Когда умирают боги
Шрифт:
Сняв пояс, я дважды дернул трос, и он быстро исчез в вертолетном чреве. Похожая на стрекозу машина легла на обратный курс и скоро исчезла в безоблачном небе. Я осмотрелся. Места действительно были девственные, нехоженые. Подумалось, что выбор Артемиды понять можно. Хотя, признаться, мне самому едва ли захочется провести здесь хотя бы день сверх необходимого. Но наши с Артемидой вкусы сильно разнились, и для нее, пожалуй, не было лучшего пейзажа на всей земле.
Вековые кедры в три, пять и больше обхватов упрямо тянулись куда-то вверх, абсолютно не обращая внимания на то, что творилось внизу. А внизу ничего не творилось, потому что
Первым делом я вынул из рюкзака чехол с карабином и собрал оружие. Я не Геракл, и в случае встречи, скажем, с медведем, не сумею порвать ему пасть голыми руками.
Повесив карабин спереди на шею, я сверился по кальке и, забросив за спину рюкзак, пошел вниз по склону – туда, где была обозначена река. Вернее, ручей, потому что, согласно заявке, меня забросили в самые верховья.
Километра через два сплошной кедрач уступил место смешанному лесу, и идти стало намного сложнее. Кое-где приходилось продираться сквозь чапыжник, местами – двигаться по сплошному ковру синеватого мха, доходившего до лодыжек, а то и до середины голени. Мох пружинил, что не способствовало скорости передвижения. Стали попадаться лианы дикого винограда и актинидии. Некоторые экземпляры имели в диаметре сантиметров по пятнадцать и даже больше. Кишмиш – вещь хорошая. Пожалуй, единственная, из-за которой я согласился бы посетить местную тайгу не из чувства долга, но стоял май, и до ягод было еще месяца четыре. Я сглотнул слюну и потопал дальше.
Согласно кальке, получалось, что до реки оставалось еще километра три. За какое время я пройду это расстояние, предсказать было невозможно. Все зависело от того, по какой местности придется идти. Кто знает – может, берега сплошняком поросли кустарником, который нужно обходить, потому что живым сквозь него не продерешься.
Немного погодя я приметил, что вдоль моего пути, четко параллельно, по ветвям деревьев – метрах в трех над землей – прыгает какое-то человекообразное существо. Насколько я знал, обезьяны в Приморье сроду не водились, да существо и не походило на обезьяну, хотя с ветки на ветку скакало очень бойко. Не подавая виду, что приметил неожиданного спутника, я осторожно скосил взгляд в его сторону.
Больше всего он походил на детскую поделку. В еловую шишку воткнули четыре спички, вместо головы приспособили желудь. Правда, у этого создания желудь был без шляпки и густо поросший волосами. Самое забавное, что оно, кажется, и не старалось как-то себя маскировать. Двигалось бесшумно, но совершенно открыто, словно было абсолютно уверено, что его все равно не заметят.
Стараясь выглядеть естественно, я размял шею – дескать, затекла под тяжестью карабина. Снял оружие и переложил его в правую руку. Еловая шишка продолжал спокойно следовать параллельным курсом. И застыл только тогда, когда я развернулся вправо и направил на него карабин, держа его в вытянутой руке.
– Попробуешь смыться – выстрелю. Проверим, есть ли в твоей шишке орешки.
– Вот елки-метелки! – с досадой крякнул он и осторожно, чтобы я не счел это попыткой к бегству, уселся на ветку. – Заметил. Только не стреляй. Орешков все равно нет. Потому что это не шишка, а одежда моя.
– Забавная у тебя одежда. Ты кто?
– Я леший. И ничего в ней забавного нет. Все лешие такую одежду носят. Это традиция.
Итак, леший. Понятно, почему я его не узнал. Существо из другого мифологического мира. И прежде нам пересекаться не доводилось.
– Как ты меня заметил? – спросил он. – Ты ведун?
– Нет.
– Но обычные люди меня не видят. Только ведуны.
– А с чего ты взял, что я человек?
– Еще один бог, – резюмировал он. – Тоже с Олимпа?
– Совершенно верно.
– Послушайте, вы, которые с Олимпа, все решили сюда перебраться? Сколько вас там? Десять? Пятьдесят? Сто? Предупреждаю сразу – это мой участок. И если здесь станет тесно, я буду драться. И родичей своих позову. На земле и так осталось слишком мало места, чтобы простой леший мог спокойно пожить – человеков расплодилось, что гнуса в дождливое лето. Куда ни плюнь – все в человека попадешь. А тут еще отставные боги из всех щелей лезут.
– Не переживай. Я не Артемида. Я бы все равно не смог здесь выжить. Мне нужно передать ей кое-что. Потом я уйду. Может быть, она тоже уйдет.
– Она пусть остается. Она хорошая, хоть и некрасивая. Она природу любит, как я. Только по деревьям лазать не умеет.
– Некрасивая? – удивился я. – Да уж покрасивее тебя будет.
– Она для меня некрасивая. И ты для меня тоже урод. Ты карабин-то опусти. Рука устанет, палец судорогой сведет.
– У меня не устанет, – успокоил я, но карабин все же опустил. – Ты где Артемиду видел?
– Часов десять вниз по течению идти. Примерно месяц назад.
– Месяц назад? Значит, как ее можно найти сейчас, не подскажешь?
– Не подскажу. Она тоже с лесом связана, как я. Лес ее защищает. Вот тебя я сразу почуял. И людей сразу чую. А ее – не могу.
– Жалко, – заметил я. – Очень жалко. Придется искать самому. Ты не собираешься мне пакостить?
Он весело рассмеялся и, сделав вокруг ветки оборот спиной вперед, снова застыл. Я с трудом удержался, чтобы не вскинуть руку и не выстрелить. Напрасно он так неожиданно выдал этот кульбит.
– Конечно, не буду! – леший азартно почесал бороду. – Зачем мне? Это я спервоначалу думал, что ты плохой человек, пришел сюда зверье почем зря стрелять. Вон, и карабинчик у тебя богатый, и рюкзачок какой здоровый. Дай, думаю, покружу гостя непрошенного. Ну, а раз ты без злых мыслей пришел – то милости просим.
– А скажи мне, абориген, сколько времени нужно, чтобы до ближайшей базы отдыха добраться?
– Часов десять ходу.
– Я на лодке сплавляться буду.
– Нет разницы, – он махнул тонкой, похожей на ветку рукой. – Здесь река еще мелкая, узкая. Перекатов много, заломов тоже. Придется вручную лодку перетаскивать. Так что, как ни крути, выходит десять часов.
– Я, пожалуй, все равно к реке пойду. На лодке все-таки легче спускаться. Даже по заломам с перекатами.
– Удачи тебе, бог в отставке! – леший вдруг сорвался с места и, прыгая с ветки на ветку, скрылся с глаз с такой скоростью, что заставил меня усомниться – а сумел бы я не промахнуться, попытайся он убежать сразу, как только понял, что обнаружен?
Леший не соврал. Заломов было действительно много. Первый встретился сразу, стоило только выйти к реке. Огромный дуб, надломленный бурей у основания, упал поперек ручья, который в этом месте был едва-едва шире четырех метров. Со временем течение прибило к нему невероятное количество веток – толстых и не очень, в результате чего получилась изрядных размеров запруда.