Когда время штормит
Шрифт:
А старпом гнул свое:
— Не знаю, Паша. Вот я бы не стал никуда дергаться. Стоял бы себе спокойно на месте, слушал эфир, да подождал просто, когда вся эта магнитная буря окончательно закончится и восстановится радиосвязь, чтобы связаться с нашими и точно к ним выйти, не сжигая лишнее топливо.
Колесников сказал:
— А вдруг это явление природы надолго? Такое интенсивное атмосферное свечение, которое мы наблюдали сегодня, никогда прежде нигде не фиксировалось. Данных таких просто не существует. И что же, до морковкиных заговен стали бы мы ждать в полном бездействии? Так получается, если тебя, Саша, послушать.
Их разговор прервал новый доклад радиста, что на яхте «Богиня»
— Самый полный вперед! Боевая тревога! — крикнул капитан второго ранга. Команды тут же продублировали вахтенные, и эсминец, вспенивая форштевнем свинцовую воду океана, в которой отражалось вечернее небо, затянутое серыми облаками, начал разгоняться до максимальной скорости почти тридцать девять узлов. На борту корабля взвыла сирена, и советские моряки быстро занимали места по боевому расписанию.
Пока Геннадий Давыдов помогал доктору с эсминца оказывать помощь Борису Дворжецкому, ситуация вышла из-под контроля. И первые выстрелы застали главного безопасника врасплох. Но, как только это произошло, он кинулся в оружейную, оборудованную в собственной каюте, одновременно запустив условный сигнал боевой тревоги со своего смартфона. Поскольку электроснабжение «Богини» к этому времени восстановилось, то и бортовая станция сотовой связи работала исправно. И то, что внешняя связь и интернет пока отсутствовали, никак не мешало послать тревожный сигнал всем сотрудникам службы безопасности, находящимся на борту яхты. Выхватив свое оружие из тайников, они уже через считанные секунды побежали к месту событий.
Бармен-охранник Петр Ливанов, бывший снайпер спецназа, который находился рядом с Давыдовым, помогая держать Дворжецкого во время врачебной экзекуции, быстро занял со своей автоматической винтовкой позицию на верхней палубе, выцеливая в оптический прицел вражеских стрелков, засевших на мачтах парусника, на площадках марсов и прямо на реях. А двое других безопасников, Роман Синьков и Николай Овчинников, организовали оборону на главной палубе, ведя по атакующим огонь очередями из компактных автоматов. Сам же Давыдов с ручным пулеметом расположился прямо над кормой, поливая бандитов свинцом с балкона пассажирской палубы.
Только военный врач Дмитрий Ефремов направился к трапу, как зазвучали выстрелы. Он еще не понял, что произошло, когда сзади из каюты хозяина «Богини» выскочили оба здоровяка. И один из них, по виду главный, которого хозяин называл Геной, прокричал Диме:
— У нас чрезвычайная ситуация. Вернитесь в каюту Дворжецкого и присмотрите за ним. Оставайтесь там. Заприте дверь и никуда не выходите.
Ефремов подчинился. Он просто не мог понять, что же происходит. Где-то совсем недалеко со стороны кормы стреляли, причем, перестрелка только усиливалась. Слышались и крики мужчин и женщин. И Дмитрий воспользовался советом, вернувшись к своему пациенту. Хотя, конечно, сам пациент, как человек, вызывал у него стойкую антипатию. Характер у него обнаружился совсем не сахарный. Избалованный, требовательный и невоспитанный толстячок, которого этот здоровяк Гена называл Борей, не способный нормально перетерпеть боль и ругающийся хуже извозчика, казался Ефремову еще и очень злым человеком. Во всяком случае, в его тоне слышалось нескрываемое высокомерие, будто бы все на свете этому Борису задолжали, за
Борис лежал все в той же позе на животе абсолютно голым, вся его спина, ягодицы и ноги были намазаны зеленкой, а в тех местах, где пришлось зашивать самые глубокие раны, белели ватно-марлевые повязки. Он уже не вопил и не ругался, а лишь, подняв голову, внимательно прислушивался к выстрелам и крикам, приглушенным звукоизоляцией.
— Рейдеры все-таки на нас напали, — сообщил он Ефремову, смирившись, по-видимому, с его присутствием. И добавил:
— А эти идиоты, которым я плачу деньги за свою безопасность, прошляпили нападение. Но, не волнуйся, док, моя каюта полностью бронированная. Во всяком случае, переборки и окна пули точно выдержат.
— Что-то я не слышал ни о чем подобном, чтобы в океане рейдеры нападали на корабли. После рейдеров из кригсмарине, никто такого уже много лет не делал, — сказал Ефремов.
Молодой врач в этот момент подумал о том, что, воспользовавшись ситуацией, можно вытянуть из этого Дворжецкого какие-нибудь интересные сведения для особиста. Хотя бы выяснить происхождение тех самых непонятных розовых купюр. И тут Дворжецкий попросил:
— Дай мне пульт. Сейчас переключу на видеонаблюдение и посмотрим, что там происходит.
Он показал пальцем в сторону старинного вычурного комода с инкрустацией, на котором лежал черный вытянутый предмет, усыпанный маленькими разноцветными кнопочками. И Ефремов выполнил просьбу. А Дворжецкий, взяв предмет с кнопками в руку, что-то нажал на нем, после чего прямо напротив кровати в каюте засветилась вся стена. То, что сначала Дмитрий принимал за непонятную декоративную панель черного цвета, вделанную в красное дерево отделки, оказалось невероятно большим плоским экраном, который с высочайшей четкостью цветного изображения показывал происходящее снаружи с разных ракурсов.
Необычный экран оказался разделен на шестнадцать частей, в каждой из которых виднелись картины происходящего под различными углами обзора. «Да у него тут повсюду на яхте телевизионные камеры установлены!» — догадался Дима. Впрочем, в технике он разбирался не слишком хорошо. Но и какой-то особенной фантастики он в этом не увидел. Ведь такой богатый капиталист, владелец роскошной яхты размером с пассажирский теплоход, конечно, мог позволить себе купить самую новейшую аппаратуру. Даже, наверное, какую-то экспериментальную, о существовании которой простые люди еще и не догадывались. А то, что в США цветные телепередачи идут уже несколько лет, Ефремов слышал от моряков торгового флота, которые регулярно бывали в американских портах. Несмотря на всю международную политическую напряженность, торговые отношения между двумя странами не прекращались.
Дворжецкий нажал что-то еще на своем пульте, отчего одна из картинок, показывающих корму, сильно увеличилась. И Ефремов увидел самый настоящий пиратский корабль, полный свирепых бородатых морских разбойников, словно из какого-то кино. Вот только кинофильмом происходящее не было, потому что эти самые пираты явно пытались взять «Богиню» на абордаж прямо сейчас, стреляя в людей из старинных ружей и пистолетов. И все это выглядело совсем не шуточным. Внезапно застрочил пулемет, и пираты, сгрудившиеся на палубе парусника, начали валиться друг на друга, сраженные пулеметными очередями.