Когда течет крем
Шрифт:
– Вы смотрели на лица пассажиров? – спросила его Нина.
– Нет, не смотрел. Я побеседовал с начальником поезда, и он сказал, что меня встретит начальник вокзала Славля-пассажирского.
– Да? – удивилась Нина. – Вы ему рассказали, что видели?
– Рассказал. Начальник поезда осознал странность происходящего. Он попытался связаться с приятелем в Ква, со Славским вокзалом. Молчание.
– Выходит, концентрат продолжает распространяться…
– Выходит. Давайте, Нина, будем называть его «крем». При посторонних.
– Очевидно, Алексей, информация быстро распространится и без нашего участия. По ходу движения крема.
– Самое
– А, может быть, Алексей, масс-медиа «новости» формируют за несколько дней вперёд, и они выходят автоматически.
– Я не удивлюсь. В жизни не смотрел телевидения. Мои родители тоже. Это у нас семейное. А Вы? Смотрите?
Нина ответила, не задумываясь:
– Никогда. А вот муж может смотреть. Поэтому я и сомневаюсь в нём.
– Значит, Вы, как и я, связываете незащищённость людей перед кремом с их зависимостью? Бездельничанием у телеэкрана?
– Зависимостями. Не только перед ТВ. Любыми. Кстати, в интернете тоже ничего нет. Ни одного видео. Одних поглощает крем прежде, чем они успевают подумать. А такие, как мы, предпочитают не сообщать то, в чём не разобрались. Молчат железнодорожники и авиаторы… Вы поспите, Алексей.
– Хорошо! Я бы хотел мысли привести в порядок. В Славле вас встретит муж. Я могу вас не увидеть больше. Возьмите мою визитную карточку. Позвоните мне, Нина, если что-то будет, касающееся крема. Как же я теперь смогу открыть свой завод? Я не уверен, что правительство нашей области решится взять на себя функции центральной власти. Скорее, мы бежали от огня да в полымя.
Пять лет назад мы совершили автомобильное путешествие по этому маршруту. Тогда Митя ещё не встретил Еву, ещё не имел машины, и нас вёз его старший брат Коля на своём «фольксвагене». Если вы помните, мы искали Третью пристань в Дубинино. Это называлось «Путешествие с Мураками», потому что дорогой я принялась читать книжку Мураками. Она была небольшая, но я так часто отвлекалась от чтения, что мне её хватило на «туда-обратно». Книжку купил Коля и сам же удивлялся, как я могу её читать. Он купил её из-за картинок Анзая Мидзумару, и я читала её из-за картинок Анзая Мидзумару. Сам он читал старика Николая Лескова, насколько чтение может позволить себе человек, ведущий машину по дороге, половина которой находится в ремонте, а вторая состоит большей частью из крутых поворотов. С одной стороны её тянется хребет Комар, а с другой – озеро Лама, почти Леман, но в шесть раз больше. Оба эти озера формой напоминают народившийся месяц. Когда тот глядит с высоты, он говорит: «О, это я, и сколько блеска!». А потом он становится круглым и говорит: «Как я ошибался, это не я!», отчего однажды возникло выражение «круглый дурак».
Путешествие мы совершали по важному делу, настолько важному, что оно и не было названо, обозначено. Сейчас всё повторилось, и снова я не называю его, это личное.
На этот раз наша компания состояла из троих. Ещё с нами была дыня, несколько крупных помидоров, серая кошка. А мы – это Митя, Ева и я. И путешествие это без Мураками. Оно интересно тем, что всю дорогу Митя перезванивался с Мухаматом, босоногим мальчиком с тележкой из романа «Он приходил и садился на ларь», сам находясь при этом внутри романа. И я находилась внутри и снаружи, описывая себя и одновременно действуя. Ева при этом писала Мухамату письма, если не смотрела в окно и не читала электронную книжку, и не разговаривала с нами. Я слишком была увлечена наблюдениями романа и ничего не читала кроме него, хотя у меня с собой были «Дневники» пушкинского приятеля А.Н. Вульфа, косвенного предка Мити.
Сестра Вульфа Анна была первой женой одного из щуров нашего водителя. Таким образом, мы полностью находились внутри отечественной литературы. Митя виртуозно вёл свой новенький внедорожник «рено», и щур в гомеопатических дозах присутствовал в его клетках, сетчатке глаз, беспрестанно удивляясь новизне и оригинальности окружающей действительности.
Если вы помните, пять лет назад мы ехали на Колином «фольксвагене», и, когда закончился асфальт и началась грунтовка, Коля сказал: «Здравствуйте!». В этот раз его с нами не было. У него болело горло. Он остался дома.
Дома я оставила двух волнистых попугайчиков и компьютер, переполненный общением с господином N. Напомню: господин Ч. у меня просто великий, Антон много думает о деньгах, а господин N. – это приятность ноги друга рядом. Мой компьютер был переполнен приятностью ноги друга рядом, в то время, как рядом в клетке синяя волнистая попугаиха беззаботно слушала песенки своего голенастого лимонного дружка, порой не соглашаясь с ним. Для меня попугайчики были образцом семейной пары: они интересовались только друг другом и не смущались теснотой клетки.
Жалко ли мне было оставлять их всех дома? Нет, не жалко. Проза у меня реалистическая. Попугайчики получили корм на два дня. Хозяйка их – Арина. В «Путешествии с Мураками» ей было разрешено смочить ножки в холодных водах Ламы. Теперь ей стало на пять лет больше, ей девять. В доме с попугайчиками она не живёт, она о них только думает, находясь в доме своём. Это почти так же, как я думаю о господине N., а корм ему задают другие. И, когда ему задают корм, его энергетический потенциал повышается, он вспоминает обо мне.
Перед выездом на трассу Ква – Дивосток мы долго ходили по переполненному товарами магазину на древней Нюшиной горе. Мы не знали, что Ква перестал существовать, и больше всего были погружены в мысли о скором отъезде туда Мити и Евы. Начавшаяся же поездка частично была посвящена прощанию Мити с родными местами, где пять лет назад он прятался от деревенской работы в высоких зарослях посеянного для пчёл душистого элефанта, десять лет назад катался на своём знаменитом велосипеде марки «Norco», а тридцать лет назад посетил их в связи со своим рождением.
В магазине на Нюшиной горе мы почти ничего не купили, нам было жалко денег. Взяли пакет берёзового угля для предстоящего шашлыка из щучины. На ловлю более благородной рыбы у нас на Ламе был введен квачанами запрет и высокие штрафы. Этой истории скоро сто лет, сколько революции. Только она свершилась, как хорошая рыба стала не для простого народа. Щучина, выловленная в Ламе, не уступает по вкусу северному чиру, не все это знают, когда-нибудь придёт запрет и на её ловлю.
И уголь нам можно было не покупать, в пункте прибытия всегда имеется поленница берёзовых дров. И вообще, – мы ничего не купили в магазине, потому что у нас всё было. Общество потребления зашло в тупик из-за таких, как мы: ни съесть больше, чем едят люди, ни надеть больше одежды, чем необходимо, мы не могли. Впору выводить новую расу людей – трёх- и четырёхметровых гигантов, чтобы они поглотили и переработали все эти залежи товаров не без пользы для человечества!