Когда стихи улыбаются

Асадов Эдуард Аркадьевич

Но, как позже выяснилось, это только на первый взгляд… Однажды произошло следующее: как-то раз после обеда, когда одна часть „тружеников пера“ находилась в объятиях Морфея, другая перелистывала страницы книг и газет в библиотеке, а третья — задумчиво прогуливалась по снежным дорожкам между елей, берез и дубов, несколько человек, как всегда, гоняли шары в бильярдной. Нет, это не были, так сказать, „зубробизоны“ знаменитой игры, настоящие „асы“ приходили только по вечерам, днем здесь толкались только „середнячки“ и полнейшие дилетанты. Больше всех важничал у правого стола „середнячок“ — критик с Кавказа и, кстати, доктор филологических наук по имени Ваче. Он беспощадно вышибал неумелых соперников одного за другим и самодовольно посмеивался: „Ну что, дорогой, никак не получается? Каши, каши надо побольше есть! Особенно гречневой. В ней много железа… Железо укрепляет руку и формирует характер!“ И хохотал громко и весело. И тут взгляд его упал на незнакомую миловидную женщину лет сорока. Взгляд южанина вспыхнул заинтересованным любопытством.

„Прошу прощения! — сказал он галантно. — Но вы так внимательно наблюдаете за нашей игрой… с женщинами это бывает редко… Скажите откровенно: вам нравится бильярд?“ „Нравится, — скромно ответила женщина, — а почему бы и нет?“ „Замечательно! Превосходно! — восторженно воскликнул Ваче. — Если вы не против, давайте будем знакомиться! Меня зовут Ваче Амбарцумович. А вас?“

„А меня зовут Еленой Сергеевной“, — тихо ответила женщина. „Замечательно! Превосходно! — снова зарокотал Ваче. — Если хотите, могу поучить вас этой прекрасной игре! Нет возражений?“ „Нет… — порозовела женщина. — С удовольствием немножечко поучусь…“ „Гениально! — воскликнул Ваче. — Зачем

откладывать? Давайте сразу же и начнем! Для начала я покажу вам, как надо держать кий. Прежде всего беретесь правой рукой за основание кия, а левую ставите на край бильярда вот так!“ Он с галантной нахалинкой взял руки женщины в свои и стал показывать, как следует держать кий. „Спасибо, довольно! — смутилась Елена Сергеевна. — Я, кажется, уже поняла: кий надо держать вот так, а левую руку — вот сюда…“ „Молодец! Умница! — снова рявкнул Ваче. — Дело у нас пойдет! Главное не торопитесь и смотрите внимательно!“ „Спасибо! Хорошо… Торопиться не буду…“ „Чтобы как-то уравновесить наши возможности, — покровительственно сказал Ваче, — я дам вам несколько шаров вперед! Ну, сколько же дать вам форы?“ „Не знаю, — потупилась женщина. — Вам видней!“ Распетушившийся Ваче Амбарцумович был великодушен и щедр: „Хорошо… на первый раз я дам вам два… нет три! Нет, даже четыре шара! Хотите?“ „Хорошо… Большое спасибо… Согласна…“ „Итак, начнем! — голосом шпрехшталмейстера воскликнул Ваче. — Будем играть в пирамидку!“ Он взял деревянный треугольник, набил в него плотно шары, а один поставил далеко впереди. Затем жестом факира торжественно снял треугольник и важно спросил: „Ну как, вы будете начинать или предоставите это мне?“ В поведении его была и важность, и легкая доля иронии. „Да нет. Вы тут свой человек… Начинайте уж вы…“ — сказала, еще более порозовев, женщина. „Хорошо! — торжественно возгласил маститый филолог. — Я даже специально для вас разобью все шары!“ Он мудро сощурил глаз, прицелился и ударил! Шар его молниеносно врезался в пирамидку, и она рассыпалась с треском. При этом один шар даже закатился в лузу. „Молодец, Ваче Амбарцумович! — восторженно воскликнули зрители. — Сразу видно по почерку мастера!“ „Ну что вы, — смущенно потупился Ваче. — Не такое уж это мастерство! Я бы сказал, скорее удача!“ „Не скромничайте, Ваче, не надо! — зашумели вокруг. — Дама же на вас не в обиде, она понимает!“ „Разумеется, — кивнула женщина, — продолжайте играть“. Следующий удар Ваче был менее успешен. Шары, столкнувшись друг с другом, покатились и постепенно застыли… „Ну что ж, как говорится, не сразу Москва строилась! — пошутил Ваче. — Прошу вас, Елена Сергеевна!“ „Спасибо…“ — кивнула женщина. На сей раз она подошла к бильярду не так робко, как прежде. Зашла с одного конца, потом с другого… „Прошу вас! — роскошным голосом пробасил Ваче. — Предлагаю вам ударить вот по этому шарику! А этим шариком — вон по тому шару! И пусть сразу не будет успеха! Самое главное тут — спокойствие и привычка!“ „Я с вами согласна, — кивнула Елена Сергеевна, — но все-таки я попробую вот здесь!..“ Она склонилась над бильярдным столом и, почти не целясь, коротко ударила. Раздался короткий сухой щелчок, и один из шаров мгновенно исчез в лузе… На несколько секунд воцарилось молчание, затем раздался шум, и кто-то со смехом воскликнул: „Вот здорово! А знаете, в жизни иногда вот так именно и бывает: пришел, к примеру, на бега человек, совершенно случайный. И вдруг, поставив на первую попавшуюся лошадь, выигрывает! Такое бывает, я знаю. Но только после подобного выигрыша лучше всего как можно быстрей удалиться. Не стоит испытывать мисс Удачу!“ Женщина скромно улыбнулась: „Ну что же… возможно, вы и правы… Но я, кажется, должна бить снова. Не так ли?“ „Так, так! Именно так! — весело закричал уже пришедший в себя Ваче. — К красивым женщинам судьба благосклонна! Хорошо бы выпить рюмку по случаю такого удара!“ „Ну нет, — суховато сказала женщина, — пить в подобных обстоятельствах и смешно, и не нужно!“ Она снова обошла вокруг стола, наклонилась, ударила… Щелчок… И новый шар мгновенно отправился в лузу… На сей раз никто не зашумел… Все удивленно воззрились на даму. Кто-то пораженно сказал: „А она, кажется, и вправду умеет играть?! Как думаете, Ваче Амбарцумович?“ „Уж не знаю, что и думать, что и думать! — сокрушенно сказал Ваче. — Томиться не будем. Сначала поиграем, а потом, как говорят немцы, будем посмотреть!“ Сражение продолжалось, но длилось оно очень и очень недолго. Через несколько минут все было кончено. „Так, — озадаченно сказал Ваче, — оказывается, играть вы умеете! А я еще дал вам форы четыре шара. И вообще, надо сказать, что играл я так, несерьезно. Ну что ж, а теперь, как говорится, будем играть на равных“. Игра началась вновь. Но и на сей раз она была весьма и весьма недолгой. Ваче Амбарцумович проиграл почти всухую… И тут шум в бильярдной поднялся невообразимый. Кто-то хохотал, кто-то поздравлял Елену Сергеевну с успехом. А кто-то дружески хлопал Ваче Амбарцумовича по плечу и ласково восклицал: „Вы только не огорчайтесь, дорогой профессор! Проиграть такой красивой женщине, право, не грех! Всю жизнь потом рассказывать будете!“ Ваче, нахмурясь, долго молчал. Затем сказал, заставив себя улыбнуться: „Честно говоря, сегодня я совершенно и не в форме. Всю ночь работал и вообще устал ужасно! Пойду отдохну…“ Затем, ни к кому не обращаясь, со значением добавил: „А определять победителя пока не будем. Как говорят, цыплят по осени считают“. И полный достоинства вышел. Кто-то предположительно сказал: „А ведь он сейчас пошел подымать в бой главные военные силы! Так что вы, милая Елена Сергеевна, если не хотите столкнуться с нашими бильярдными силами, то вечером сюда лучше не приходите! Пусть ваша нынешняя победа так и останется с вами!“ Женщина без улыбки ответила: „Нет… зачем же? Я хоть и женщина, но прятаться не привыкла. Потом на ваших гигантов тоже посмотреть любопытно“. Кто-то засмеялся: „Ну молодец! Безумству храбрых поем мы песню!“ И после того, как она ушла, добавил: „А ведь прелюбопытная дамочка, честное слово! Есть в ней что-то такое, не ординарное!“

Вечером после ужина в бильярдную начал набиваться народ. Но, как легко было понять, главными действующими лицами на сей раз были два бильярдных „божка“: критик Хрисанф Херсонский и прозаик Николай Асанов. Херсонский, вынув из бархатного чехла кий и неторопливо натирая его мелком, лениво спросил: „Ну и где это ваше несравненное чудо? Любопытно было бы на нее посмотреть…“ Асанов, устанавливая на столе шары в виде треугольника, спокойно ответил: „Не люблю я сенсаций. Боюсь, что этот славный Ваче ударился в панику. Полагаю, что дама эта вряд ли придет… Она скорее всего уйдет на гулянье… Так, конечно, удобней…“ Он хотел еще что-то добавить, но, взглянув на дверь, неожиданно замолчал. В дверном проеме стояла Елена Сергеевна. Хрисанф Херсонский с некоторой долей развязности хохотнул. „Ну вот, кажется, и она — наша бильярдная амазонка!.. Так это вы недавно так напугали наших мужчин?“ Елена Сергеевна подошла ближе и, улыбнувшись, сказала: „Нет, пугать я никого не пугала. Просто парочку раз здесь сыграла. Вот и все“… „Так, может быть, вы и нам окажете такую же честь?“ — с холодноватой усмешкой спросил Херсонский. „Ну, если говорить о чести, — улыбнулась Елена Сергеевна, — то играть с вами это, вероятно, будет честь для меня“… „Ладно, сочтемся славою, — примирительно сказал Херсонский, — хотите пару шаров вперед?“ Елена Сергеевна кивнула: „Спасибо. Не откажусь. Как говорится: бери пока дают!..“

Когда игра началась, Херсонский, и в статьях, и в жизни человек недобрый и хмурый, пытался колко острить, видимо, стараясь вывести Елену Сергеевну из равновесия: „Давненько не встречал я таких решительных дам… Вот что значит эмансипация! Сами же мы придумали ее на свою голову!“ Он прицелился и ударил. Удар не был удачным. И, как бы в ответ на его подшучивания и слабый удар, Елена Сергеевна отправила в лузу два точных шара, почти не целясь. Херсонский скривил тонкие губы в усмешке: „А вы — снайпер, честное слово, подлинный снайпер! Прогресс, да и только. Вместо ухвата женщины берут в руки кий!..“

„Почему вместо? — спокойно сказала Елена Сергеевна. — Я и обеды умею готовить, и белье стирать, и еще много кое-чего…“ „Простите, — заинтересовался Херсонский. — А вы где-нибудь служите?“ „Да, редактором областного издательства. Должность не велика, но тружусь честно“. И, словно подтверждая точность своих слов, снова быстрым ударом отправила шар в лузу.

Народу в бильярдной все прибывало. Сражение продолжалось. Пальма первенства склонялась явно не в пользу желчного критика. Вскоре наступила напряженная тишина… Знаменитый ас проиграл.

„Ну что же… Придется забыть про галантность! — сурово изрек он. — Теперь будем играть без форы, а, как говорится, на равных!“ „Нет, зачем же на равных?! — сказала Елена Сергеевна, видимо, задетая его тоном. — Теперь, если вы не возражаете, я дам вам сама вперед два шара…“ Все затихли. Слова эти были дерзостью необыкновенной. И в этом напряженном молчании Херсонский произнес зло, почти шепотом: „Хорошо… Вызов принят. Давайте играть…“ Теперь в бильярдной никто уже не шумел. Происходило редкостное событие. Всем было ясно — сражение будет бескомпромиссным. „И грянул бой, полтавский бой!“ — попытался пошутить кто-то. Но на него цыкнули. Как ни важничал, как ни старался великий ас, но сражение было непродолжительным.

Говоря языком классика: „Над стариком судьба смеялась“… Херсонский проиграл при счете восемь — три. И когда Херсонский попытался рассмеяться ехидно и колко, на плечо ему легла рука Николая Асанова: „Подожди, Хрисанф Николаевич, дай попробую я…“ „Отчего ж не попробовать, иди и попробуй, — проворчал Херсонский, усаживаясь в стороне, — может быть, тебе повезет…“ Но и на сей раз звезда удачи повернулась к мужчинам, как говорится, спиной… Второй бильярдный ас был также повержен. „Позвольте хотя бы узнать фамилию победительницы?“ — галантно поклонившись, спросил Асанов, ставя кий на место. Женщина, улыбнувшись, спокойно сказала: „Фамилия простая и совершенно не броская: Минакова“. И, как бы стремясь предупредить дальнейшие вопросы, добавила: „Я уже говорила и уточню еще раз: профессия — редактор одного областного издательства“. И, обращаясь к двух сконфуженным асам, добавила: „Не обижайтесь на меня, товарищи мужчины. Счастье — штука капризная. Когда-нибудь, безусловно, повезет и вам. Всего вам хорошего!“ И спокойно вышла из бильярдной.

Да, это был шок, и какой еще шок! Скандал в благородном доме! Такого удара мужское население Дома творчества писателей не ведало еще никогда! Говорят, что кто-то с запоздалой поспешностью попытался сбегать еще за подкреплением. Но на этот раз никто не пришел. Один из асов — поэт Григорий Поженян — твердо отрезал: „С женщинами я не играю никогда!..“ Было ли это настоящее кредо или всего лишь дипломатический ход, осталось тайной за семью замками. Что же произошло дальше на бильярдном горизонте? А ничего. Абсолютно же ничего. Бильярдная с того дня попросту опустела… И не на час и не на день, а на все время, пока Елена Сергеевна не уехала с мужем домой. А за несколько дней до отъезда она подсела ко мне на диванчик в холле и сказала несколько теплых слов о моей поэзии. Мы разговорились. И я спросил ее, каким же образом она научилась так зверски играть на бильярде? Она рассмеялась: „Я думаю, что скорее всего из-за обиды и самолюбия. Говорите, что у меня способности? Не спорю, вероятно, и это… Но и уязвленное самолюбие сыграло в данном случае далеко не последнюю роль. Муж мой — человек неплохой. Да и литератор способный. И все было бы, наверное, хорошо, если бы не одно обстоятельство. Он страстно любил бильярд. И мог играть на нем едва ли не сутками. В каком-то клубе купил уже списанный старенький бильярд, поставил в нашей пристройке и обтянул новым сукном. Оказалось, что и до свадьбы он гонял шары постоянно. Говорят, что аппетит приходит во время еды. Играл он довольно прилично. И постепенно сражений с приятелями и соседями становилось ему уже мало. И он начал пропадать из дома сначала на час, на два, на три… а потом… и рассказывать даже не хочется… Играл на бильярде. Порой приходил даже просто под утро, и трезвый, и нетрезвый… Впрочем, что скрывать, под градусом являлся все чаще и чаще… Выигрывал? Да, иногда и выигрывал, но как человек азартный, играя, остановиться не мог. И проигрывался порой, что называется, в пух и прах. Никакие беседы и уговоры не помогали. Был бы он мне безразличен, конечно, я бы ушла. А тут дети — два сына. Начинать все с начала нелепо да и обидно. И вот однажды пришел к нам старый знакомый. Тоже, надо сказать, завзятый бильярдист, но человек добрый и довольно сердечный. Спрашивает: „Где муж?“ И тут я от горечи и досады рассказала ему все. Он слушал довольно внимательно и сочувственно. А потом вдруг хлопнул себя по лбу и говорит: „Мне сейчас пришла в голову, может быть, глупая, а может быть, гениальная мысль: все будет зависеть от твоих способностей и, наверное, силы воли“. Вы, я думаю, уже догадались что он имел в виду? Да, совершенно правильно — бильярд! На первый взгляд, конечно, фантасмагория, но когда человек доведен до отчаянья, он бывает готов на все! Не буду пересказывать подробности, скажу лишь о результатах. У меня действительно совершенно неожиданно оказались большие способности. Сказались и его указания, и наставления… И моя работа, да, именно работа — напряженная и упрямая. И вот однажды, когда я обыграла его — моего учителя, который играл покрепче мужа, причем даже два раза подряд, он уселся на стул и хохотал ну буквально до слез! А потом серьезно сказал: „Ленка — гений! Впрочем, отставим похвалы в сторону. Судьба твоей семьи — в твоих руках. Я скажу тебе сейчас, где он постоянно играет“. Теперь уже засмеялась я“. „И вы отправились туда, как гладиатор на арену?!“ Она подтвердила: „Да, именно так… И первый же бой превзошел все ожидания. Когда я явилась на это ристалище, дым там стоял коромыслом. Супруг мой, без пиджака и с расстегнутым воротом, расхаживал вокруг стола. Очевидно, ему везло. Лицо довольное, глаза блестят… И даже на лбу пот… Увидев меня, буквально остолбенел: „Ты зачем тут?“ „Затем же, зачем и ты…“ — „Моментально иди домой и не порти мне настроение!“ В ответ я спокойно ему говорю: „А я как раз затем и пришла, чтобы настроение твое немного испортить. На какую сумму вы тут играли?“ Кто-то, хохотнув, назвал сумму. Я расстегнула сумочку, достала деньги и невозмутимо говорю: „Ну вот, сейчас мы с тобой как раз и сразимся! Деньги эти — мои собственные, так что никаких денежных споров у нас не будет“. Он даже побледнел от злости. „Иди сейчас же домой! И не срами ни себя, ни меня!“ „Нет, — говорю упрямо, — отставить всякие споры! Если ты испугался, то так и говори! Скажи: я испугался!“. Он покраснел, сжал зубы и зло говорит: „Ну хорошо… Я отучу тебя сейчас от дамских выходок! Раз сама захотела, то, как говорят дуэлянты, становись к барьеру!“ И вот сражение началось! Как он старался, Господи, как он старался! Нет, я никогда не забуду минуты этого моего торжества! Когда он проиграл, то долго не мог опомниться… Стоял, ну буквально как соляной столб… Потом в раздражении закричал: „Нет, так дело не пойдет! Даешь новую партию! Давай играть снова! И вот теперь уж мы посмотрим кто кого!“ Скажите, вы догадываетесь, что было дальше? Смеетесь?! Да, вижу, что догадались. Все правильно: он вновь проиграл! А когда нужно было платить деньги — попытался все обратить в шутку: „Ха-ха-ха-ха… Но бюджет-то у нас ведь один! Какой же смысл перекладывать деньги из одного кармана в другой?! Муж и жена — одна сатана!“ А я ему — ледяным тоном: „Нет, голубчик. Карманы у нас в данном случае разные. Игра есть игра… А проигрыш — это проигрыш. И тут, будь любезен, деньги — на бочку!“ И все дружно меня поддержали. Короче говоря, игру я ему сорвала и денег лишила. Дома, конечно, был могучий скандал, но на разрыв отношений он не пошел. Оценил, вероятно, мой подвиг. Кроме того, человек он, в общем, не злой, а ко мне, признаться, привязан. Правда, в течение нескольких месяцев он все же попробовал несколько раз исчезнуть по бильярдным делам, но я была начеку. Обзавелась кое-какими агентами и в нужный час появилась там, где необходимо, как меч правосудия. И, надо отдать ему справедливость, чувства ко мне и совесть оказались сильнее, чем мужские амбиции… Ну вот вам и вся наша история… Играть его все же я порой отпускаю. Но железно лимитирую время и деньги. Вот и здесь, насколько мне известно, он практически не играл, а занимался литературной работой“.

Ну а потом, когда супруги уезжали, к автобусу подошел один из бильярдных асов, а именно Николай Асанов, и сказал с присущей ему галантностью: „Милая Елена Сергеевна! Я ничуть не умаляю ваших редких бильярдных способностей, но и нашим, пусть и слабым, но все-таки оправданием может служить то обстоятельство, что женщина вы — более чем интересная… Нет, даже просто красивая и в поединке с вами сосредоточиться на игре было почти невозможно!“ Елена Сергеевна растроганно улыбнулась: „За такие слова вы заслуживаете награды!“ Она подошла и поцеловала его в щеку. Добавлю, что как только автобус скрылся за поворотом, мужчины снова ринулись в бильярдную.

Писатели и "жужжатели"

Снова в Переделкине. Писал с утра до ночи. Написал около двадцати стихотворений и одну маленькую поэмку, "ПЕСНЯ О МУЖЕСТВЕ". А Дом творчества продолжает жить своей неторопливой жизнью. Между прочим, у моей визави Сонечки Давыдовой появился новый "жужжатель" — писатель С. П. Мне просто везет. В прошлый раз, когда я был тут, у меня визави жила молодая саратовская писательница Рязанова. Так Степан Петрович каждый день в сумерки стучался к ней:

— Можно? Я не разбудил?