Когда рухнет плотина
Шрифт:
– А у меня они и так не болят!
– Зачем вообще мы в "Девятку" едем?
– усомнилась одна из женщин.
– Там радиации много. У меня там сестра живет, так у неё помидоры вырастают огромные - мутанты! А огурцы, наоборот, все жухнут.
– А ты что хочешь, Петровна?
– отвечали ей.
– Среди тайги замерзать? А радиация - это так... Водки побольше пей, и ничего не будет. Живут же там люди...
– Да ты что, не слышала? Там ночью что-то такое включили, до утра земля тряслась. Испытывают - поле, не поле...
–
– А у тети Шуры весело? У неё машинки есть?
– и чуть погодя снова захныкал, - Мама, я писить хочу!
– Терпи, терпи, сынок, - уговаривала его мать.
– Скоро приедем.
Грузовик остановился.
– Что тут?
– спросил я.
– КПП. "Девятка", - объяснил Михалыч.
– Да щас пропустят. Доехали, слава-те господи.
На задний борт вспрыгнул солдат с автоматом.
– А это что?
– осведомился он, показывая на мертвое тело.
– Несчастный случай. И две чокнутые впридачу.
Солдат хотел ещё что-то спросить, но снова заорал ребенок, и он поморщился, спрыгнул и снаружи заорал: "Порядок! Пусть едут!"
Еще через несколько минут мы стояли на центральной площади города, у автовокзала. Видимо, властям уже стало известно, какой груз лежит у нас в кузове, и машину сопровождали скорая помощь и милиция. Чтобы мать мертвой девушки могла вылезти из кузова, ей развязали руки. Оказавшись снаружи, она немедленно сорвала со рта повязку и заревела, надсаживаясь:
– Демократы, демократы проклятые! Довели страну! Квартира, дача..! она повалилась ничком в сугроб, тут же снова вскочила с искаженным, перекосившимся лицом, по которому текли потоки слез, смывая крупицы снега.
– Ы-ы, душегубы-ы, убийцы-ы! Ы-ы!
– и падала опять, рвала на себе волосы, отбивалась от набежавших людей, вырывалась, плюхалась задом на землю и все вопила, пока её волокли к санитарной машине.
Сумасшедшую тетку тоже забрали, а остальным объявили, что в ближайшем детском саду будет оборудован временный лагерь для беженцев, и оставили нас в покое, не утруждаясь какими-либо выяснениями личности. Женщины с детьми потянулись к указанному детскому саду. Остались мы - пятеро мужчин.
– Ну, - сказал я, подавая руку шоферу.
– Спасибо. Попробую найти транспорт до Светлоярска.
– Бывай, - он стиснул мне ладонь.
– Если не уедешь, или где спрятаться надо будет, приходи. Запомни: улица Ленина, дом три, дядя Сеня. Уфф, отделались от этих наконец-то! Ну народ! Ладно, мужики, щас домой заскочу и обратно - за новой партией.
– Моста ж нет, - напомнил Андрей.
– Вдруг кто на этом берегу объявится. Или майор переправу наладит. Надо ехать.
Я пожал руки остальным и направился в сторону автостанции, выяснить, как тут с автобусами. Меня окликнули. Обернувшись, я увидел, что от людей, занимавшихся размещением беженцев, ко мне торопится какой-то человек, крича ещё издали:
– Виталий! Как ты тут оказался?!
12.
Это был Василий Бойков, местный
– Ты - ренегат, тебе не понять всех прелестей и опасностей нашей профессии, - отшутился я.
– Моя профессия ничуть не хуже, - ответил он.
– Вот что. Не знаю, куда ты направляешься, но так просто я тебя не отпущу. Сейчас разберусь с этими беженцами, и мы пойдем тяпнем по рюмашечке. А заодно и расскажешь все, что видел. Ведь ты из Бирюсинска, я так понимаю?
– Ну да. А какое отношение ты имеешь к беженцам?
– А, ты ещё ничего не знаешь! Я вот уже два месяца как зам нашего мэра, прикинь?
– Ну, позд...
– Не с чем тут поздравлять, - перебил он меня.
– Сначала было ещё туда-сюда, но сегодня..!
– Что сегодня?
– Потом, потом. Вот что, я тут распоряжусь, а ты пока...
День самых неожиданных встреч продолжался. К нам подошел не кто иной, как Георгий Моллюсков, экстрасенс генерала Орла.
– Ага, как раз вы!
– обрадовался Василий.
– Знакомы?
– Только заочно, - слащаво улыбнулся Моллюсков и протянул мне руку. Как поживаете?
– Спасибо, разнообразно, - ответил я сдержанно и сказал Бойкову, - Не подозревал, что у тебя такие знакомства.
– Как-никак, я тут не последний человек в администрации. И в таком качестве должен поддерживать добрые отношения с новой властью.
– С новой властью?
– я изобразил из себя чайника.
– В полдень генерал Орел выступил с радиообращением, объявив, что берет власть ради восстановления порядка и стабильности, - объяснил Бойков и добавил, - Вы идите в администрацию, а я через пять минут, - и он поспешил к колонне беженцев, на ходу отдавая распоряжения.
Мы с Моллюсковым зашагали по совершенно январскому скрипучему снегу к зданию администрации, расположенному здесь же, на площади.
– Я ничуть не удивлен, - сказал я Моллюскову по поводу известий об Орле.
– А вот до меня доходил слух, что Барабанова ночью убили. Это правда?
– Сомнительные слухи, - поспешил ответить Моллюсков.
– Его местопребывание неизвестно. Расследование, как сами понимаете, сейчас затруднено. Может быть, он инсценировал свою гибель, чтобы скрыться и избежать ответственности.
– Как всегда на Руси, при новой власти старая оказывается преступной. Давняя традиция... А вы, позвольте спросить, занимаете какой-нибудь пост при Орле?
Моллюсков засмеялся.
– Ну, формального распределения портфелей у нас ещё не было. А я сейчас вроде как по связям с общественностью... В самом широком смысле.
В администрации, несмотря на воскресный день, было полным-полно народу. Входная дверь непрерывно хлопала. У подъезда стоял фургон, в него торопливо грузили какие-то ящики, папки с бумагами, телефонные аппараты...