Когда тают льды. Песнь о Сибранде
Шрифт:
– Тебе по-честному? – Люсьен склонил голову набок, сверкнул чёрными глазами. – Не обижайся, стонгардец, но свою бороду ты спалишь в первый же день занятий по элементарной огненной магии. Да и гриву твою поумерить бы не мешало… ну и в целом… кстати! – осенило одного из лучших адептов гильдии магов. – Ведь мантии у тебя нет? – дождавшись растерянного взгляда, удовлетворённо хмыкнул. – Так подобрать нужно! Давай так, – секунду поразмыслив, выдал брутт, – ты – в купальню, это в подвалах жилой башни, а я – на склад. Я ночами частенько шастаю, меня не заметят… подберу что пообширнее, и бегом назад!
Люсьен метнулся к соседней тропинке, ведущей в малоприметную
– Я ещё буду гордиться тобой, дикарь!
На задорный смех я не ответил, но курс на купальню взял. Не до щепетильности, когда каждая минута на счету. А молодой брутт был не самым худшим из помощников, которых мне мог послать Великий Дух.
Я стоял перед дверьми в небольшой зал, не решаясь потянуть за кольцо. Светло-голубая, почти серая мантия гильдии магов сильно жала в плечах и натягивалась на груди – но это оказался, по горячим заверениям Люсьена, самый большой размер из оставшихся.
– Мартин себе сам шил, когда к нам пришёл, – фыркнул брутт, вернувшись тогда в купальню. – Он, может, даже покрупнее тебя будет.
Молодой колдун отложил принесённую вещь, критически глянул на меня, уже заканчивавшего купание, и кивнул на бритвенный нож:
– Помочь? Так, как я сделаю, сам не сумеешь!
Не дожидаясь ответа, ополоснул руки в освободившейся лохани и тотчас отдёрнул мокрые ладони, вытаращив на меня чёрные глазищи:
– Ты что, прям в холодной воде?!..
Я его удивления не разделил: ну да, холодная. Подогреть было не на чем – купальня у магов очагами не снабжалась – да и времени оказалось в обрез: до рассвета хотелось хотя бы час-другой вздремнуть. У нас в Ло-Хельме по весне такая же водица в оживающей реке, а рыбачить с сетью приходилось часто…
Люсьен же, пальцем подцепив в лохани ледяную кашицу, некоторое время оторопело глядел на то меня, то на неприветливо серую воду, затем хлопнул себя по лбу:
– Ты же не умеешь!.. Ох, и о чём я только думал… Ты прости, варвар, – искренне повинился молодой брутт, – я и вправду как-то не предусмотрел… Заклинание же для этого есть… давай научу!
Слова у Люсьена с делом не расходились: парень тут же шепнул несколько слов в свой крепко сжатый кулак, и на моих глазах бледная кожа побагровела, раскалилась дотла – разве что пар не пошёл! Впрочем, что это я: пошёл, конечно же, как только брутт сунул кулак в лохань. Забурлила, зашипела вскипающая вода, разошлась кругами от медленно остывающей кисти.
– Повтори, – предложил колдун, для верности продемонстрировав фокус ещё раз.
Однако у меня ничего не получилось. Как ни силился, а кулак оставался прежним, разве что кожу пощипывало, и слабо розовели сжатые пальцы, но этого тепла не хватало, чтобы вскипятить воду в лохани так же резво, как это делал Люсьен.
– Совсем у тебя с огнём плохо, – покачал головой брутт. – Ты – стонгардец, твоя стихия – воздух, и всё же… такой слабой искры, как у тебя, я давненько не встречал. В тебе магии меньше, чем в этой лохани, уж не обижайся, варвар…
Я не обиделся, но исполнился мрачной решимости: одолеть проклятое заклинание любой ценой. Если такую малость не осилю, то на что надеюсь?
И вот теперь я стоял перед дверьми в трещащей на груди мантии, не зная, что ждёт впереди. Все мои познания в науках сводились к разъяснениям покойного дяди Луция и нечастым урокам в казармах под тусклым светом казённой свечи. Когда-то я последний раз перо в руках держал? Верно, мои загрубевшие пальцы теперь его и не ухватят…
– Уже тут? – раздался позади знакомый, быстрый голос. – Отлично!
Госпожа Иннара решительно прошла мимо, даже не взглянув в мою сторону, без стука распахнула тяжёлую дверь. Изнутри пахнуло чернилами, пергаментом и сыростью; мгновенно стихли вырвавшиеся наружу негромкие голоса. Я нерешительно вошёл в каменный зал со скамьями. Маги учились в суровых условиях: внутри оказалось прохладно, пусто и неуютно. Помимо деревянных лавок, внутри находился лишь невысокий постамент, на котором, опираясь на хлипкий с виду стол, стоял сухонький старичок с короткой бородой и острым взглядом неожиданно ярких голубых глаз.
– Мастер Йоаким, к вам пополнение, – без приветствия начала глава гильдии, быстро оглядывая нестройные ряды притихших адептов. – Знаю, что ваши ученики изучают теорию уже полгода, но искренне надеюсь на поддержку. Это Сибранд, – Деметра сделала широкий жест, указывая на меня и одновременно оборачиваясь. Её взгляд впервые мельком скользнул по моему лицу, и знакомство с будущими соратниками вдруг оборвалось.
Последовала пауза, за время которой госпожа Иннара не сводила с меня глаз, и все адепты сочли верным последовать примеру неофициальной главы гильдии. Такого внимания к своей персоне я давненько не испытывал – даже с непривычки не знал, куда глаза деть. Вовремя вспомнил совет дяди Луция перед смотром в имперское войско: «подбородок вверх, взгляд перед собой, смотришь смело, но не дерзко!». Не знаю, насколько у меня получалось следовать инструкциям почившего наставника, но, по крайней мере, притихшие юнцы-маги не испугались нисколько: рассматривали меня беззастенчиво, как лошадь в торговом ряду, разве что руками не трогали. Я в свою очередь не поленился и просверлил взглядом каждого из них – тем более что госпожа Иннара, кажется, договаривать заготовленную речь пока что не собиралась.
Их было человек пятнадцать, из которых девиц оказалась едва ли не половина. А мне врали, будто ведьмы с официальной гильдией не связываются – втихую людям вредят. Как же! Эти вот не побоялись надеть на себя серо-голубые мантии, да и затянуть их покрепче у пояса не постеснялись, выделяя свои женские прелести самым бесстыдным образом. Какая-то из улыбавшихся девушек даже подмигнула мне, когда наши взгляды пересеклись, и я поспешно отвернулся, чувствуя себя перед ними едва ли не голым.
Уж по крайней мере, воздух непривычно холодил лишённую бороды кожу щёк и подбородка, щекотал шею через поредевшую гриву прежде длинных волос. Люсьен оказался беспощаден в вопросе бритья и стрижки: пообещав «только чуточку тронуть» заплетённые тонкие косы, сам обкромсал пряди едва ли не на ладонь – вовремя остановил, иначе бы постриг наголо, как в имперском легионе!
Теперь укороченные волосы едва касались плеч, и их вряд ли получилось бы заплести хоть в какую-нибудь косу или хвост. Сибранд Белый Орёл стал похож на потасканного дворовым псом ворона, растерявшего часть перьев в неравной схватке!..
Люсьен моего негодования не разделил: оставив бритвенные ножи, отошёл на два шага, явно любуясь своей работой, и внезапно заключил:
– Зря!
Я едва не поседел: что сотворил со мной бруттский изувер?!
– Зря я тебя в приличный вид привёл, – кисло продолжил мысль молодой колдун. – Ты, оказывается, до безобразия хорош собой, стонгардец! А раньше мне здесь конкуренции даже близко не наблюдалось… Сам, своими руками себе могилу рою! – усмехнулся Люсьен. – Цени это, варвар!