Когда сталкиваются миры
Шрифт:
— Нет, это тут уже было, — сказал Валет, мельком взглянув на разноцветные изображения животных, покрывавшие стену, — осторожнее, низкий свод, пригните голову.
Ен последовала его примеру и протиснулась в небольшую пещерку метра три в высоту и около пяти в длину и ширину. В углу кучкой лежали запыленные дрова.
— Это я запас сделал ещё в те годы, — Стейн рассмеялся, и смех его прозвучал неожиданно по-мальчишески задорно. — Надо же. Сохранились. Надеюсь, жучки их не поели.
Он взвесил на ладони полено. Затем привстал на колено и принялся разжигать
— Думаете, они уже добрались? — тихо спросила она, вслушиваясь в потрескивание пламени.
— Да, уверен, — серьезно кивнул Валет, — Красный Барс и Фиалка привезут их вовремя. Не думаю, что Шляпник при всем его слабом умишке забыл дорогу в Мраморию.
Он подошел к Ен и сел рядом.
— Если хотите, можете положить голову мне на плечо. Я пока не хочу спать.
— Я тоже, — Ен придвинулась ближе, — мне не по себе здесь. По рассказам матери я знаю этот мир как нечто волшебное. Но то, что я видела… это страшно.
— Страшно, — ответил Стейн, — но если ваш план удастся, есть шанс спасти не только наш, но и ваш мир.
— Хорошо, что вы здесь, — проговорила Ен, глядя на пламя, весело прыгающее с полена на полено, — без вас мне было бы совсем плохо.
Валет осторожно взял её руку и прижал к губам. Ен повернулась и обхватила второй рукой его шею.
— Я, наверное, покажусь вам развратной и падшей, — сказала она, стараясь не показать вдруг нахлынувший страх, — но вы мне нравитесь, Стейн. Нравитесь больше, чем мне бы хотелось, и больше, чем когда-либо нравились мужчины и женщины.
— А я, кажется, просто вас люблю, — ответил Валет, прижимая её ладонь к своей груди, — люблю с первого взгляда, с первого мгновения, как увидел. Ен, если мы останемся живы… если все пойдет как надо… вы согласитесь стать моей женой?
— Не знаю, — она покачала головой, хотя сердце так и встрепенулось, — я никогда не хотела замуж. Что может быть лучше свободы? Свободы выбирать то, что желаешь, того, кто тебе по душе…
Губы Валета были на удивление мягкими. Ен закрыла глаза, отдаваясь поцелую всем сердцем. Стейн обнял её, и она обхватила его за шею обеими руками.
Она не могла понять себя, не могла понять того, почему страх вдруг исчез. Валет стащил с себя плащ и расстелил на полу. И она позволила уложить себя и расстегнуть на себе одежду. Губы Стейна были нежны, руки Стейна были нежны. Ен хрипло вздохнула. Никогда ещё ей не доводилось чувствовать ничего подобного. Прикосновения Валета были слаще, чем те невинные ласки, которыми она обменивалась с Фэнь, своей молодой наложницей. Приятнее, чем она представляла себе.
— Ты — совершенство, Ен Фоулкс, — тихо шептал Стейн, трогая языком её соски, облизывая грудь, — ты прекраснее любой женщины, любого мужчины во всех мирах.
Ен чувствовала, как его пальцы поглаживают живот, понемногу сдвигаясь туда, где доселе никто её не касался. Словно ощутив её замешательство, Валет скользнул вниз, покрывая поцелуями напрягшееся тело.
— Что… что вы… ты…
Она вздрогнула, уставившись расширенными глазами в потолок, по
Стейн не торопился. Он медленно ласкал Ен, распаляя все больше. Язык его спустился чуть ниже, заставив девушку задрожать от странного ощущения. Кончик его носа задел то самое место, от которого по телу расходились волны сладостной дрожи. Ен ахнула, накрыв его затылок ладонью. Пришлось прикусить пальцы, чтобы не кричать в голос, но стоны она не могла подавить. И, похоже, от этих стонов Валет окончательно потерял голову. Он поднялся, откинув волосы на спину, и посмотрел на Ен. Его алые губы влажно блестели, и это зрелище показалось Ен развратным и возбуждающим донельзя. Захотелось положить ладонь на затылок Стейну, пригибая его голову, заставить продолжать, но это было бы принуждением, а принуждение Ен ненавидела в любой форме.
— Не бойся, — прошептал он, рывком распахивая на груди рубашку, — доверься мне…
Ен позволила ему лечь сверху и обняла, поглаживая спину, плечи, перебирая волосы. Стейн просунул руку между их телами, что-то проделал, и Ен охнула от мгновенной острой боли внизу. Сразу вспомнились рассказы китайских прислужниц и отцовых наложниц, что первый раз бывает болезненным. Ен постаралась расслабиться, хотя это было трудно. Саднящая боль смешалась с чем-то ещё, что нельзя было пока назвать удовольствием. Ен прикусила губу, глядя на побледневшее лицо Стейна. Он наклонился, поцеловав её, неся вкус её собственных соков.
Потом он начал двигаться, и Ен пришлось приложить усилие, чтобы не застонать. Она уткнулась лицом в плечо Валета, скорее чтобы скрыть выступившие на глазах слезы, чем проявить нежность. Хотя двигался он медленно и осторожно, щадя её, боль все же была достаточно сильной. Ен никак не могла расслабиться, вздрагивая от каждого движения.
Валет отодвинулся и тяжелое, горячее, заполнявшее Ен до отказа, ушло. Со вздохом облегчения она позволила Стейну сесть. Хотелось закрыть глаза, но она продолжала смотреть, как он сжимает тяжелый, запятнанный кровью отросток, елозя по нему ладонью. Зрелище было неприятным, но по-своему возбуждающим. Ен перевела взгляд на запрокинутое лицо Стейна, на резкий профиль.
Валет положил левую руку ей на бедро и сжал. По длинному гибкому телу прошла дрожь, глухой стон повис под сводом пещеры. Ен закрыла глаза, пытаясь справиться с ощущением потерянности и одиночества.
— У нас ещё будет время, — тихо произнес Валет, улегшись рядом, — Ен, моя любовь… твоя кровь… твоя боль… они священны для меня.
Он укрыл Ен краем плаща и обнял. И одиночество отступило, растаяв в тепле и нежности его объятий. Боль тела оставалась, но прижавшись к груди Стейна, Ен почувствовала себя успокоенной.