Когда придет весна

Гарвуд Джулия

— Почему?

— Потому что я уже готов… И если ты снова так заговоришь, я не дождусь свадьбы… — Он крепко стиснул ее, дрожа от волнения.

— А если я не смогу дать тебе того, чего ты хочешь, чего заслуживаешь? Жена должна доверять мужу, а я боюсь, что не всегда…

Он не позволил ей договорить:

— Наверное, ты будешь беспокоиться всякий раз, когда я выйду за дверь. Но запомни: я всегда буду возвращаться к вам с Калебом. Возможно, лет через двадцать ты это поймешь. Я приготовился к долгому путешествию. Вот

это я имел в виду, когда говорил тебе, что мы вместе навсегда. Но ты скажешь о своей любви ко мне накануне свадьбы, а сейчас давай говорить о другом.

— Ты думаешь, с Калебом все в порядке?

— Да, — ответил он. — Возможно, он всю жизнь теперь будет отворачиваться от пережаренной еды, но его любят и балуют.

— У меня был длинный приятный разговор с Томом, — заметила она.

— О чем вы говорили?

— О тебе.

Он бросил на нее быстрый взгляд:

— Что он тебе сказал?

— О, он много знает о тебе!

— Например?

— Абилин…

Он понурил голову.

— Я очень надеялся жениться на тебе до того, как ты про это узнаешь.

— Ты ведешь себя так, будто сделал что-то нехорошее.

— Я же стрелял в женщину, Джесси.

Он ждал, что она начнет забрасывать его вопросами или скажет ему, что он был не прав, но она вдруг улыбнулась:

— Ты поступил очень умно.

— Что? — Он в растерянности остановился.

— Ты поступил очень умно, — повторила она.

— Но я же стрелял в женщину, — напомнил Коул.

— О, это была несерьезная рана. Ты прекрасно владеешь оружием.

— Джесси, ты ведешь себя так, будто мы с тобой говорим о погоде. Тебя не потряс рассказ Тома?

— Нет, конечно.

— Цель не всегда оправдывает средства.

— Ты чувствуешь себя виноватым?

— Да.

— Это было разумное решение.

— Да, но…

— Ты спас ей жизнь.

— Тогда почему я так отвратительно себя чувствовал?

Впервые он кому-то признался, что до сих пор сожалеет о том ужасном поступке, а раньше не признавался даже себе. Он с радостью открыл ей сердце, позволил узнать, насколько он уязвим. Всем остальным он предпочитал показывать твердость и несгибаемость, но в душе оставался мягким, ранимым человеком.

— Потому что ты благородный. — Она поднялась на цыпочки и поцеловала его. Потом взяла за руку и потянула за собой. — А Грэйс продала сегодня еще одну шляпку!

— Что? — спросил он, совершенно сбитый с толку неожиданной переменой темы.

— Я говорю, сегодня Грэйс продала еще одну свою шляпку. Правда, замечательно?

Коул подумал, что практичность — еще одна черта характера, которую он отнес бы к списку достоинств, если бы она снова спросила его, за что он ее любит.

— И кому она ее продала?

— Очень хорошей женщине… Вернее, сначала та дама враждебно отнеслась к нам, но Грэйс умеет располагать к себе людей и болтать с любым, как со старым знакомым. Она заплатила Грэйс семь долларов. Она дала бы больше, но Грэйс отказалась: ведь работающая женщина не должна тратить лишние центы. Грэйс хотела просто так отдать шляпу, но потом поняла, что задела бы гордость покупательницы. Хорошая вышла сделка. Правда?

— А что может делать женщина в этом городишке?

— Ее контора находится над салуном. Он ухмыльнулся:

— Ты понимаешь, чем она зарабатывает на жизнь?

— Да. Улыбнись, пожалуйста, а то ты слишком разволновался.

Они подошли к стоянке. Грэйс уже спала, поэтому Коул пожелал Джессике спокойной ночи и с удовольствием заметил, какой у нее был мечтательный вид после прощального поцелуя.

Дэниел не обратил на них внимания — смотрел на Грэйс.

Коул подвинул постель к Джессике, а Дэниел подтащил свою поближе к Грэйс. Засыпая, он думал о ней, а ночью почувствовал, как она взяла его за руку.

Пока ему этого было достаточно.

Глава 37

Занавес должен был подняться в финальном акте.

Ребекка оделась очень тщательно, выбрав белое платье со скромным, но весьма соблазнительным вырезом. Недавно овдовевшему судье будет на что посмотреть. По замыслу Дональда, она должна убедить Рафферти в невиновности Белла. Она хотела взять с собой Библию, но передумала. Переигрывать нельзя.

Закончив причесываться, Ребекка встала перед зеркалом. Мужчинам нравятся длинные распущенные волосы. А ее волосы были исключительно красивы. Блестящие локоны сверкали на солнце, словно золотые.

Дверь спальни распахнулась, и вошел ее любовник. Ребекка бросила щетку для волос на столик и повернулась к нему:

— Тебя никто не видел?

— Конечно, нет. Я очень осторожен, сама знаешь. Я прошел через черный ход.

Смешно смотреть на Ребекку в белом, подумал он. Чистая, невинная, словно девственница.

— Дональд, все ли в порядке? Ты какой-то задумчивый.

— Извини, — ответил он, — размышлял о своем, а увидел тебя в белом и оторопел.

Ребекка улыбнулась:

— Я подумала, так будет кстати.

— Прекрасно. Просто чудесно! — похвалил он, перед тем как перейти к делу. — Жаль, ты не была в суде утром, не слышала патетической речи шерифа из Мапл-Хиллз. Он выставил себя круглым дураком, — засмеялся он. — Шериф признался под присягой, что Белл напал на него и выхватил оружие. Он заявил, будто специально не надел значок, чтобы не выдать, кто он на самом деле, но когда адвокат Белла, заканчивая выступление на суде, подчеркнул, что его клиент в тот момент был смертельно болен и ничего не видел из-за сильного жара, то все двенадцать человек оказались у него в кулаке. Клянусь, они со злорадством смотрели шерифу вслед, когда тот, шаркая, сошел с кафедры. Вряд ли его снова выберут.