Гоня хандру повсюдуТо шуткой, то пинком,Я, и состарясь, будуВеселым стариком.Не стану по приказуТощать среди диет,А буду лопать сразуПо множеству котлет.Всегда по строгой мереПить соки. А тайком,Смеясь, вздымать фужерыС армянским коньяком.На молодость не стануЗавистливо рычать,А музыку достануИ буду с нею рьяноНочь — за полночь гулять.Влюбленность же встречая,Не буду стрекозлить,Ну мне ли, ум теряя,Наивность обольщая,Посмешищем-то быть?!К чему мне мелочиться,Дробясь, как Дон Жуан,Ведь если уж разбиться,То вдрызг, как говорится,О дьявольский роман!С трагедией бездонной,Скандалами родни,Со «стружкою» месткомнойИ с кучей незаконнойГорластой ребятни.И может, я не скрою,Вот тут придет за мнойСтарушечка с косою:— Пойдем-ка, брат, со мною,Бездельник озорной!На скидки не надейся,Суров мой вечный плен.Поди-ка вот, посмейся,Как прежде, старый хрен!Но там, где нету света,Придется ей забытьПро
кофе и газеты.Не так-то просто это —Меня угомонить.Ну что мне мрак и стужа?Как будто в первый раз!Да я еще похужеОтведывал подчас.И разве же я струшуПорадовать поройУмолкнувшие душиБеседою живой?!Уж будет ей потеха,Когда из темнотыНачнут трястись от смехаНадгробья и кусты.Старуха взвоет малостьИ брякнет кулаком:— На кой я черт связаласьС подобным чудаком!Откуда взять решенье:Взмахнуть косой, грозя?Но дважды, к сожаленью,Убить уже нельзя…Но бабка крикнет: — ЭтоНам даже ни к чему! —Зажжет мне хвост кометойИ вышвырнет с планетыВ космическую тьму.— Вернуться не надейся.Возмездье — первый сорт!А ну теперь посмейся,Как прежде, старый черт!Но и во тьме бездоннойЯ стану воевать.Ведь я неугомонный,Невзгодами крещенный,Так мне ли унывать?!Друзья! Потомки! Где быВам ни пришлось поройСмотреть в ночное небоНад вашей головой, —Вглядитесь осторожноВ светлеющий востокИ, как это ни сложно,Увидите, возможно,Мигнувший огонек.Хоть маленький, но ясный,Упрямый и живой,В веселье — буйно-красный,В мечтанье — голубой.Прошу меня заранеВ тщеславье не винить,То не звезды сиянье,А кроха мирозданья,Ну как и должно быть.Мигнет он и ракетойТолкнется к вам в сердца.И скажет вам, что нетуДля радости и светаНи края, ни конца.И что, не остывая,Сквозь тьму и бездну лет,Душа моя живаяВам шлет, не унывая,Свой дружеский привет!
1976
«Сатана»
Ей было двенадцать, тринадцать — ему,Им бы дружить всегда.Но люди понять не могли, почемуТакая у них вражда?!Он звал ее «бомбою» и веснойОбстреливал снегом талым.Она в ответ его «сатаной»,«Скелетом» и «зубоскалом».Когда он стекло мячом разбивал,Она его уличала.А он ей на косы жуков сажал,Совал ей лягушек и хохотал,Когда она верещала.Ей было пятнадцать, шестнадцать — ему,Но он не менялся никак.И все уже знали давно, почемуОн ей не сосед, а враг.Он «бомбой» ее по-прежнему звал,Вгонял насмешками в дрожь.И только снегом уже не швырялИ диких не корчил рож.Выйдет порой из подъезда она,Привычно глянет на крышу,Где свист, где турманов кружит волна,И даже сморщится: — У, сатана!Как я тебя ненавижу!А если праздник приходит в дом,Она нет-нет и шепнет за столом:— Ах, как это славно, право, что онК нам в гости не приглашен!И мама, ставя на стол пироги,Скажет дочке своей:— Конечно! Ведь мы приглашаем друзей,Зачем нам твои враги!Ей — девятнадцать. Двадцать — ему,Они студенты уже.Но тот же холод на их этаже.Недругам мир ни к чему.Теперь он «бомбой» ее не звал,Не корчил, как в детстве, рожи.А «тетей Химией» величалИ «тетей Колбою» тоже.Она же, гневом своим полна,Привычкам не изменялаИ так же сердилась: — У, сатана! —И так же его презирала.Был вечер, и пахло в садах весной.Дрожала звезда, мигая…Шел паренек с девчонкой одной,Домой ее провожая.Он не был с ней даже знаком почти,Просто шумел карнавал,Просто было им по пути,Девчонка боялась домой идти,И он ее провожал.Потом, когда в полночь взошла луна,Свистя, возвращался назад.И вдруг возле дома: — Стой, сатана!Стой, тебе говорят!Все ясно, все ясно! Так вот ты какой?!Значит, встречаешься с ней?!С какой-то фитюлькой, пустой, дрянной!Не смей! Ты слышишь? Не смей!Даже не спрашивай почему! —Сердито шагнула ближеИ вдруг, заплакав, прижалась к нему:— Мой! Не отдам, не отдам никому.Как я тебя ненавижу!
1964
Аптека счастья
Сегодня — кибернетика повсюду.Вчерашняя фантастика — пустяк!А в будущем какое будет чудо?Конечно, точно утверждать не буду,Но в будущем, наверно, будет так:Исчезли все болезни человека.А значит, и лекарства ни к чему!А для духовных радостей емуОткрыт особый магазин-аптека.Какая б ни была у вас потребность,он в тот же миг откликнуться готов,— Скажите, есть у вас сегодня нежность?— Да, с добавленьем самых теплых слов!— А мне бы счастья, бьющего ключом!— Какого вам: на месяц? На года?— Нет, мне б хотелось счастья навсегда!— Такого нет, но через месяц ждем.— А я для мужа верности прошу!— Мужская верность? Это, право, сложно…Но ничего. Я думаю, возможно.Не огорчайтесь. Я вам подыщу.— А мне бы капель трепета в крови.Я — северянин, человек арктический.— А мне — флакон пылающей любвиИ полфлакона просто платонической.— Мне против лжи нельзя ли витамин?— Пожалуйста, и вкусен, и активен!— А есть для женщин «Антиговорин»?— Есть, но пока что малоэффективен.— А покоритель сердца есть у вас?— Да. Вот магнит. Его в кармашке носят.Любой красавец тут же с первых фразПадет к ногам и женится на васМгновенно. Даже имени не спросит.— А есть «Антискандальная вакцина»?— Есть в комплексе для мужа и жены:Жене — компресс с горчицей, а мужчинеЗа час до ссоры — два укола в спинуИли один в сидячью часть спины.— Мне «Томный взгляд» для глаз любого цвета!— Пожалуйста! По капле перед сном!— А мне бы страсти…— Страсти — по рецептам.Страстей и ядов так не выдаем.— А мне, вон в тех коробочках хотя бы,«Признание в любви». Едва нашла!— Какое вам: со свадьбой иль без свадьбы?— Конечно же, признание со свадьбой.Без свадьбы хватит! Я уже брала!..— А как, скажите, роды облегчить?— Вот порошки. И роды будут гладки.А вместо вас у мужа будут схватки.Вы будете рожать, а он — вопить.Пусть шутка раздувает паруса!Но в жизни нынче всюду чудеса.Как знать, а вдруг еще при нашем векеОткроются такие вот аптеки?!
1967
В землянке
(Шутка)
Огонек чадит в жестянке,Дым махорочный столбом…Пять бойцов сидят в землянкеИ мечтают кто о чем.В тишине да на покоеПомечтать — оно не грех.Вот один боец, с тоскоюГлаз сощуря, молвил: «Эх!»И замолк. Второй качнулся,Подавил протяжный вздох,Вкусно дымом затянулсяИ с улыбкой молвил: «Ох!»«Да», — ответил третий, взявшисьЗа починку сапога,А четвертый, размечтавшись,Пробасил в ответ: «Ага!»«Не могу уснуть, нет мочи! —Пятый вымолвил солдат. —Ну чего вы, братцы, к ночиРазболтались про девчат!»
1947
Апрель 1944 г.
Четвертый Украинский фронт.
Командир батареи гвардии-лейтенант Эдуард Асадов за месяц до ранения в боях за освобождение Севастополя
Доверчивый супруг
Лет с десяток замужем пробыв,Стали вы скучны и деловитыИ, все чаще ласку отстранив,Цедите, зевая нарочито:— Поцелуи? Ты прости, мой свет,Если я иронии не скрою.Только глупо в тридцать с лишним летНам влюбленным подражать порою.Может быть, я сердцем постарела,Только я прохладна на любовь.В тридцать уж не те душа и телоИ не та течет, пожалуй, кровь.А супруг? Бывают же на светеЧудаки, наивные, как дети!Выслушав жену, не оскорбился,А вздохнул, поверил и смирился.А ему хоть раз бы приглядеться,Как для большей нежности лицаУльтракосметические средстваПробуются в доме без конца.А ему бы взять да разобраться,Так ли в доме все благополучно,Если вы с ним, прежде неразлучны,Очень полюбили расставаться?А ему бы взять да усомниться,Надо ль вечно гладить по головке?А ему хоть раз бы возвратитьсяРаньше срока из командировки!И проверить: так ли уж прохладноБез него у милой сердце бьется?..И увидеть… Впрочем, хватит, ладно!Он и сам, быть может, разберется!
1960
Попутчица
— Мой муж бухгалтер, скромный,тихий малый,Заботлив, добр, и мне неплохо с ним.Но все-таки когда-то я мечтала,Что мой избранник будет не таким.Он виделся мне рослым и плечистым,Уверенно идущим по земле.Поэтом, музыкантом иль артистом,С печатью вдохновенья на челе.Нет, вы не улыбайтесь! Я серьезно.Мне чудился громадный, светлый залИ шум оваций, яростно и грозноК его ногам катящийся, как вал.Или вот так: скворцы, веранда, лето.Я поливаю клумбу с резедой,А он творит. И сквозь окно поройНет-нет и спросит у меня совета.Вагон дремал под ровный стук колес…Соседка, чиркнув спичкой, закурила.Но пламени почти не видно былоПри пламенной косметике волос.Одета ярко и не слишком скромно,Хорошенькое круглое лицо,В ушах подвески, на руке кольцо,Вишневый рот и взгляд капризно-томный.Плывет закат вдоль скошенного луга,Чай проводник разносит не спеша,А дама все описывает друга,Которого ждала ее душа.Чего здесь только нет: талант, и верность,И гордый профиль, и пушистый ус,И мужество, и преданность, и нежность,И тонкий ум, и благородный вкус…Я промолчал. Слова нужны едва ли?!И все ж хотелось молвить ей сейчас:«Имей он все, о чем вы тут сказали,Он, может быть, и выбрал бы не вас».
1961
Отец Аркадий Григорьевич, мать Лидия Ивановна с маленьким Эдиком, 1926 г.
Любовь, измена и колдун
В горах, на скале, о беспутствах мечтая,Сидела Измена худая и злая.А рядом под вишней сидела Любовь,Рассветное золото в косы вплетая.С утра, собирая плоды и коренья,Они отдыхали у горных озерИ вечно вели нескончаемый спор —С улыбкой одна, а другая с презреньем.Одна говорила: — На свете нужныВерность, порядочность и чистота.Мы светлыми, добрыми быть должны:В этом и — красота!Другая кричала: — Пустые мечты!Да кто тебе скажет за это спасибо?Тут, право, от смеха порвут животыДаже безмозглые рыбы!Жить надо умело, хитро и с умом.Где — быть беззащитной, где — лезть напролом,А радость увидела — рви, не зевай!Бери! Разберемся потом.— А я не согласна бессовестно жить.Попробуй быть честной и честно любить!— Быть честной? Зеленая дичь! Чепуха!Да есть ли что выше, чем радость греха?!Однажды такой они подняли крик,Что в гневе проснулся косматый старик,Великий Колдун, раздражительный дед,Проспавший в пещере три тысячи лет.И рявкнул старик: — Это что за война?!Я вам покажу, как будить Колдуна!Так вот, чтобы кончить все ваши раздоры,Я сплавлю вас вместе на все времена!Схватил он Любовь колдовскою рукой,Схватил он Измену рукою другойИ бросил в кувшин их, зеленый, как море,А следом туда же — и радость, и горе,И верность, и злость, доброту, и дурман,И чистую правду, и подлый обман.Едва он поставил кувшин на костер,Дым взвился над лесом, как черный шатер, —Все выше и выше, до горных вершин,Старик с любопытством глядит на кувшин:Когда переплавится все, перемучится,Какая же там чертовщина получится?Кувшин остывает. Опыт готов.По дну пробежала трещина,Затем он распался на сотню кусков,И… появилась женщина…
1961
Жены фараонов
(Шутка)
История с печалью говоритО том, как умирали фараоны,Как вместе с ними в сумрак пирамидЖивыми замуровывались жены.О, как жена, наверно, береглаПри жизни мужа от любой напасти!Дарила бездну всякого тепла,И днем, и ночью окружала счастьем.Не ела первой (муж пускай поест),Весь век ему понравиться старалась,Предупреждала всякий малый жестИ раз по двести за день улыбалась.Бальзам втирала, чтобы не хворал,Поддакивала, ласками дарила.А чтоб затеять спор или скандал —Ей даже и на ум не приходило!А хворь случись — любых врачей добудет,Любой настой. Костьми готова лечь.Она ведь знала точно все, что будет,Коль не сумеет мужа уберечь…Да, были нравы — прямо дрожь по коже.Но как не улыбнуться по-мужски:Пусть фараоны — варвары, а все жеУж не такие были дураки!Ведь если к нам вернуться бы моглиКаким-то чудом эти вот законы —С какой тогда бы страстью береглиИ как бы нас любили наши жены!
1963
Третий лишний
Май. Беспокойство. Звезд толчея…Луна скользит по плотине…А рядом на бревнышке друг мой и яИ наша «Беда» посредине.Носила «Беда» золотой пучок,Имела шарфик нарядный,Вздернутый носик и язычок,Хитрый и беспощадный.Она улыбнулась мне. Я просиял,Пригнул ей облачко вишни.Друг мой нахмурился, встал и сказал: —Я, кажется, третий лишний.Но девушка вспыхнула: — Нет, постой!Сам не решай задачи.Да, может, я сердцем как раз с тобой.Ишь ты, какой горячий!Снова сидим. От ствола до стволаТени легли несмело…Девушка с ветки цветок сорвалаИ другу в петличку вдела.Тот, улыбнувшись, губами взялБелый бутончик вишни.Довольно! Я кашлянул, хмуро встал. —Пожалуй, я третий лишний!Она рассмеялась: — Вскипел, чудак!Даже мороз по коже.А может, я это нарочно такИ ты мне в сто раз дороже?!Поймите, братцы: гремит река,Кипят жасмин, облепиха,Метет сиреневая пурга…В природе и в сердце моем покаПросто неразбериха!А вот перестанет весна бурлить,И будет мне звёзды слышно,Они помогут душе решить,Кто лишний, а кто не лишний!И дни летели, как горький дым.Ночи — одна бессонница.Она все шутит, а мы молчимИ все не знаем, с другом моим,Дружить нам или поссориться.Но вот отшумела в садах весна.Хватит. Конец недугам!Третьим лишним была — она!..Так мы решили с другом.
1963
Верная Ева
Старики порою говорят:— Жил я с бабкой сорок лет подряд,И признаюсь не в обиду вам,Словно с верной Евою Адам.Ева впрямь — примерная жена:Яблоко смущенно надкусила,Доброго Адама полюбилаИ всю жизнь была ему верна.Муж привык спокойно отправлятьсяНа охоту и на сбор маслин.Он в супруге мог не сомневаться,Мог бы даже головой ручаться!..Ибо больше не было мужчин.
