Когда придет весна
Шрифт:
— Почему?
— Потому что я уже готов… И если ты снова так заговоришь, я не дождусь свадьбы… — Он крепко стиснул ее, дрожа от волнения.
— А если я не смогу дать тебе того, чего ты хочешь, чего заслуживаешь? Жена должна доверять мужу, а я боюсь, что не всегда…
Он не позволил ей договорить:
— Наверное, ты будешь беспокоиться всякий раз, когда я выйду за дверь. Но запомни: я всегда буду возвращаться к вам с Калебом. Возможно, лет через двадцать ты это поймешь. Я приготовился к долгому путешествию. Вот это я имел в виду, когда говорил тебе, что мы вместе навсегда. Но ты скажешь о своей любви ко мне накануне свадьбы, а сейчас давай говорить о другом.
— Ты думаешь, с Калебом все в порядке?
— Да, — ответил он. — Возможно, он всю жизнь теперь будет отворачиваться от пережаренной еды, но его любят и балуют.
— У меня был длинный приятный разговор с Томом, — заметила она.
— О чем вы говорили?
— О тебе.
Он бросил на нее быстрый взгляд:
— Что он тебе сказал?
— О, он много знает о тебе!
— Например?
— Абилин…
Он понурил голову.
— Я очень надеялся жениться на тебе до того, как ты про это узнаешь.
— Ты ведешь себя так, будто сделал что-то нехорошее.
— Я же стрелял в женщину, Джесси.
Он ждал, что она начнет забрасывать его вопросами или скажет ему, что он был не прав, но она вдруг улыбнулась:
— Ты поступил очень умно.
— Что? — Он в растерянности остановился.
— Ты поступил очень умно, — повторила она.
— Но я же стрелял в женщину, — напомнил Коул.
— О, это была несерьезная рана. Ты прекрасно владеешь оружием.
— Джесси, ты ведешь себя так, будто мы с тобой говорим о погоде. Тебя не потряс рассказ Тома?
— Нет, конечно.
— Цель не всегда оправдывает средства.
— Ты чувствуешь себя виноватым?
— Да.
— Это было разумное решение.
— Да, но…
— Ты спас ей жизнь.
— Тогда почему я так отвратительно себя чувствовал?
Впервые он кому-то признался, что до сих пор сожалеет о том ужасном поступке, а раньше не признавался даже себе. Он с радостью открыл ей сердце, позволил узнать, насколько он уязвим. Всем остальным он предпочитал показывать твердость и несгибаемость, но в душе оставался мягким, ранимым человеком.
— Потому что ты благородный. — Она поднялась на цыпочки и поцеловала его. Потом взяла за руку и потянула за собой. — А Грэйс продала сегодня еще одну шляпку!
— Что? — спросил он, совершенно сбитый с толку неожиданной переменой темы.
— Я говорю, сегодня Грэйс продала еще одну свою шляпку. Правда, замечательно?
Коул подумал, что практичность — еще одна черта характера, которую он отнес бы к списку достоинств, если бы она снова спросила его, за что он ее любит.
— И кому она ее продала?
— Очень хорошей женщине… Вернее, сначала та дама враждебно отнеслась к нам, но Грэйс умеет располагать к себе людей и болтать с любым, как со старым знакомым. Она заплатила Грэйс семь долларов. Она дала бы больше, но Грэйс отказалась: ведь работающая женщина не должна тратить лишние центы. Грэйс хотела просто так отдать шляпу, но потом поняла, что задела бы гордость покупательницы. Хорошая вышла сделка. Правда?
— А что может делать женщина в этом городишке?
— Ее контора находится над салуном. Он ухмыльнулся:
— Ты понимаешь, чем она зарабатывает на жизнь?
— Да. Улыбнись, пожалуйста, а то ты слишком разволновался.
Они подошли к стоянке. Грэйс уже спала, поэтому Коул пожелал Джессике спокойной ночи и с удовольствием заметил, какой у нее был мечтательный вид после прощального поцелуя.
Дэниел не обратил на них внимания — смотрел на Грэйс.
Коул подвинул постель к Джессике, а Дэниел подтащил свою поближе к Грэйс. Засыпая, он думал о ней, а ночью почувствовал, как она взяла его за руку.
Пока ему этого было достаточно.
Глава 37
Занавес должен был подняться в финальном акте.
Ребекка оделась очень тщательно, выбрав белое платье со скромным, но весьма соблазнительным вырезом. Недавно овдовевшему судье будет на что посмотреть. По замыслу Дональда, она должна убедить Рафферти в невиновности Белла. Она хотела взять с собой Библию, но передумала. Переигрывать нельзя.
Закончив причесываться, Ребекка встала перед зеркалом. Мужчинам нравятся длинные распущенные волосы. А ее волосы были исключительно красивы. Блестящие локоны сверкали на солнце, словно золотые.
Дверь спальни распахнулась, и вошел ее любовник. Ребекка бросила щетку для волос на столик и повернулась к нему:
— Тебя никто не видел?
— Конечно, нет. Я очень осторожен, сама знаешь. Я прошел через черный ход.
Смешно смотреть на Ребекку в белом, подумал он. Чистая, невинная, словно девственница.
— Дональд, все ли в порядке? Ты какой-то задумчивый.
— Извини, — ответил он, — размышлял о своем, а увидел тебя в белом и оторопел.
Ребекка улыбнулась:
— Я подумала, так будет кстати.
— Прекрасно. Просто чудесно! — похвалил он, перед тем как перейти к делу. — Жаль, ты не была в суде утром, не слышала патетической речи шерифа из Мапл-Хиллз. Он выставил себя круглым дураком, — засмеялся он. — Шериф признался под присягой, что Белл напал на него и выхватил оружие. Он заявил, будто специально не надел значок, чтобы не выдать, кто он на самом деле, но когда адвокат Белла, заканчивая выступление на суде, подчеркнул, что его клиент в тот момент был смертельно болен и ничего не видел из-за сильного жара, то все двенадцать человек оказались у него в кулаке. Клянусь, они со злорадством смотрели шерифу вслед, когда тот, шаркая, сошел с кафедры. Вряд ли его снова выберут.