниел расхохотался:
— Мне правда очень жаль, Грэйс.
— Иди и сунь свою голову в ведро.
— Я тебя разозлил. Никак не думал, что ты способна рассердиться. А ты можешь, верно? У вас крепкий характер под толстым слоем сахара, леди Уинтроп. Интересно, что бы подумал старина Найджел?
— Тебе обязательно надо меня злить?
— Ты все еще хочешь послать телеграмму с согласием выйти замуж за Найджела?
— Тебе обязательно надо меня злить? — снова задала свой вопрос Грэйс.
— А ты обязательно хочешь послать эту телеграмму?
— Будь добр, смени-ка тему разговора! — потребовала Грэйс.
— Охотно. Ты опять хочешь поговорить о погоде?
— Мы о ней еще не говорили. Но я уже не хочу. Я подумала о Джессике и Ребекке. Я очень надеялась увидеть их во время пересадки на поезд. Но ни той, ни другой не было.
— Коулу и Джессике нас не догнать. Они отстают на целый день пути. А Купер и Ребекка уехали вчера.
— Но мы же успели на поезд только потому, что ехали не в дилижансе, а верхом. Они могли не сесть на вчерашний поезд.
— Возможно, — сказал он. — Я тоже искал их, но безуспешно.
— Еще бы ты их нашел! Ты почти все время лежал у меня на коленях с закрытыми глазами.
— Не волнуйся о подруге, я уверен, с ней все нормально. Купер не даст ее в обиду. И даже развлечет.
— В самом деле?
— Да, — без тени сомнения заявил Дэниел. — Перестань волноваться. Я знаю Купера. Скорее всего в данный момент он учит ее играть в покер. Бьюсь об заклад, она прекрасно проводит время.
Глава 28
Ребекка была страшно раздражена. Внутри все клокотало, но на лице не отражалось и тени внутреннего волнения. Она решила, что сойдет с ума, если пробудет еще несколько минут наедине с маршалом Купером в маленьком купе. Своей галантностью и безраздельным вниманием он безумно раздражал ее. Он не давал ей скучать, делал все, чтобы приятно скоротать время.
Много часов подряд они играли в карты. Болтали, ели ленч, принесенный проводником, но потом ее охватила тоска и появилось желание побыть в одиночестве. В отчаянии Ребекка наконец придумала удобный повод отослать маршала Купера: она попросила его принести коричневый чемодан из багажного вагона — пожаловалась на головную боль и сказала, что если не выпьет лекарство, которое лежит в чемодане, ей станет совсем плохо, и тогда на следующей станции придется выйти из поезда и лечь в постель.
Ребекка чувствовала себя виноватой, солгав Куперу: ведь он ей искренне сочувствовал и беспокоился о ее здоровье.
— Мне надо было положить таблетки в маленькую сумочку, но я совсем забыла.
— Сильно болит? — Купер озабоченно качал головой.
— Невыносимо! — простонала она. — Если не унять боль сейчас, я проваляюсь в постели неделю. У меня всегда так.
Большей озабоченности и взволнованности, чем j проявил Купер, нельзя было вообразить. Он обещал ей очень быстро вернуться, велел запереть за ним дверь и никому не открывать.
Ребекка так и сделала, а потом встала посреди маленького купе и глубоко, с облегчением вздохнула. Наконец-то она одна! Надо хорошенько, без посторонних подумать о своем будущем, о планах. Одному Богу известно, сколько еще предстоит сделать, а времени так мало!
Она рассчитывала, что Купер будет отсутствовать минут пятнадцать, а может, и больше. Багажный вагон находился через три вагона. Кроме того, ему нужно время отыскать ее чемодан среди других вещей. Однако не прошло и минуты, как в дверь постучали.