Когда солнце встанет на западе
Шрифт:
Первым делом набрала Адама. Сын ответил на вызов сразу же, едва пошел сигнал. Его вопль буквально оглушил:
— Мама, ты где? Тебе нужна помощь? Мы с Евой уже вылетели!
Стало стыдно. Своим дурацким поведением я вынудила детей прервать отдых.
— Адам, сынок, не нужно! Я дома, со мною все в порядке!
— Мам, все. Мы уже в пути и скоро будем дома. Там и поговорим.
И Адам, поросенок такой, просто сбросил соединение.
После такого разговора с сыном набирать номер подруги было откровенно страшно. Но, на удивление,
Цепкий взгляд окинул меня с ног до головы:
– Ты как? Морунец тебя не обидел?
– Все хорошо. На самом деле, я признательна Миарону за то, что увел меня оттуда. Зря я согласилась помогать Жанне. Это был мой самый ужасный опыт.
В ожидании детей мы расположились на балконе с чашками кофе в руках. Утро давно уже плавно перетекло в день. Но я все никак не могла проснуться до конца. Во всем теле ощущалась некая призрачная легкость, эйфория. И вместе с тем ужасно тянуло прилечь. Желательно вместе с Миароном.
Поймав себя на этой мысли, я ужаснулась.
Подруга прищурилась:
– Колись, подруга. Что происходит? Куда вы пропали? И где ты была? Не может быть, чтобы дома! Ты не отвечала на звонки. И Брайан по моей просьбе заезжал к тебе. Двери ты не открыла. Да и по всем признакам, в доме никого не было. Так где ты была?
– У Миарона.
Я вдруг почувствовала себя как в детстве, когда меня однажды поймали за чтением романа тайком. Родители, особенно отец, такого не одобряли. И я не знала, куда деть глаза. Несмотря на то, что в общем-то меня только пожурили на первый раз.
Нола выжидающе смотрела на меня:
– Итак, ты была у морунца. Или…. с морунцем?
– С.
– И? Таша, что ты как маленькая! Мне же любопытно!
Смотреть подруге в лицо оказалось неожиданно тяжело. Сама не знаю почему. И я перевела взгляд на залитые солнцем деревья рядом с домом. Так оказалось легче. И вместе с тем, почему-то сразу же нахлынули воспоминания. Кожа вспыхнула так, словно Миарон снова жадно ее целовал. Откуда-то налетел уже знакомый родной, чуть пряный, чуть холодный и свежий запах его тела. И возникло странное ощущение, будто из моей груди выходит очень тонкая и сверхпрочная нить и уходит куда-то в пространство. Эта нить едва заметно вибрирует. И от этих колебаний по всему телу разливается сладкое томление. Словно я снова объятиях морунца. Словно мы одни в спальне. Жаркое безумие прошедшей ночи снова нахлынуло на меня волной. Такого у меня не было ни с кем, кроме Миарона.
– Таша, у тебя совесть есть? Я чувствую себя озабоченным подростком, подглядывающим за родителями в замочную скважину!
– А?
Наваждение схлынуло. На меня возмущенно смотрела подруга. А я по-прежнему сидела на балконе собственного дома.
– Подруга, в зеркало на себя посмотри! Ты выглядишь, как кошка, объевшаяся сливок! Или как женщина после шикарной ночи в объятиях искусного любовника! Ты же… — Нола вдруг смолкла и внимательно посмотрела на меня, а потом продолжила внезапно осипшим тоном — Вы переспали?!
Я обернулась и посмотрела на себя в стеклянную поверхность балконных дверей. Глаза у меня сверкали чистейшей росой под утренним солнцем. Щеки разрумянились. А губы неприлично припухли и обветрились. Глядя на них, сразу было понятно, что кто-то очень долго и жадно их целовал. Нда уж, видок. Я повернулась к Ноле:
– Похоже, подружка, я вляпалась.
– Куда? В древний маргарин?
Я мимо воли хмыкнула. Раз подруга ехидничает, значит не все потеряно.
– Круче.
Нола недоверчиво посмотрела на меня:
– Расскажешь? Или детей будешь ждать?
– Не смешно. Такое детям не рассказывают.
– Так было здорово? — у Нолы даже глаза загорелись — Правду говорят, что морунцы самые и вкусные любовники?
Я почувствовала, как плеснуло жаром в лицо. У Нолы округлились глаза:
– Что, правда?
Придумать достойный ответ я не успела. У дома бесшумно приземлился флайкар, из которого выпрыгнул Адам, волоча за собою на буксире сестру. Буквально через секунду его вопль огласил весь дом:
– Мам, ты где?
Пришлось обозначить свое местоположение:
– Мы с тетей Нолой на балконе малой гостинной!
По лестнице тут же загрохотали шаги. Обычно Адам совершенно бесшумно перемещался по лестнице, переступая сразу через две ступени. Нервничает сын.
Через мгновение Адам с запыхавшейся Евой на прицепе ввалился к нам. На балконе сразу стало тесно. Да еще и Ева, словно маленькая, прилепилась ко мне сбоку, тесно прижалась испуганно заглядывая мне в глаза. Адам хмурился:
– Мам, что случилось? Ты куда пропала? Почему не отвечала на звонки? Мы же переживаем!
И вот что мне сказать своему уже взрослому сыну? Прости сынок, маме гормоны в голову ударили?
Заглянула в такие родные и знакомые, почти бесцветные, как льдинки глаза. Все-таки, Адам — сын своего отца. В груди защемило. Сильнее натянулась призрачная нить. Но, почти сразу все прошло. От изумления из головы сразу вылетели все умные мысли, которые я хотела сообщить своим детям.
Нола тоже заметила, что что-то не так:
– Ты чего? Таша, тебе плохо?!
– Мам?
Это уже Адам встревожился.
Я обвала взглядом всех присутствующих. Здесь собрались самые дорогие и близкие мне люди. В груди снова защемило. Но уже по совсем другому поводу.
– Со мною все хорошо. — я чуть помолчала — идемте в столовую. Там нам будет удобнее. Да и неплохо было бы хоть что-нибудь съесть. Я не завтракала.
Мой нервный план собраться с мыслями, пока накрываю на стол, потерпел полное и сокрушительное фиаско. А все потому, что не в меру переживающие за меня дети сами взялись за нелегкое дело сервировки стола, торжественно усадив меня во главе стола. Нола хмыкнула: