Когда вдруг решил... что уже... поздно

Флёри Юлия

Мужчина хмыкнул и неодобрительно покачал головой.

— Только Саше об этом не говори. Он расстроится.

— Никто не любит, чтобы его использовали. — Взяв и повертев в руке вилку, Рита отшвырнула её обратно на стол.

— Да. Но ты особенно коварна.

— С чего бы? Удовольствие взаимно. Никто не в обиде.

— Сомнительное удовольствие быть пешкой в чужой игре.

Она глянула на мужчину с интересом и с подозрением прищурилась.

— Неужто тебе приходилось быть такой вот пешкой?

— И у меня была молодость. И у меня была первая любовь.

— Ты

несправедлив к противоположному полу. Кто сказал, что тебя использовали? Никогда не рассматривал вариант, что просто не оправдал возложенных на тебя надежд?

— А что ты скажешь о своей первой любви?

— Я ему изменила, а потом бросила. — Усмехнулась Рита этой уловке.

Михаил развёл руками.

— Что и требовалось доказать.

Больше он не сказал ей ни слова. Так, будто начисто растерял весь интерес. Но Рита знала: совсем скоро он захочет выведать все её тайны. Или так только казалось?..

Время действительно быстротечно. И её десять дней очень скоро истекли. Чемоданы так и остались не разобраны, билет на рейс до Москвы на руках. И одна встреча. Последняя. Вопреки полной уверенности Михаила в том, что она не будет сожалеть, странное чувство тоски и скорой потери прочно засели в душе. Рита маялась, бесцельно слоняясь по огромному дому, отчего-то чувствовала себя загнанной в угол и частенько растирала озябшие плечи, несмотря на зашкаливающую жару. Едва дождавшись условленного времени, вырвалась из дома. Почти бегом приближалась к месту встречи, чтобы там, стоя в полном одиночестве, снова испытать то самое чувство тревоги. Саша не пришёл. Струсил. Впрочем, чего-то такого она от него и ожидала. В последнее время он говорил о скором отъезде… Возможно, уехал уже сейчас, возможно, отправится завтра. А вот сказать в глаза, что всё это было игрой, не смог. Или, как вариант, мысль, будто он её бросил первым, грела больше, чем прощальная, полная страсти, ночь. А, что более вероятно, страсти было достаточно вчера…

— Я предупреждал, что так будет. — Услышала Рита насмешливый голос в тот самый момент, как собиралась уйти.

Оглянулась и на Мишу посмотрела со смесью горечи и разочарования. Проиграть просто и проиграть при свидетелях — это два разных уровня падения. Падать Рита не хотела, потому ядовито улыбнулась и приблизилась к мужчине вплотную.

— Ты предрекал, что это меня не расстроит и ошибся. — Обвинила и руки на груди скрестила, от обвинения этого отступать не собираясь. Впрочем, он не оборонялся и всем своим видом демонстрировал, что упрёков не боится. Задумчивым взглядом её окинул прежде, чем ответить.

— Как видишь, подозревая неладное, сам пришёл.

— Ну, конечно! Так всё и было! — С сомнением кивнула она. — Пришёл, дальше что? Будешь меня развлекать или хочешь развлечься сам?

— Боже упаси! Боюсь, даже за одну такую мысль, не сойти мне живым с этого места. А если честно, то не одобряю подобных поступков. — Он голову набок склонил, наблюдая за реакцией Риты внимательнее, а она не позволила ему такой роскоши. Невозмутимо вздёрнула подбородок.

— Предпочитаешь объясниться прежде, чем сделаешь решительный удар?

— Вообще бить женщин не люблю.

Долгий

взгляд глаза в глаза не выдал победителей и Рита устало вздохнула.

— Он струсил, да? — Прищурилась, разглядывая бесконечный горизонт.

Встреча была назначена на пляже. Она сама так решила. А теперь рада этому не была: искала защиты и найти её не получалось. Кругом простор, ветер свободы. А защиты нет. В её поисках плечом к мужчине приткнулась, а он будто и не заметил. Над её последними словами размышлял.

— Струсил… — Её слова повторил смакуя. — Рассуждаешь, как обиженная девчонка. — Неожиданно её нападки не одобрил. — А, может, и так. На словах он сказал что-то вроде: «надо уметь вовремя остановиться».

— Игрок? — Заинтересованно повела Рита бровью. — Надо же… Он не похож на человека, который умеет рисковать. «Если рисковать не умеешь, не садись за карточный стол» — так говорил мой отец. А кто не рискует, имеет печальную участь. Скиснет в собственном сиропе, уготованном на долгую и счастливую жизнь. А я всё гадала, что же меня смущало при общении с ним.

— Теперь поняла?

— Он примитивен. Я с самого начала не хотела всё это затевать…

— Не все умеют управлять пламенем. Не стоит их за это винить…

— Кто ты? — Рита голову запрокинула, пытаясь поймать его взгляд. Миша увиливать не собирался. — Психолог? Мне твой взгляд не понравился. Слишком много внимания столь скромной персоне.

— Столь скромной, как сортировщица на консервном? — Понятливо улыбнулся Михаил. — Брось! Я ни на секунду не поверил этой байке. По сути, мне было неважно, что ты ответишь. Просто хотел узнать: сразу солжёшь или ловко уйдёшь от вопроса. А насчёт психолога… Почти угадала. Я адвокат. Видеть то, что пытаешься скрыть — моя работа.

— Дрянная у тебя работа… — Невесело улыбнувшись, Рита от мужчины оттолкнулась, стала ровно. — Пойдём!

— Куда?

— В клуб. Я уезжаю сегодня. Хотелось сделать этот вечер особенным. Твой друг ещё пожалеет, что упустил возможность.

— Возможность? Какую?

— Узнать меня настоящую, разумеется. — Подмигнула она и за руку Мишу потянула, когда тот сорваться с места не поспешил.

Погружаясь босыми стопами в тёплый песок, мужчина исподтишка за Ритой подглядывал. Невольно отмечал, как изменилась походка, как плавность и теплоту утратил голос, как в глазах зарождалось что-то неведомое. Уже не пламя, а целая огненная феерия. На выходе с пляжа огляделся, стряхнул с ног песок, надел светлые мокасины.

— Так, куда мы идём?

— Я же сказала. В клуб.

— А здесь и такая радость имеется?

— Ты меня удивляешь! К сожалению, люди давно перестали приезжать сюда только из-за моря, солнца, спелых фруктов. Им всё больше хочется зрелищ, недорогого, но вкусного вина, доступного секса.

— Неправильно их за это судить. Не зря же они весь год пахали. Каждому хочется полного погружения в сладкую и манящую реальность.

— Для адвоката ты слишком часто пытаешься кого-то выгородить. Хотя о чём это я?.. Нападая на одних, ты защищаешь интересы другого. Сейчас отчего-то стал в позу, обвиняя меня. В чём, кстати? В том, что говорю правду?