Когда воскреснет Россия?
Шрифт:
Но ведь произошли изменения не только в словарном, лексическом составе, произошли изменения в пунктуации, синтаксисе. Ведь язык — это такая разнообразная стихия! В нем нельзя сводить все только к одной лексике. И здесь наблюдаем явное обеднение языка.
Язык обеднен не только по количеству слов, он еще обеднен и интонационно. Он утратил ритмичность и тональность.
Говорить об исключении иностранщины из нашей лексики вполне правомерно. И нечего этого бояться. Надо безжалостно исключать «чужесловы» из нашей речи. Безжалостно выбрасывать. А нам прививают намеренно эту лексику. Я понимаю, когда пишут медицинский рецепт на латыни. Но когда журналисты намеренно всовывают в статьи иностранные термины,
С В. И. Крупиным мы были в Японии, оказались в гостях у одного профессора, и он нам показывает сборник «русских» частушек, изданный в Израиле. Забыл фамилию израильского профессора, который писал предисловие. Частушки абсолютно похабные. Весь сборник целиком похабный. Я смею вас уверить — это не народные частушки. Есть люди, которые специально сочиняют эти мерзопакости, а выдают за творчество народа. Или берут действительно народные частушки, но что стоит человеку, искушенному в сочинительстве, переделать текст и из нормальных стихов сделать похабщину? Издают целые сборники большими тиражами и распространяют по всему миру. А на основании подобных сочинений делается вывод, какой русский народ паскудный. И тот же японский профессор воспринимает эти частушки как народные. А нашим доказательствам, что это не народное творчество, по-моему, он так и не поверил.
Что нас ждет дальше, я боюсь и говорить. С таким словарным запасом, как у нашего президента, мы далеко не уедем. Ни одной пословицы русской Борис Николаевич, по-моему, не знает. Ему пишут референты, которые тоже не знают языка. Одним словом — смердяковщина. Она пришла, конечно, не сейчас, но сегодня особенно свирепствует. Бессмертен иностранец Иван Федоров из «Мертвых душ» Гоголя. Вся Вологда и вся Москва завешаны этими «иностранцами», этими вывесками.
Уничтожение русского языка идет одновременно с уничтожением русского народа. Самое главное сейчас — спасение самого народа, который покорен неизвестно кем, какими силами, который идет на поводу неизвестно у кого.
Я не знаю, что получится из закона, который мы предлагаем принять в Думе. Я думаю, что спасение языка не совсем будет зависеть от этого закона. Но все равно не нужно от него отказываться. По крайней мере, закон этот должен разбудить спасительное чувство национального достоинства.
Король голый…
Православие, как любое могучее и необъятное национально-религиозное явление, конечно, имело немало пороков, противостоящих самой сути христианства. Но что из того? Из частных, вернее, неглобальных недостатков церковной жизни нельзя делать обобщающих выводов, например, заявить, что Серафим Саровский и Иоанн Кронштадтский не были святыми…
Либеральные демагоги на протяжении веков намеренно ставили знак равенства между верой и мракобесием… Но даже официальная церковь боролась против суеверия!
Да, настоящая вера и суеверие отнюдь не одно и то же. Последователям Маркса — Энгельса пора бы понять эту непреложную истину. Православная вера не противоречит грамотности и глубочайшим научным познаниям. Напротив, она помогает науке и грамотности, способствуя их расцвету. Неужели так трудно осознать всем сердцем, каждой жилочкой почувствовать этот факт?
Размышляя о счастье, француз Паскаль, ученый, представляющий фривольную, т. е., на наш взгляд, несколько легкомысленную нацию, делил людей на три группы: «Одни обрели Бога и служат Ему, эти люди разумны и счастливы. Другие не обрели Бога и не ищут Его, они разумны, но еще несчастны. Третьи не ищут Бога вообще, они безумны и несчастливы». Мнение весьма близкое православию! Лучше Паскаля, пожалуй, не скажешь…
Но в какой группе больше всего людей? Я осмелюсь утверждать, что самая многочисленная по счету ученого и философа — третья! Те, кто и безумны, и несчастливы. И преобладает в этой группе, конечно же, молодежь… Вероятно, это касается не только современной России.
Сейчас разрушение русской семьи, «Русского дома» (название нашего журнала) происходит не столько словом, сколько музыкой. Речь идет о разрушении музыкальной культуры… Прошу отнестись к моей фразе как можно прямолинейней! Говорю именно то, что говорю…
Не стоит сейчас разглагольствовать, что для русского дома, иными словами для русской семьи, важнее: слово или музыка, слово или песенная (певческая) народная стихия, музыкальная культура. Убежден, что в нынешнюю «ненастную» пору для спасения и возрождения нашего народа важнее всего музыка…
Разумеется, даже смутно верующий, мало воцерковленный человек, даже неграмотный громило нашего христианского дома, скажет, что слово важнее. Христос! — это слово. Бог — слово. Скажет так даже инаковерующий. Может, согласится с ним и атеист, ведь дух злобы тоже использует слово… Вопрос, какое слово? Мат, вылетающий из уст пьяного, жутко ставить в один логический ряд со словом Иоанна Златоуста или, к примеру, со словом иного Иоанна — покойного митрополита Ладожского и Петербургского… Да куда деться? Логика — вещь серьезная. Наука хоть и не богословская, но наука. На земле звучащее слово не всегда Бог… Книга, лицедейство, радио, телевизор в этом мире служат обычно не Богу… Вот почему я снова и снова утверждаю: русский народ в наше время страдает, ослабевает, сокращается, гибнет не столько от сатанинского слова, сколько от сатанинской музыки. Об этом я говорил еще много лет назад. И вот спрашивает один мой, кстати, верующий читатель: «Рана, похоже, уже и не гноится, а почернела и смердит, и… кости обнажились. Так уместно ли, действенно ли врачевание по прежней методе?»
На мой непросвещенный взгляд, годится любой метод, если речь идет о врачевании живого человека или целого, несдающегося народно-государственного организма…
Как же мы допустили, что наше завтрашнее будущее, наши многотысячные молодежные аудитории попали во власть воплощенных бесов? Рок завладел безбожными сердцами наших детей, внуков и правнуков. По родственной любви к ним мы и сами, т. е. родители, деды и бабушки, уже готовы слушать такую «музыку»… Бесноваться на жутких молодежных тусовках, на этих безбожных многочисленных сборищах, конечно, не станем, но слушаем, а некоторые родители уже и «плясать» осмеливаются…
Скажут, молодость, избыток сил… Дескать, тот избыток надо куда-то истратить. Русь, мол, и раньше плясала… Конечно, плясала! Молодые, здоровые плясали и раньше. Не только работали, но и веселились. Помню сам, как десятилетним подростком верст за десять-пятнадцать ходил на гулянья в другие волости и деревни. Девицы часами плясали под игру на гармони. Но как на Руси веками плясала молодежь и подгулявшие в гостях пожилые люди обоего пола? Пляска была индивидуальна, разнообразна, однако же не теряла традиционной красоты и эстетики. Красиво плясали, что говорить, далеко не все. Но стремились-то к такой красоте и приличию буквально все, осмеливающиеся выйти на круг. «На круг» — это значит на всеобщее обозрение, на народный, общественный суд! Пьяные, а также подвыпившие хлебного пива плясали тоже — кто им запретит? Однако же в глазах общественности ценились больше плясуны трезвые, тем более и плясуньи. Они лучше и плясали. (Эстетика русской пляски, хоровода и песни не вмещается в эту статью, она ждет серьезного изучения и посильного внедрения в народный быт.)