Когда в прицеле любовь
Шрифт:
Проблемы начались весной. Мама сначала попала в больницу с гриппом. Затем осложнение. Менингит. И самое ужасное! Одна из форм психастении, при которой, на фоне распада личности, мама начала впадать в детство. Отчим, поначалу навещавший жену в больнице, как только узнал диагноз, тут же прекратил с ней всякое общение и занялся срочным переоформлением квартиры на себя. Жанна узнала об этом слишком поздно. Маму тем временем перевели за город, в психиатрическую лечебницу. Несколько раз встретившись с молодым, вполне успешным врачом Юрием Дмитриевичем, наблюдавшим за мамой, Жанна пришла к выводу: для того, чтобы обеспечить приличные условия содержания, необходимы деньги, причем немалые. Она начала искать возможность заработать. К тому времени рекламные газеты запестрели множеством
– А что нужно делать? – напрямую спросила Жанна.
– Это называется консумация, – ответила женский голос в трубке.
– Простите, не поняла! – уточнила Жанна.
– Примитивно говоря, разводить клиента на выпивку. Вы сидите за столиком и подталкиваете клиента, подсевшего к вам, заказывать дорогие напитки. Все очень просто!
– И это – не зная языка? – с сомнением спросила Жанна.
– Как получится! – хохотнула женщина.
Жанна с гадливостью бросила трубку. Конечно, теперь все ясно, практически ничем не прикрытая проституция! Нет, это не для нее! Вкалывая по двенадцать часов, она не могла найти себе дополнительную подработку. Выручила Ванда, она, зная, что Жанна неплохо освоила компьютер, предложила заняться набором текста. Благо принтер, установленный Луксом, работал исправно и не требовал почти никаких материальных вложений. Теперь Жанна все выходные проводила за столом, набирая дипломные работы, какие-то непонятные статьи и прочие текстовые документы. Все равно денег катастрофически не хватало. Приходилось отказывать себе во всем. Почти все, что зарабатывала, отдавала в лечебницу. Даже навестить маму получалось крайне редко. Отчиму она даже не звонила. Соседка, случайно встреченная на улице, сообщила ей, что мамин муж уже привел в квартиру какую-то девицу и живет с ней вполне открыто.
К началу лета Жанна превратилась в настоящую старуху. Всегда неправдоподобно синие глаза погасли, скорбные морщинки залегли в уголках некогда соблазнительных губ. Лицо посерело, утратило прежний румянец. Даже роскошные каштановые волосы, из-за которых ее в Боснии всегда принимали за свою, потеряли блеск и теперь напоминали мочалку. От переутомления, хронического недосыпания Жанну качало, как пьяную. Не видевшая ее больше месяца Ванда при встрече пришла в ужас.
– Завязывай ты с этой сумасшедшей работой, попробуй найти что-нибудь другое. В принципе я знаю, можно устроиться гувернанткой. Не здесь, в крупном городе.
– Я не готова! – возразила Жанна.
– Брось, что тебя тут держит? – привела неотразимый аргумент Ванда.
Тем же вечером Жанна разместила свое резюме по указанному подругой адресу. И вскоре забыла о нем. Работы было много, она едва справлялась с набором текстов, да и в садике не все было благополучно. Приближалось лето, нужно было собрать сведения, где будут находиться дети в период отпусков. Почту она проверила только через неделю. Всего три письма. Два совершенно непристойного содержания, а одно… Вполне обеспеченная семья искала гувернантку для своего отпрыска. Требования: опыт педагогической деятельности, высшее образовании, филолог, без семьи и детей. Но главное, что поразило Жанну, зарплата. Пятьсот долларов! Колоссальная сумма! Почти полгода работы в саду! И это в месяц!
Жанна написала ответ немедленно. После этого с нетерпением ожидала результата, но его, увы, не было. Только спустя десять дней пришло долгожданное письмо. Мать мальчика попросила уточнить адрес и предложила встретиться. Поездка за пятьсот километров для Жанны была явно не по карману. Но Ирина Владимировна решила приехать лично.
Две недели спустя Жанна вышла на перрон вокзала и слегка растерянно огляделась вокруг. Муж Ирины Владимировны должен был ее встретить, но только как он ее узнает в толпе приезжих? Нагруженные чемоданами, сумками, баулами, люди постепенно рассасывались, а Жанна все еще стояла на перроне, не представляя, что предпринять. Разумеется, номер телефона у нее был, но звонить она не решалась. Когда надежды иссякли, к ней подошел мужчина, которого она давно заприметила в конце перрона.
– Здравствуйте! – сказал он. – Вы Жанна?
– Да. А вы, если не ошибаюсь, Максим Максимович?
– Совершенно верно! Я не сразу узнал вас по описанию жены. Думал, вы постарше. Идемте, я отвезу вас домой. Игнат ждет вас.
«Лендровер» показался Жанне невероятно роскошным. Все, что говорилось об английской сдержанности, оказалось неправдой. Автомобиль выглядел скорее чопорно, нежели скромно. Он просто не шел ни в какое сравнение с привычным по Боснии «дефендером», тот и впрямь был аскетичен и прост, но это сооружение создавалось для того, чтобы непрерывно доказывать английское превосходство. Этакий дредноут на колесах.
Ехать пришлось долго. За спиной оказалась окружная дорога. Шоссе уводило их все дальше на северо-запад. Знак «въезд запрещен» Максим Максимович попросту проигнорировал, уверенно, так же как вел авто сквозь толчею городских улиц, свернул направо, под знак. Шоссе стало вдвое уже, запетляло среди могучих деревьев. Навстречу изредка попадались автомобили, все как на подбор дорогущие, породистые. Наконец, путь преградили кованые ворота и, как бесплатное приложение к ним, высокий парень в камуфляже. Узнав то ли автомобиль, то ли водителя, он тут же распахнул створки, и «лендровер» неспешно покатился по аллее. Когда началась застройка, Жанна даже не заметила, просто из леса к дороге неожиданно подобрались высокие ограды, за ними в отдалении замелькали роскошные особняки. Свернув пару раз, автомобиль замер у железных ворот. Максим Максимович выставил руку с пультом, что-то нажал, ворота разошлись в стороны. Дом, солидный, двухэтажный, под яркой, сияющей на солнце крышей, открылся сразу, будто ударил по глазам. Сложенный из незнакомого желтоватого кирпича, он почему-то напомнил Жанне Боснию. Не успел «лендровер» остановиться, дверь распахнулась, на крыльце появился мальчик. Глаза вдруг защипало, сердце отозвалось болью. Жанна даже предположить не могла, что возможно такое сходство. Ей показалось, что на крыльце в напряженной позе застыл Мирчо. Ее любимый, родной Мирчо, когда-то в клочья разорванный американской «умной» бомбой.
– Вот мы и дома! – спокойно, ни к кому не обращаясь, сказал Максим Максимович.
Он вышел из джипа. Вразвалочку направился к крыльцу, на котором подпрыгивал от нетерпения мальчик.
– Папка! Ты уже вернулся? Ты не уедешь на работу? Можно я… – захлебываясь от радости, кричал мальчик.
– Погоди, Игнат! Сейчас не время! С тобой останется Жанна Леонардовна. Теперь она за тобой будет присматривать. Мама дома?
– Нет. Уехала после завтрака. Я с Соней остался, – с нескрываемой грустью ответил мальчик.
– Не печалься, сын! Теперь ты уже не один! – твердо сказал Максим Максимович и обернулся к Жанне: – Ну? Вам что, отдельное приглашение нужно? Выходите! Знакомьтесь!
Жанна выбралась из высокого «лендровера» и немного неуверенно подошла к крыльцу. Мальчик искоса посмотрел на нее и вдруг улыбнулся. Широко, открыто, словно признал родственную душу.
– Привет! Я Игнат! – постарался произнести как можно серьезнее, наверное, оттого так смешно получилось.
Жанна улыбнулась ему в ответ и, сдерживая бушующие чувства, попыталась как можно более ровно представиться. Максим Максимович, не обращая ни малейшего внимания на разворачивающуюся на его глазах сцену, нетерпеливо переминался с ноги на ногу.
– Идемте, я покажу вам комнату и вкратце введу в курс дела. Извините, но мне пора ехать. С вами останется дома Соня, она объяснит остальное, – поторопил он Жанну.
Комната на первом этаже не поразила ни простором, ни убранством. Компактно, по-казарменному просто. Узкая кровать. Стол. Компьютер. Простой деревянный стул. Небольшой встроенный шкаф в простенке у двери. Жалюзи на окне. Крошечный душ, спрятавшийся за неприметной дверью.
– Располагайтесь. Времени на адаптацию нет. Приступайте к обязанностям. Вернется жена, проинструктирует вас полнее. Мне пора. Обедать будете сегодня вместе с Соней. К ней все вопросы.