Когда воскресла мумия

Робсон Кеннет

Фанстон хотел нанести сильный удар, но промахнулся. Взамен он получил удар в глаз. Следующим ударом ему расквасили нос и выбили зубы. Сенатор выплюнул кровь, зубы, изрыгнул сногсшибательное проклятие и схватил Орхидею. Ткань на ее одежде лопнула, платье сорвалось и осталось в руках сенатора; там оказалось много набивки.

– Черт побери!
– проревел Фанстон.
– Так вы не женщина!

Опрокинулись стулья. Слышались глухие удары кулаков. Стонали, шипели, ругались мужчины. Фанстон опять дернул одежду своего противника.

– Белый мужчина!
–

простонал сенатор.
– Тысяча чертей! Меня одурачили!

Ему предстояло потерпеть еще одно поражение. С этим противником, оказавшимся белым мужчиной, ему не суждено было справиться. Тот был более молод, ловок и силен. Пожилой сенатор, который в своей жизни то и делал, что курил, пил пиво и держал речи, наконец рухнул.

Оружие Орхидеи было нацелено ему в глаз.

– Кого комитет избрал для воскрешения?
– прозвучал противный голос Орхидеи.

Сенатор Фанстон достаточно хорошо изучил человеческую натуру, чтобы осознать: над ним нависла угроза смерти.

Он назвал имя - имя из одного слова.

"Орхидею" это, похоже, удивило.

– Кто предложил это имя?
– последовал вопрос.

– Ну ладно, оно было предложено знаменитым археологом и геологом Вильямом Харпером Литтлджoном - помощником Дока Сэвиджа.

– Да-а?
– вырвалось у "Орхидеи".
– Странно.

Какое-то мгновение мне казалось, что Док Сэвидж разнюхал о нашем плане.

– Лучше бы я, - сказал сенатор Фанстон, - никогда ничего не знал об этом.

– Лучше было держаться подальше от этого, - согласился его противник.

Затем шестью выстрелами из своего револьвера он размозжил сенатору Фанстону голову, содержимое которой полностью выплеснулось на ковер.

Глава IV. Карсон Александр

Олмен Орхидея Джонс, он же Орчид Джонс, прекрасно знал, за что не одному преступнику пришлось поплатиться жизнью. А он очень дорожил своей шкурой, поэтому тут же занялся .тем, что попытался замести все следы, обходя квартиру и вытирая отпечатки пальцев, используя при этом полотенце и спиртовую очистительную жидкость, взятые в сенаторской ванной.

Отпечатков пальцев было немного, поскольку Орчид, моя посуду и стряпая, надевал резиновые перчатки, а вытирая пыль и застилая кровать, пользовался матерчатыми перчатками - обстоятельство, которому сенатор Фанстон не придал достаточного значения.

Орчид прислушивался время от времени, но не было слышно ни звука. Он, правда, и не очень беспокоился, что его могут обнаружить. У него был помощник, который стоял снаружи на стреме.

Убийца, удовлетворившись тем, что удалены последние следы, оставил квартиру, присоединился к своему сообщнику на улице, и они уехали.

И только сейчас Орчид Джонс посмотрел на свои руки, но он не отдавал себе отчета, что смотрит на то, что для многих преступников оказалось равносильным смертному приговору. Он просто заметил, что спирт, которым он пользовался для удаления отпечатков пальцев, слегка растворил черную краску, с помощью которой он подделался под негра.

Спустя двадцать минут Орчид Джонс вошел в номер гостиницы, в котором находился генерал Ино, делившийся с Праудменом Шастером перлами восточной философии, которые он экспромтом сам же и состряпал.

– Успех человека, тщательно строящего планы, может показаться постороннему наблюдателю подобным успеху любого глупца...
– Ино остановился и пристально посмотрел на Орчида Джонса.
– Ну, черный цветок, что случилось?

– Мне пришлось прикончить этого сенатора, - сказал Орчид.

– Зная тебя, я мог бы биться об заклад, что так и должно было случиться, - сказал с ухмылкой генерал Ино.
– Но при каких обстоятельствах?

– Этот пустомеля надул нас.

– Да что такое ты говоришь! Слыхано ли, чтобы сенатор занимался надувательством!

– Они собираются воскресить не Томаса Джефферсона, - прорычал Орчид Джонс.

– Да?
– это единственное слово прозвучало в устах генерала Ино, как вызов. Внезапно он стал серьезным.

– Я полагал, что это будет Томас А.Эдисон, - сказал Орчид.
– Видите ли, я ставил на Эдисона. Но я ошибся.

– Это не исключалось, - нахмурился генерал Ино.
– Но избавь нас от подробностей этой драмы. Меня интересует лишь одно. Я жду.

И тогда Орчид прошептал имя, которое он выжал у несчастного сенатора Фанстона.

Имя это явно потрясло генерала Ино. Какое-то время он не проронил ни звука.

– Как известно, - с тревогой заметил Праудмен Шастер, - этот Сэвидж редко проигрывает пари.

Хэм, другой юрист и помощник Дока Сэвиджа, придерживался такого же мнения: Док Сэвидж, как правило, не упускает возможности выиграть.

Большой самолет, следующий из Нью-Йорка, загромыхал над Вашингтоном, издавая звуки, похожие на залпы. Хэм сидел в удобном кресле самолета и старательно наполнял наконечник своей трости новой порцией липкого химического вещества, которое при попадании в открытую рану тотчас приводило к потере сознания, не причиняя при этом особого вреда.

– Послушай, бедный ты мой глупец, - сказал Хэм.
– Мы так спешно прибыли в Вашингтон, потому что попытка узнать имя через сенатора Фанстона говорит о том, что здесь что-то замышляется, и Док хочет разузнать об этом.

– Зато ты у нас такой умный и проницательный, что дальше своего носа не видишь!
– выразил недовольство Монах своим слабым детским голосом. Думаешь, я не знаю, зачем мы сюда прилетели?

Напротив Монаха сидел майор Томас Дж. Роберте, более известный как Длинный Том. Это был такой тощий и бледный мужчина, что, несомненно, мог привлечь внимание владельцев похоронного бюро. Невзирая на его болезненный внешний вид, никто не мог припомнить, чтобы он когда-либо болел. Он был волшебником электричества и одним из помощников Дока Сэвиджа. Кличку свою он получил уже давно, после того как затеял лихорадочные эксперименты с одной из старинных пушек, называемых "длинным Томом".