Когда умирают слоны
Шрифт:
– Я просто счастлив, – он пропустил ее вперед и, войдя во внутренний двор, огляделся. Деревянная лестница вела ко второму и третьему этажам, где шли длинные открытые галереи. Слева сохранилась каменная лестница, которая в начале прошлого века, очевидно, вела к парадному входу.
– Ваш генерал мог бы иметь и более современное жилье, – пробормотал Дронго. – Вероятно, он действительно был порядочным человеком, если жил в таком старом доме.
– У него была хорошая квартира, – возразила Тамара, – четыре большие комнаты на третьем этаже. Хотя ты прав, генерал на самом деле был порядочным человеком, которых так мало в нашей полиции. Ты слышал про нашу ГАИ?
– Кажется, слышал. Ваша антикоррупционная комиссия пришла к выводу, что структуру ГАИ невозможно реформировать, настолько она поражена коррупцией. И было принято решение ликвидировать само управление Госавтоинспекции. Я правильно изложил суть проблемы?
– Потом я тебе расскажу, как было на самом деле, – усмехнулась Тамара. – Давай пройдем через парадный вход. Мы предупредили семью генерала, что приедем к ним вместе с тобой.
– Кто будет в доме?
– Супруга генерала, его сын и дочь, – Тамара обернулась к нему. – Сына мы попросили приехать пораньше. Больше никого. Ребенка они отправили к сестре бабушки.
– А бывший зять?
– Они не живут вместе уже достаточно давно…
– Мне нужно поговорить и с зятем погибшего.
– Не успеем, – покачала головой Тамара, поднимаясь наверх. – Если твой разговор затянется на несколько часов, ты просто не успеешь в аэропорт на самолет.
– Улечу следующим рейсом, – со злостью огрызнулся Дронго. – Мне необходимо увидеться с этим типом. С этим вашим дипломатом. Я видел, как он суетился на похоронах.
– Осторожнее, здесь сломанная ступенька, расшатанный камень, – показала Тамара. – Надеюсь, ты не считаешь, что это зять убил своего тестя из-за того, что ругался с его дочерью?
– А потом взорвал машину Джибладзе, который был любовником его жены, – подхватил Дронго. – Это уже индийский сериал, а не ваша история. Нет. Машину взрывали не романтики и не неврастеники. Здесь поработали прагматики, которые точно знают, чего они хотят.
Они поднялись на площадку третьего этажа, и Тамара позвонила. Им открыли довольно быстро, так как уже ждали. И Дронго сразу же узнал дочь генерала Этери. На ней было серое платье с несколько кокетливым бантиком на поясе. Она заговорила по-грузински, Тамара ей ответила, и они вошли в квартиру.
– Здравствуйте, – сказала Этери Дронго по-русски с сильным грузинским акцентом. – Проходите в комнату. Мама вас ждет.
В гостиной сидели вдова генерала Гургенидзе и его сын. Увидев вошедших, сын встал и по очереди поздоровался сначала с Тамарой, затем с Дронго.
– Меня обычно называют Дронго, – сказал гость, представляясь хозяевам дома.
– Садитесь, – сын генерала показал им на стулья с высокими спинками, стоявшие вокруг стола. – Этери, принеси нам, пожалуйста, чай, – попросил он сестру, – или, может, кофе?
– Лучше чай, – пожелал Дронго.
– Мне тоже, – решила Тамара. Когда Этери вышла из комнаты, Дронго обратился к хозяйке дома и ее сыну:
– Извините, что я вас беспокою. Разрешите выразить вам мое соболезнование. Я понимаю ваше состояние и постараюсь быть достаточно кратким.
Вдова вздохнула и посмотрела на сына, словно спрашивая у него разрешение на разговор. Тот кивнул в знак согласия.
– Извините, что буду задавать вопросы, которые могут показаться вам бестактными, – продолжил Дронго.
– Ничего, – выдохнула несчастная женщина. – Я уже разговаривала и со следователем, и с прокурором. Что вас интересует?
– Вы были дома, когда произошло убийство?
– Да, я была на кухне. Потом услышала крик дочери и прибежала в кабинет к мужу. Увидела, что он сидит в кресле, и нашу Этери. Она кричала, показывая на балкон. Потом потеряла сознание, и я едва успела ее подхватить, – вдова приложила руки к голове.
Она была в темном платье в белый горошек. Сын был одет в серый костюм и темную рубашку.
– Простите, что заставляю вас об этом говорить, – еще раз сказал Дронго. – А вы никого не видели?
– Нет, никого. В этот момент моя дочь чуть не упала на пол, и я занималась ею. Нет, я никого не видела.
– Дверь на балкон была открыта?
– Да. Приоткрыта.
– Ваш балкон соединен с деревянной галереей во внутреннем дворике? – уточнил Дронго.
– Да. Но на балконе стоит решетка. Мы обычно держим ее открытой, но на ночь закрываем. Не могли даже предположить, что кто-то чужой захочет подняться к нам по внутренней лестнице мимо всех соседей. Просто не думали, что такое возможно.
– Вы обычно не пользуетесь внутренней лестницей?
– Нет. Давно уже не пользуемся. Там совсем старое дерево. И почти никто из соседей не пользуется – у всех есть вход с улицы.
– Но кто-то же вошел через балкон в кабинет вашего мужа? Скажите, а раньше он пускал к себе в кабинет посетителей, приходивших таким необычным способом, через балкон?
– Никогда не пускал. Хотя два или три раза сын приходил через балкон, когда поздно возвращался домой, чтобы отец не узнал. Этери пускала его в дом, но Шалва все равно узнавал. У нас в спальне слышно, когда кто-то проходит по деревянной галерее. Слышно, как скрипят доски.
Этери принесла высокий голубой чайник с кипятком, чайник поменьше с заваркой и пять голубых чашек из того же сервиза, расставила на столе вазочки с конфетами и печеньем, начала разливать чай.
– Спасибо, – Дронго взял свою чашечку чая и вновь обратился к супруге генерала: – Я правильно понял, что ваш муж никого не пускал через балкон? И никто не приходил к вам таким образом?
– Никто, – подтвердила она.
У разливающей чай Этери дрогнула рука. Дронго и Тамара, заметив это, одновременно посмотрели на нее.