Когда взойдёт солнце
Шрифт:
— Я не одного товарища похоронил, — холодно ответил он. Сане внезапно стало стало не спокойно. Чувство, будто что-то происходит, ломается. Не выдерживает. — А сестру свою мне пришлось убить, потому что она сошла с ума и чуть не отправила в котёл Бездны всё остальное семейство.
Укололо где-то там, под рёбрами. Наверное в месте, где должна быть душа, если бы такое понятие существовало. Но нет, тут же поняла Касандра, она всё же есть. Если Темнейшие не сказки, значит и она тоже. Только вот её ли так укололо и ей ли на мгновение стало настолько тоскливо, что невыносимо даже дышать?
—
Снова не покидало странное ощущение транса. Касандра смотрела на него ровно и спокойно, хотя секунды назад готова была задыхаться от чувств.
«Это... Тьма?»
— Не обращай внимания, — Владислав перехватил её запястье, — Идём на кладбище. Показывай дорогу.
— Тут далеко, — всё так же отстранённо проговорила Сана, — Возьмём экипаж.
Через пятнадцать минут извозчик стегнул лошадей по спинам и те ровно двинулись вперёд, постепенно переходя в рысь.Можно было взять и паровую машину, но в них трясло сильнее, к тому же частенько в ней настолько сильно пахло маслом, что никакая магия не перебивала.
Пока ехали — молчали. Наёмник погрузился в какие-то явно не радужные мысли, а Касандра смотрела перед собой стеклянными глазами, сцепив руки в замок и иногда сглатывала. Что это было? Так проявилась связь, потому что она задела не ту струну, что следовало или Сану настигло, наконец, понимание, что у каждого своя судьба, своя боль и свои причины действовать так или иначе? Кто-то просто слишком боится на свою шкуру, кто-то просто скотина, делающая всё для своей выгоды, а кто-то стал скотиной вынужденно, потому что в противном случае просто невозможно жить с теми чувствами, что собрал за всю жизнь. И почему-то девушка была уверена, что Владу совсем не тридцать, сколько дала ему при первой встрече. И даже вряд ли триста — он куда старше, хоть и прекрасно сохранился.
Кладбище находилось за городом. Замелькали хилые дома с прохудившимися, накренёнными крышами, сменились жёлтыми холмами. Закат был близок, Касандра это понимала, но темнеть ещё не начало. Не было никакого алого зарева, умирающего солнца за горизонтом и силуэтов деревьев со скукоженными ветвями. Было только монолитное, серое небо и сырость, обещающая скорый дождь.
Она думала, что приедет ещё до начала церемонии, что ещё даже не все собрались. Но издалека, едва заметила надгробные плиты прищурилась и глубоко, шумно выдохнула.
— Быстрее! — едва не подскочив на месте, Сана подалась вперёд, — Гоните быстрее, прошу!
Мужчина послушал и теперь повозка хоть и ускорилась, но из-за неровности дороги пришлось вцепиться в подлокотник — девушка боялась вылететь ненароком.
Белые шатры расположились в метрах двадцати от дороги. Это расстояние Касандра преодолела почти бегом, благо была не в платье и лишних трудностей избежала. Сердце бешено колотилось, в груди закипала злоба. Ещё рано! К тому же, их должны были известить о прибытии дочери усопшей — как совести хватило начать без неё?!
Собравшаяся толпа траурно молчала, когда герцогиня остановилась, расправила плечи и быстрым взглядом пробежалась по лицам собравшихся. Были знакомые, были те, кого Сана в глаза не видела, но, очевидно решившие почтить память довольно известной особы этого городка. Их семья однажды, при моём рождении, была одной из самых уважаемых в Нитау — так говорил отец. Довольно выгодный союз двух домов, принёсший обоим хорошее состояние и, позднее, любовь.
— Что здесь происходит? — заставив себя сбавить обороты злобы, спросила Касандра, — Кто-то решил, что дочь не имеет права проститься с матерью?
Мужчина в форме городского совета развернулся. Он стоял перед перед людьми, до этого должен был говорить речь — таких называли ведущими. Молчат все из-за другого — так нужно, перед самым захоронением не говорить и не поднимать взгляд ровно десять минут. По старым преданиям ровно столько нужно душе, чтобы покинуть этот мир.
— Мы... — он замялся. — Мы думали, что Вас не ждать.
— Представьтесь, — елейным голоском попросила, уже зная — что бы он не сказал, это будет наглой ложью.
— Фера Д...
— Мне ни к чему Ваша фамилия, — бесцеремонно оборвала Касандра служащего, подходя к нему в плотную, — Его Величество велел передать мне, что местные власти знают о ситуации и что им приказано дождаться. Вы отказываетесь внимать приказам короля?
«Нет уж, так не пойдёт.»
Злоба всегда даёт сил, а здесь послужила самой настоящей кардиостимуляцией. Что бы не произошло — мама вряд ли хотела, чтобы Сана впала в уныние. И пусть вдали отсюда девушка могла делать что угодно, то здесь не имею права дать слабину. Лимпак старшая всегда воспитывала в Касандре гордость, учила знать себе цену и не брать не больше и не меньше. Она — герцогиня, королевский алхимик. За её плечом — мужчина, который призван защищать и вселять уверенность в своей правоте ощущением полной безопасности, а сейчас Кайнейро сён Лимпак была права.
Присутствующие, разумеется, были шокированы. Но к чёрту фальшивые улыбки и в топку такую же доброжелательность. Она не позволит принижать себя и своё положение!
— Так Ваш ответ? — Касандра приподняла брови, продолжая смотреть на Фера, как удав на мышь.
— Не могу знать, — вспомнил-таки он про существование языка. — Ко мне не поступало такой информации.
— Как знаете. Церемония требует подождать, не так ли? Есть обычаи и леди Лимпак их чтила. Не порочьте память моей матери, будьте так любезны.
— Как вам будет угодно, миледи, — бледный служивый кивнул и тут же ретировался в сторону.
Под тремя шарами расположились столы, укрытые скатертью и уставленные едой и напитками. Некоторые даже не обратили внимание на появление нового человека, снова принявшись переговариваться меж собой, будто на светском приёме и Сану тянуло тошнить. Стервятники. Лишь бы был повод выбраться в свет и похвастаться своими скудными достижениями в области поиска мозговых извилин.
Касандре не хотелось слышать соболезнований, не хотелось вообще ни с кем заговаривать, но они всё равно подходили. Дежурно сочувствовали, некоторые принимались расспрашивать о жизни в Преудантэ и улыбались, косились с опаской на Владислава.